Оккультист

"Ощущение отрешённости от мира никогда не покидало меня. Особенно здесь, в обветшавшем за старостью лет доме южнее Каменногорска и северо-восточнее Выборга, перешедшего мне по праву наследования от отца, никогда так и не посетившего его пронизанные северным холодом стены. Когда я в первый раз переступил его порог пятнадцать лет назад, я почувствовал подобие родной души, век простоявшей в этих лесах чтобы встретить меня. Неудивительно, что место это стало моим кабинетом и убежищем. Мне было безразлично, кто руководит планетой, а кто пытается его свергнуть, судьбы мира меня не волновали. Здесь, на втором этаже моего прибежища, я нашёл семейную библиотеку, составляемую членами нашего рода на протяжении столетий. Я не имел понятия о том, настолько глубоко уходит корнями в историю моя семья, пока не взглянул на самые древние книги, стоящие рядами в пыльных шкафах из плотного, потемневшего со временем дуба. Гримуары в плотных обложках, обтянутых то тканью, то странной кожей редко когда датировались временем позднейшим, чем начало восемнадцатого века. Если где и можно было удовлетворить мою тягу к отторжению той незначительной суеты, которой был мир, то только здесь. Кажется, зов, который вытащил меня в этот дом, был отголоском трубного гласа Судьбы. За те бесчисленные северные вечера, когда в стекло бьётся дождь летом или снег в любое другое время года, я сумел всем естетсвом погрузиться в изучение старой библиотеки, чьи тома открывали мне глаза всё больше и больше. Тот хаос, царящий за пределами стен старого дома, постепенно становился прозрачным, открывая мне сложный механизм, шестерни, приводы и пружины которого управляли всем - от недолгой жизни муравья до такой же недолгой и неважной жизни планет, сонмами парящих в пустоте рядом с сияющими термоядерным светом звёздами. А самим движением и жизнью звёзд руководили силы куда более глубокие и невозможные к пониманию для мелочных и мелких людей, но медленно и нехотя открывающие свои схемы и последовательности для пытливого разума, коим являлся мой. Для более глубокого его понимания, я отдал свои долгие ночи спуску в мир земных снов. Там, проводя изыскания, в которые в зале моего дома, давно уже превратившегося в просторнейшую из келий, давали результаты, столетия назад занесённые в библиотечные гримуары, я получал результат совершенно новый, открывающий мои глаза и всё больше отрывающий от земли. Я уже давно не стоял на ней твёрдо, мой разум широкими прыжками двигался по висящим над пропастью островками гипотез, в каждом прыжке зависая на дни и недели, окутанный вычислениями, экспериментами и проверкой выводов. На горизонте мне виделось пламя Теории, способной всё бытие свести к одной фразе, уравнению сил или символу. Это полностью захватило меня, и я не хотел видеть, что лежит в бесконечном пространстве подо мной, что шевелится, копошится и принимает бесконечно различные, но всегда одинаково злонамеренные и неправильные формы, ожидая момента моей ошибки. Если бы я знал! Если бы я кинул хотя бы один взгляд вниз тогда, когда я мог отойти от работ и скрыться за слоем ложных микромиров, дожить старость и познать забвение, то не было бы нужды вести мой трагичный рассказ. Но теперь забвение недосягаемо для меня, и я хотел бы оставить хотя бы предупреждение.