Hunger

У Тодороки ледяные ладони и такое же ледяное сердце. А ещё биполярка и панические атаки. И ещё много всего. В список входит дикошарый оборотень с бумом на голове и вечными криками. А ещё Тодороки мудак, но об этом знает только Бакуго. Почти полдень. Бакуго с грохотом вламывается в спальню, где на кровати лежит вампир. На дворе зима, солнце почти не палит, да и живности поубавилось. И если первое хорошо, то второе для них обоих плохо. Потому что кушать хочется всегда. Блондин садится на кровать и матрас проминается под его весом, а тело рядом будто вообще ничего не замечает. Кацуки ладонью проводит по двухцветным волосам и слегка ерошит их. Шото хмурится. Бакуго очень сильно сейчас хочется спихнуть его на пол. Потому что нехуй. -Блять, двумордый, хватит дрыхнуть. Я заебался уже ползать в этой холодрыге, твоя очередь. Тодороки молчит. Бакуго бесится. -Слышишь меня?! - резко разворачивается и нависает над вампиром. Чутка выпускает когти и скалится. - Ты там сдох во второй раз или что? - вот уже нос к носу, а это ублюдок все молчит. Бакуго сдаётся и собирается уходить. Садится на край кровати, поправляет цепь и вот уже встаёт. И его хватают за руку и резко кидают на кровать. От падения спина ноет, а когда он открывает глаза, то картина не очень радует. Над ним нависает Тодороки, глаза которого горят голодным огнём. Они такие красные-красные, будто две кровавых луны, вообще не похожи на его привычные гетерохромные. Кацуки нервно сглатывает, когда Тодороки наклоняется к его шее и принюхивается. Шото отрывается от занятия и смотрит на него сверху вниз. Бакуго чувствует нарастающий страх, что-то явно не так. Блондин поворачивает голову в сторону двери и, поглядывая на вампира, пытается потихоньку двигаться. И буквально тут же замирает от боли. Тодороки впился клыками в сгиб шеи и это безумно больно. Даже падение со скалы не приносило столько проблем. Голову повернуть блондин не может. Когда кровь начинают втягивать, по ощущению, гигантскими глотками, он может только рвать когтями рубашку на спине Тодороки и орать, чтобы отпустил. Его не отпускают. Попытки вырваться венчаются лишь захватом рук и более яростным впиванием клыков. Больно пиздец. На глазах наворачиваются слезы. Бакуго чувствует, как растёт слабость, как холодеют руки, как немного тянет в сон. Плохо, очень плохо. Сил почти не остаётся, впрочем, как и крови, когда Тодороки наконец перестаёт. Единственное, на что хватает сил - злобно глянуть в его сторону и прохрипеть, какой же он мудак. Тодороки уже вышел из голодной горячки и хлопает своими разноцветными ресницами, непонимающе глядя на Кацуки. Это он сделал? Почему Бакуго не остановил? Мысли носятся в голове табуном. Кацуки хрипит на выдохе и закрывает глаза. Тодороки мечется и не знает, что делать. Хватается за голову, беспорядочно бегает глазами по комнате. Единственное, что приходит на ум - позвать Урараку. Тодороки уже собирается отнести Бакуго к ведьме, но вовремя осознает, что лучше не надо - он жутко истощен и без сознания. Поэтому приводит шатенку домой. Урарака диагностирует большую кровопотерю, а Шото угукает, сверля глазами пол, потому что это очевидно. Да, он виноват в том, что Бакуго сейчас буквально похож на выжатый лимон. Хотя нет, лимон обычно выглядит лучше, а у Кацуки лицо цвета бумаги, круги под глазами и вены просвечивают. Очако что-то говорит на заднем плане, оставляет бумажку на столе и тихонько уходит, прикрыв за собой дверь. Тодороки сидит, уставившись в пол, несколько часов. Его одергивает лишь слабый голос за спиной. -Слыш, двумордый... Шото резко оборачивается и встречается глазами с уставшим взглядом Кацуки. Тот почему-то улыбается. -Ты придурок, - шёпотом говорит Бакуго и прикрывает глаза, - сказал же жрать нормально. А ты что? Радуйся, что я оборотень, а не какой-то жалкий человечишко. - Тодороки пристраивает голову на чужой груди и пускает слезу так, чтоб Бакуго не увидел, а Кацуки ледяной ладонью гладит его по волосам.