Береги себя, хорошо?...

- Танджиро… Почему? – едва внятно промямлил Зеницу после очередной истерики. Юный Камадо обернулся и с невинным удивлением посмотрел на Зеницу. - Зеницу? Ты о чем? – спросил он, и его голос был словно перезвон нежных колокольчиков на ветру, словно мягкий маленький горный ручей посреди пустыни. Зеницу хотел что-то сказать, но вдруг замолчал. Они стояли посреди какого-то темного леса, одного из тех, что совсем не выглядел дружелюбно или безопасно. Именно в таких лесах можно запросто споткнуться об чью-то обглоданную демоном руку. Но Зеницу не боялся, хотя страх был его вечным спутником, как и вселенское одиночество, пока… Пока он не встретил Танджиро. Почему-то тогда парень вдруг снова приобрел хрупкую, шаткую, но все же надежду, надежду на крепкое плечо и нежную руку, которая одним прикосновением сможет унести все беды и печали. Танджиро. Все-таки нечто волшебное было во всем его облике. Он никогда не ругал и не злился на Зеницу, хотя трусливый мечник отлично понимал, как он может всем надоедать, но ничего не мог поделать со своими слабыми нервами и постоянными истериками. - Больше не плачешь? Вот и хорошо, пойдем скорее, нам следует держаться ближе, - весело ответил ему Танджиро и поманил к себе рукой. Зеницу бодро зашагал, стараясь не напрягать друга. Он был так счастлив, что судьба подарила ему Танджиро. Это был действительно подарок богов, после всей той жестокости и равнодушия, с которыми пришлось столкнуться Зеницу. Наконец-то нашелся человек, который мог принимать его таким, какой он есть, несуразным, взбалмошным и неуравновешенным. Трусом… «Нет, Зеницу, ты совсем не трус. Каждый из нас боится, нет исключений, просто ты не умеешь скрывать свой страх, вот и все. Но то, что тебе страшно, не делает тебя трусом» - сказал ему однажды Танджиро, и Зеницу буквально готов был расплакаться от этих слов. Если бы у него было время и нормальная жизнь, он бы обязательно вышил их золотыми нитками на белой подушечке. «Он прав… Я не трус. Я не трус…» - повторял про себя Зеницу каждый раз, когда ему становилось особенно туго. И иногда эта мантра действительно работала. Они тихо шли по протоптанной лесной дороге. Идя бок о бок с Танджиро, Зеницу чувствовал, как страх чудесным образом улетучивается, и на душе становится тепло и легко. Но как только Зеницу приходилось оставаться одному, идти на миссии, решать проблемы, он вдруг начинал чувствовать вселенскую грусть и такую невыносимую тоску, которую никогда не по кому не чувствовал. И однажды, лежа темной ночью в поместье бабочки, ворочаясь от бессонницы и вечных страхов, неожиданная мысль пришла ему в голову, так что он на пару мгновений даже перестал дышать и просто тупо пялился в потолок и краснел. «А что если…?» - Вот тут мы сделаем привал. Место, конечно, не очень, но, если что, тут можно будет развернуться и орудовать катанами, так что при встрече с демоном преимущество будет на нашей стороне. Правда, Зеницу? - Конечно, Танджиро. - Я пойду, поищу немного хвороста, а ты оставайся тут. Не переживай слишком сильно, хорошо? – заботливо спрашивает он Зеницу, зная о его постоянных истериках. Но Зеницу на удивление спокойно отвечает: «Как скажешь». Танджиро удивлен, но, ничего не говоря в ответ, уходит куда-то в темную глубь. Зеницу печально и тоскливо смотрит ему в след. Нелегкие мысли навевает тихая летняя ночь. «Однажды он вот так уйдет и не вернется никогда. Хорошие люди долго не живут, слишком жесток наш мир для них, а мир охотников так и подавно, здесь почти никто выживает» - думал Зеницу и на глаза снова наворачивались слезы. Иногда его и самого начинала бесить чрезмерная плаксивость, но сдерживать эмоции было так тяжело… Так Зеницу просидел долгих минут двадцать, прежде чем издалека стали слышны тихие бодрые до боли знакомые шаги. «Танджиро» - подумал он и тепло улыбнулся. Раскладывая аккуратно хворост, Танджиро посматривал на Зеницу, пытаясь понять, что же такого произошло за последний час, что Зеницу превратился из вечно напуганного плаксы в серьёзного и печального парня. - Хэй, Зеницу? Все в порядке? Ты какой-то не по себе серьезный, пугаешь немного, - мягко спросил Камадо. Зеницу вдруг словно встрепенулся, пристально посмотрел на Танджиро, и спросил: - Почему? - Что – почему? - Почему ты такой добрый? Почему общаешься со мной? Я же просто обуза, заноза в заднице, какой от меня толк, если я знаю только один прием и вырубаюсь посреди боя? Танджиро, - голос его вдруг странно поменял тональность, - Танджиро. Я ведь на самом деле тебе совсем не сдался, правда? Ты ведь со всеми дружишь, и тебя все любят, обо всех у тебя болит, и таких как я – сотни вокруг, правда? Я ведь прав? – Зеницу вдруг почувствовал, как злость и обида подкатывают к горлу, но остановиться уже был не в силах, - Черт бы тебя побрал, Камадо Танджиро! Как же бесит! Ты у нас «все для всех», верно? Нельзя же быть таким! Ненавижу! Хватит! Думаешь, я ревную? Думаешь, я привязался? Или что? Но вот только ни у кого больше не болит душа за тебя так, как у меня! Но тебе поровну, верно? Я прав?! – выкрикнул Зеницу и словно выдохнул. Он явно сам от себя не ожидал такой тирады, и в воздухе повисло неловкое молчание. Агатцума вдруг почувствовал, что хотел сказать нечто иное и совсем по-другому, но его будто сковало изнутри. «О черт, вот дерьмо, что я только что наговорил ему?» - Зеницу, - наконец решился прервать молчание шокированный Танджиро, - Зеницу, ты чего? Что на тебя нашло? – Он подошел к едва сдерживающему рыданию парню и присел перед ним. Агатсума поднял на него золотистые искрящиеся глаза и пристально уставился. «Черт, красиво» - промелькнуло в голове у Танджиро. Но не успел он что-то сказать или предпринять, как Зеницу вдруг стремительно бросился ему на шею, и изо всех сил обвил его руками и прижался, так что они оба шумно повалились на землю. Танджиро не успел опомниться, но инстинктивно обнял Зеницу в ответ, словно укрывая от опасности. - Танджиро! – просипел парень, уткнувшись в клетчатое хаори. Все еще сжимая Камадо в своих объятиях, он сделал глубокий вдох, так что Танджиро буквально прочувствовал его своим телом, - Я… Люблю тебя, - едва слышно выдохнул Зеницу. И хотя его голос был тихим, в нем ощущалась решимость и твердость. Это были не мимолетные, случайно брошенные слова, это было вымеренное и выношенное долгими днями признание. Признание Танджиро и признание самому себе. Широко раскрыв глаза и не моргая, юный Камадо уставился в ночное небо. Яркие звезды переливались, словно дорогое украшение лучшей ойран, но свет этих звезд был так далек и холоден, что не согревал, а только навевал мысли о вечном. До Танджиро словно сквозь стену доходили слова Зеницу. «Он… ? Любит меня? Как друга?» - проносились в голове неслаженные обрывки мыслей, но лежащий сверху парень, стиснувший его почти до удушья в своих объятиях, говорил об обратном. Танджиро не знал, что ответить Зеницу, он никогда не думал об этом. Он просто помогал всем, кому мог помочь, протягивал руку помощи, чтобы сделать этот мир хоть чуточку менее жестоким. Но Зеницу не был для него просто очередным хорошим приятелем. Танджиро помнил, как Зеницу защищал Незуко от Иноске, помнил, что тот всегда ему доверял и следовал за ним. Да, Агатсуме никогда не был простым парнем, вечные перепады его настроения, истерики и вопли многим вокруг не нравились, и, в конце концов, все, кто знал Зеницу немного ближе, старались открещиваться от него и не воспринимать всерьез. Но для Камадо все эти «концерты» никогда не были проблемой. Обладая удивительной способностью чувствовать людей, сопереживать им и заглядывать в души, он прекрасно понимал, что Зеницу просто не хватает внимания и заботы, что его за всю жизнь никто его не полюбил и не принял, как родного. Танджиро вдруг встрепенулся и осознал, что они все еще лежат по земле посреди ночного леса в объятиях друг друга, но ему от чего-то не хотелось отпускать Зеницу, хотя тот все еще сжимал его с такой силой, словно бы в последний раз. «У Зеницу всегда все словно в последний раз…» - вдруг подумал Камадо. Наконец, Танджиро раскрыл объятия, почти что с силой оторвал от себя Зеницу и приподнялся. Даже будучи грустным или зарёванным, Зеницу сохранял удивительную способность быть предельно милым. Танджиро медленно, но уверенно взял его худенькое лицо в свои руки. Даже огрубевшей после вечных тренировок кожей Танджиро чувствовал влажные от слез мягкие щеки Зеницу. - Зеницу, - медленно, тихо, но уверенно начал Камадо, но почему-то на полпути он потерял нить мыслей. У него вдруг защипало в глазах, и к горлу подкатил какой-то ком. «Черт, это что, заразно?». Сердце стало предательски сильно биться о ребра, трепыхаться, словно птица в клетке, а кровь резко ударила в голову и зашумела в ушах. Все вокруг поплыло. Танджиро просто резко наклонился к Зеницу и прислонился губами к его щеке. Снова и снова беспорядочно целуя его, он не мог остановиться и сам едва осознавал, что теперь плакал сам. В какой-то момент Зеницу поддался вперед и их губы встретились и сошлись в долгом и первом в их жизнях поцелуе. Щеки Танджиро горели ярким пламенем, Зеницу буквально чувствовал исходящий от них пылающий жар, словно его грело летнее закатное солнце. Снова и снова, отвечая друг другу, они не могли остановиться и оторваться друг от друга. Сжимая друг друга в объятиях, они повалились на землю и неистово прижимались друг к другу, чувствуя сбитое дыхание друг друга и движение сильных мышц под легкой атласной тканью. Сердце Зеницу так неистово трепыхалось, что даже за своим бешеным ритмом Танджиро чувствовал чужое биение. В какой-то момент ему стало казаться, что он не может продохнуть и буквально задыхается, не имея сил оторваться от мягких, но требовательных губ Зеницу. Они не знали, сколько времени так прошло, может, всего минут 20, а может и два часа, как вдруг раскрасневшийся Зеницу резко остановился, оторвался от Танджиро, и застыл. - З-зеницу? - Слышишь? Ты слышишь это? - Нет, ты о чем? - Это демон, он приближается! – Зеницу вскочил и потянул за собой Танджиро. Тот тоже выглядел весьма растрепанным, а его зацелованные щеки горели ярким румянцем. Приняв боевую стойку, Танджиро вдруг осознал, почему не учуял демона сразу: он так увлёкся Зеницу, что ничего, кроме него, не мог ощущать. «Черт» - подумал он смущенно и покраснел еще сильнее. Они встали спиной к спине, оголив клинки, и Зеницу уже не было страшно. Он был пьян от счастья и преисполнен решимости сражаться храбро, под стать Танджиро глядеть опасности в лицо. - Зеницу? - Мм? - Береги себя, хорошо?...                                     ~