Братишка-который-выжил

— Ничего не можешь сделать, пошел нахуй, говно! — донесся ему в спину гневный возглас начальника, что был крайне недоволен его неудачей на поприще уборки. Но Владимиру это уже было не важно. Единственное, чего он хотел — это чтобы все от него отстали, и дали побыть наконец в покое. Шаг за шагом, он вновь вернулся в место своего заключения, что за прошедший день успело стать для него в том числе и психологической клеткой. Эти стены начинали на него давить. — Ой, братишка, вернулся, да? Ну что ты грустный то такой? — обеспокоенно спросил тот, кто вызывал в Епифанцеве лишь волну первородного гнева, желание уничтожать, заорать, разорвать все оковы и сбежать отсюда. Но этим мечтам не было суждено сбыться. Отмахнувшись от протянутой руки поехавшего, офицер забрался на трубу, с желанием забыться во сне. — Эт самое.. — потревожил его голос Пахома, ещё до того, как он успел устроиться поудобнее на этом издевательском подобии кровати. — Слушай, давай я тебе спою че-нибудь, а? Ну или сыграю... — не дав ни положительного ответа, ни послав содомита в пешее эротическое, уставший человек просто лег на трубу и надеялся, что усталость возьмёт своё, не смотря ни на что. — Ну вот, мелодия там такая, завораживающая, знаешь? Я когда по телеку то фильм смотрел, ну прям вот, до глубины души пробрало. А название там у музыки было.. в честь совы, что ли? Знаешь, как сыч, или совок. В общем, щас я покажу! — уверил Пахомов собеседника в своих музыкальных талантах и к удивлению не обманув ожиданий, начал вытаскивать из внутренних карманов куртки, из дырки в стене и из неведанных до этого тайников за трубой множество прозрачных стопок, бокалов, кружек. В этот момент Епифанцев отчетливо вспомнил случай, когда всю их часть обыскивали до последней щелочки, в попытках найти пропавший хрустальный сервиз, который капитан приготовил в подарок жене. После этого всех до единого заставили таскать кирпичи для генеральской дачи, без перерыва на принятие пищи. Но не успел Владимир, сжав кулаки, наказать вора с помощью старого доброго насилия, как что-то его остановило. Музыка, что начала литься звонким ручьем, успокаивала разгоревшееся злобой сердце. Она отнесла волнами все накопившиеся за сегодня печали, дав долгожданный покой. — Бля, ну и охуительные мелодии у тебя, — улыбаясь пробормотал Епифан, глядя на валяющиеся на полу листки с нотами и на книжку с изображением парня в очках, и сам не заметив того, уснул.

***

— Подъем, сука! — было первым, что услышал сладко спавший офицер при пробуждении, которое случилось посредством того, что его со всей силы ударили в живот. — Подъем, вставайте, пидоры! — непрерывно тряс их Маслаев, с весьма обеспокоенными интонациями в голосе. — Что случилося то? — как в ни в чём не бывало спросил Пахом, расстроенно пряча их пустую тарелку из под супа в тайник. — Японцы, — хладнокровно произнес вошедший в помещение капитан. — И если вы, дерьмо собачье, не пойдете сейчас отбивать атаку, вас ждет расстрел! — говорил он, постепенно повышая свой голос и под конец сорвавшись на крик. — Хуй тебе! — показал Епифан неприличный жест своему угнетателю. — Я лучше в плен пойду, у узкоглазых и то лучше кормят! Че там надо знать то? Десу, аниме и хайль Гитлер? Я там сойду за своего, — сказал он и сделал пальцами себе узкие глаза. Его эта ситуация откровенно веселила, ибо после вчерашнего он был не прочь послать куда подальше и эту часть, и страну вместе с ней. — Молчать! — неподчинение младшего по званию наполнило Осмоловского гневом и очередным убеждением в том, что нынешний офицерский состав никуда не годится. — Ничего ты блядь не знаешь, ничего не можешь, и даже языка не знаешь! Че ты вообще в Японии будешь делать? Onē-chan, watashi wa anata to kekkonshitai! Давай, повтори, дерьмо на палочке! — продемонстрировал капитан своё знание языков, в надежде, что этот глупец одумается. Но от этого в комнате лишь повисла тишина. — А-а, похуй! — махнул рукой Маслаев. — Кто будет драться с япошками, получит от меня пять бутылок водки! — и он показал каждому из двух провинившихся солдат по раскрытой пятерне пальцев, однако не сообщая им, что обещание своё сдерживать он не планирует. — Какая нахуй водка? Я что, за водку должен умирать?! — Епифанцева данная сделка явно не устраивала. — Не, ну а что, покушаем вместе хоть, посидим, отпразднуем, — бормотал Пахом, предвидя торжество после победы над вторженцами. — Да, точно! Пойдём в дом офицеров, а там бал, пиво, салют в нашу честь! — воодушевленно уговаривал их Маслаев, однако его товарища капитана эта речь совсем не воодушевила. Лишь Пахомов радостно и предвкушающе смеялся. — Значит так, два дятла, наградой вам будет жизнь и возможность подышать свежим воздухом, а теперь блять пошли родину защищать, пока я вас сам не пристрелил! — кричал тот на них, достав свой ПМ, который однако был без патронов, те давно проданы китайцам, ведь путевка в Шанхай сама себя не купит. К сожалению или к счастью, два офицера не знали о заполненности обоймы направляемого на них оружия, и им пришлось подчиниться и пойти на выход. Только сейчас Владимир заметил, что его штаны куда-то пропали. Кинув взгляд на поехавшего, он не добился ответа, и решил забыть об этом на время. Сейчас главное было — не умереть. Наверху творился ад на Земле. Множество российских солдат, с оружием, половина которого не имела боезапаса, с ножами, с черенками от лопат, отражала атаку неприятеля. Здесь собралась едва ли треть от общего состава, но даже так снаряжения не хватало на всех и кто-то дрался с одними кулаками. Тем не менее храбрость этих воинов мало чем им помогала, ведь почти все они были пьяны и едва ли могли попасть во врага. Лишь устройство самой воинской части, находящейся в старой советской крепости, позволяло им сдерживать наступление. Враг же подготовился основательно. Сверху их утюжили бомбами с химическим оружием, которое, однако, мало на кого действовало, ведь оно не было опаснее того, что русские солдаты находили на полках продуктовых магазинов. На соседних холмах засела подошедшая пехота, которая не ожидала что кто-то останется в живых и мочила их залпами плазменных винтовок, в то время как в ответ японцам летели пули из ржавых Мосинок. Шансы явно были не на стороне защитников. Во всем этом хаосе, криках и взрывах, четверка последних трезвых бойцов пробиралась вперед. Капитан, схватив валявшуюся дверь от уазика, использовал её как щит от плазменных залпов, изменяя траектории лучей. Маслаев, вырывая из рук валяющихся вокруг бойцов бутылки с алкоголем и срывая с себя одежду, на скорую руку делал коктейли Молотова, со слезами на глазах кидая их в уже лезущих со всех щелей японцев. Епифанцев, защищал тыл от слишком буйных бойцов своей же армии, лезущих к ним словно зомби, сопровождая каждый удар и пинок ноги отборным матом. Пахом же безмятежно смеялся и пел «Катюшу», вызывая недовольство капитана и доказывая остальным наличие нерационального мышления. — Туда идём, к орудиям, и снесем к хуям этих пидоров с горы! — указывал направление Маслаев, с сожалением наблюдая, что в его зажигалке кончился газ, и он принялся искать новую в карманах валявшихся вокруг людей. — Какие блять орудия? Мы их египтянам подарили для разгона ебаных митингов, одни муляжи надувные остались! — возразил ему капитан, с надеждой смотря в сторону здания с кабинетом майора, где был тайный проход через который они проносили в часть спирт. — Пиздишь, я одно себе оставил, чтоб потом по запчастям продать! — правда полковник не упомянул, что ему вручили самую ржавую махину, которая неизвестно работает ли, но желание защитить родину было сейчас превыше всего. — Вот сам с этой развалюхи и стреляй, а я пошел! Асталависта, пидоры! — махнул он им фуражкой и начал перекатами перебираться от одного укрытия к другому. Ему оставалось совсем немного, так что свою задачу его сослуживцы выполнили. — И это офицеры.. родина дала звездочки.. — бормотал Маслаев, сдерживая врагов огнем с помощью найденной зажигалки и продвигаясь к колоннам парадных муляжей. Пахом, танцуя под звуки стонов и взрывов, ловко уворачиваясь от зарядов плазмы, двигался за ним. Сейчас Владимиру предстояло решить, за кем пойти, и времени ему давалось считанные секунды. Плюнув, он направился вслед за поехавшим, надеясь, что на том свете ему это зачтут. Едва ли не ползком добравшись до заветной пушки, полковник второпях стянул с неё ткань, являя своим товарищам скорее что-то, больше похожее на кучу мотков медной проволоки вокруг трубы, покрытой коррозией. — Во бля, гаусс-пушка, изобретение привезенное из московской тюрьмы для ученых. Так, — тот стал проверять все аккумуляторы и соединения. — Пидоры, помогите! Несите сюда, болты, гайки, шурупы, всю мелкую металлическую хуйню! — скомандовал тот широким жестом, ударяя коробку с электронной начинкой кулаком, чтоб начала работать. Когда два офицера принесли сюда ящики с хламом, Маслаев взял спрятанный за пушкой ящик водки, и начал разбивать одну за другой вокруг их позиции, в конце бросив на землю зажигалку и образовав вокруг них круг огня. — Ты че, ебанутый? Че ты там делаешь?! — орал на него Епифан, отвлекшись от разгребания металла. — Не парься, я так уже делал, нам нихуя не будет, а вот они просто сдохнут! — спокойно отмахнулся его собеседник, указав в сторону японцев. Пахом же тем временем, умудрился поджечь себе волосы и катался по полу, но времени на него ни у кого не было, важнее было наконец выстрелить. Спустя несколько минут, потушенную шевелюру и сотню матерных слов, пушка была заряжена, настроена и повернута. — Огонь! — крикнул полковник, словно на параде, и единственный адекватный офицер потянул за ручку, совершив один единственный выстрел в сторону неприятеля. И потом ещё один, и ещё, но их было крайне недостаточно. — Мы этих пидарасов так всю ночь будем ебашить, — нервно проговаривал Епифанцев, периодически издавая нервные смешки. Сейчас он как никогда был близок к своему концу и даже не мечтал о том, что возможно наступит рассвет и к ним придет подкрепление. — Дай сюда, нихуя блять не можешь, — вырвал Маслаев у него ручку, и начал дергать за неё в разы быстрее, так что за его рукой едва можно было уследить. — Вот блять, раз-раз-раз, а-а-а суки! — вошел тот в раж, истребляя японских снайперов. Звук выстрелов из пушки и яркие вспышки практически оглушили и ослепили его, но он продолжал свой похоронный залп. Его атака была настолько эффективна, что вырывала огромные клочья земли и деревья вместе с ними. К их позиции не могли подобраться из-за огня, а яркие вспышки не давали прицелиться. Казалось, у трех солдат есть шанс на победу. — Ой бля, здоровый как пельмень, — удивленно показывал пальцем в небо Пахом, куда вскоре посмотрел и Владимир. — А-А-А-А-А-а... — крик Епифанцева потонул в звуках лопастей и механизмов резко снижающейся прямо на них гигантской механической стрекозы. Судя по всему, её десантировали прямо с орбиты, но что-то вышло из под контроля. Сколько бы не пыталась она затормозиться, её фигура становилась всё больше и приближалась к земле. В последний момент Маслаев, используя всю свою мускулатуру, смог развернуть пушку вертикально вверх и совершить выстрел, это подкосило воздушное судно и слегка изменило его траекторию. Епифанцев же, в бреду, прыгнул сквозь огонь и несся как можно дальше от всей этой бойни. — Сюда, к нам, — с улыбкой подзывал ладошкой падающую стрекозу Пахом, — Ваше ж место только здесь, — указал он пальцем на асфальт, но его слова никто не услышал. — С-с-суки! — было последним, что произнес полковник, перед тем как ещё раз потянул за ручку и пушка, взорвавшись, накрыла электромагнитным выбросом всю часть, уничтожая и русских и японцев. Перед тем, как испепеляющая синяя волна электричества достигла упавшего на бетон Владимира, он лишь успел подумать, как неплохо было бы вновь оказаться лежащим на трубе и слушающим успокаивающую мелодию.