Время

Как часто в жизни ошибаясь, теряем тех, кем дорожим. Чужим понравиться стараясь, порой от ближнего бежим. Возносим тех, кто нас не стоит, а самых верных предаем. Кто нас так любит, обижаем, и сами извинений ждем. © Омар Хайям Невозможно просто так всё потерять. Нельзя оставить кого-то в одиночестве. Ты не должен бросать его. Человек — самый лучший спутник жизни, не бывает такого же, который сможет любить, чувствовать. Есть душа, так береги её! Просто беги, беги и не оглядывайся. Вина. Самое ужасное чувство, которое не покинет тебя на всю жизнь. Чертова вина, это чудовище, которое преследует тебя всю жизнь. Тогда отпусти и живи дальше. Но как отпустить, если у тебя нет рук, когда невозможно за что-то ухватиться, твоя опора погибла, далеко закопана под землёй и больше никогда не напомнит о себе. 10 минут прошло, как Чонгук должен был вернуться домой, 10 минут назад он уже должен был вернуться и сидеть рядом, пить чай с пирожками. Что же пошло не так, в чём причина? Пора узнать. Таён очень беспокоится, поэтому она молча одевается, также молча выходит на улицу навстречу к сыну. Чонгук никогда не разрешает ей выходить ночью на улицу, но ей сейчас не до нравоучений, ей нужно встретить сына возле остановки. Время на запястье показывает 25 минут. Время ещё есть, Чонгук скоро вернётся. Вернётся же? Она идёт на остановку быстрым шагом и все время смотрит на время. Через три минуты, она уже стояла возле остановки и ждала автобуса. Прошло ещё 15 минут минут, а Чонгука нет. Она просто по своему чувству идёт в направлении работы. Время поджимает, осталось десять минут. В голове каша, в груди жжёт. Кажется, будто сейчас вот-вот упадёт, но не сейчас, только после того, как встретиться с мамой. 5:59 Осталось немного, ещё чуть-чуть и он увидит мать, обнимет её, потом они пойдут и будут пить чай с пирожками. И всё будет хо-ро-шо. 3:25 Он не видит на горизонте маму, возможно она ждёт его возле остановки. Таён уже не идёт, а бежит. Ёе время сейчас закончится, осталось полторы минуты и все останется в прошлом. На самом деле она не боится смерти, просто она переживает за Чонгука, возможно он не сможет жить без неё. Счастье не всегда заключается в долгой жизни, ей не нужны никакие богатства, не нужны ей много внуков, ей не надо ничего, кроме счастья сына. Самое главное, чтобы счастлив был он. Она рада, что сейчас ляжет на землю и поспит. Отдохнёт от всего, найдёт своё спокойствие. Для неё вверх-это не то общество, которое раскладывает все своё богатство на показ, которые все гниют всем своим существом, которые носят маски и считают себя богами. Они нелюди, они твари, у которых всего лишь много цифр, а на душе одни нули. Вверх, вроде бы не очень понятное слово, но в нём столько заложено смысла. Что же для неё вверх? Вверх для неё-это когда ты свободен; нет никаких ограничений; когда можно вдохнуть полной грудью; не нужно зацикливаться на времени; когда у тебя в голове только гармония и спокойствие. Вот оно счастье! Она его найдёт, сейчас или никогда и… Чонгук. 10… Он смотрит в глаза, глубоко, насколько это возможно. Смотрит и говорит глазами: «Ну что стоишь?», «Пойдём домой». Да она правда стоит и не двигается. 9… Между ними не километр, о нет, между ними ровно 100 метров, ну пусть будет ровно, все равно никто не принесёт рулетку и не измерит что? Расстояние? Из связь? Или же цепи, которые с каждой секундой отцепляются. 8… Она не помнит, когда Чонгук начал бежать к ней навстречу, может быть сразу, увидел или после. Она ничего не видит, кроме солнца. Так, а откуда оно взялось, в этом городе нет солнца. Но оказывается есть. Вон же оно! Бежит прямо к ней, чтобы осветить, согреть. 7… Сколько он уже бежит, наверное вечность. Он не понимает ничего, что происходит. Почему мама стоит и просто смотрит, почему не бежит навстречу? 6… — Мама!!! — кричит он надрывно и чувствует, как воздух режет по лицу, где пробежались мокрые дорожки от глаз. 5… У Таён в голове только «Так будет лучше Чонгук», «Всё будет хорошо». Хорошо… 4… Время. Осталось три секунды. 3… Кто-то говорит, чтобы успокоить себя, нужно досчитать до десяти и спокойно выдохнуть. А что делать когда у тебя нет этих драгоценных десять секунд, которые смогли бы спасти кого-то… 2… — Я люблю тебя Чонгук. — на выдохе прошептала она и вытянула руку, чтобы последний раз почувствовать родное тепло. 1… — Нет! — жалко и надломленно. — Нет нет нет нет! — кому кричать? себе? в пустоту? Он сжимает запястье, отчаянно пытаясь передать жизнь, но ничего не выходит. Счётчик давно потух, забрав жизнь с собой. Забрав всё живое в этом мире. Хочется спросить у кого-то, кто знает ответ на вопрос «Почему забирают тех, кто этого не заслуживает?». Сложно ответить на такой вопрос, потому что она хотела этого и ни о чём не жалеет. Наверное смотрит сейчас на него и думает, что Чонгук справится, он большой мальчик и справится сам. Когда близкие умирают, то первое что происходит. Отрицание. — Мама проснись пожалуйста, хватит притворяться — со стороны так и выглядит, но здесь никто не притворяется — Мам я здесь, все хорошо, ты можешь открывать глаза — из-за слёз, похоже будто мама лежит в глубине воды и спит. Вторая стадия. Непонимание. — Зачем? Почему ты стояла? — говорится невнятно, глотку жжёт от всего — Мама я…я не могу без тебя — следом душераздирающее рыдание во весь голос. Стыдится он не будет, он не может сдерживаться. Всё, что накопилось выходит наружу. Даёт свободу всем чувствам, которые глубоко хранились под сотнями замками. Все замки открылись. Сил сдерживаться нет. Нет сил ни на что. Третья стадия. Вина… Именно вина не проходит, она может длится месяцами, годами, всю жизнь. Да Чонгук виноват во всём, он винит только себя, в смерти своей мамы. Он не сберёг, не отдал свою жизнь за неё. Это он виноват во всём. Так он и считает. Хочется провалиться под землю. От всего тошнит, ничего не радует глазу. После смерти матери прошло три дня и Чонгук за эти три дня неё почувствовал ничего, кроме собственной вины. Таён похоронили, где были похоронены её родители. Когда она говорила о смерти, то всегда говорила, чтобы её похоронили рядом с родителями. Отец не пришёл, ну, а зачем тратить время на не нужные дела. Отцом его даже назвать нельзя, только по крови он его отец, а так обычная пустышка, которая переживает за свою шкуру. Третий день подряд он ни с кем не разговаривал, не ел, не спал, ничего не делал, кроме работы. Чонгук не понимает, почему до сих живет в этом отвратительном городе. Уже бессмысленно, смысла жить нет, но живёт, сам не зная почему. Скорее всего привычка. В таком графике проходят три недели и он хочет учиться об стенку, чтобы размазало кишками. 🕐🕑🕒 Рабочий график подходит к концу и все, что сейчас хочет Чонгук — это забыться. Просто уснуть и не видеть это серое небо, этих серых людей, треклятую станцию. Воздух ужасно холодный, режет по лицу. Этот город напоминает на заброшенный, только с неоновыми зданиями. Хотя он и так заброшен со всеми муравьями, которые пытаются удержать его на месте. Так и есть, все люди это муравьи, которые поднимают тяжелый груз на слабых спинах. Как они довели этот город до такого, никто не знает. Этот город раньше цвёл и рос, но это было тогда, когда не было никаких обществ, все были едины. Чонгук шагает по асфальту и чувствует, как внутри кроссовок хлюпает вода. Это дождь, который до сих пор мелко капает. Кто-то после работы уходит в бар, кто-то сразу домой. Чонгук редко ходит в бар, но сегодня хочется выпить немного. Сегодня можно. Проходя все улочки, он проходит в бар. Там как всегда стоит запах перегара и сигарет. Телевизор показывает матч, который крутят здесь постоянно. Все сидят за столиками и тихо разговаривают. Кто-то стоит у барной стойки и пьёт хрен знает какую по счету кружку. Ему срочно нужно виски и чтобы было покрепче. Виски это хорошо. Горло обжигает крепкий напиток и по телу разливается долгожданное тепло, жаль что не родное. Проходит где-то полчаса и из бара быстро уходят. Они идут. Чонгук их не боится, но он не хочет отдавать свою жизнь в грязные руки. Он встаёт и уже собирается выходить, как возле барной стойки сидит мужчина и пьёт. — Пошли! — громко говорит он и хватает его за локоть. — Зачем? — без эмоций — Тебя обворуют и убьют — терпения нет, сейчас придут вороны*. — Мне всё равно — «ну всё хватит», он его тащит через чёрный выход и слышит как они заходят. «Замри» глазами передаёт он мужчине напротив. У мужчины светлые волосы и выглядит он очень солидно, если не считать помятое лицо и раскрытую рубашку, то вполне себе бизнесмен. Он вяло смотрит на Чонгука и пытается вытянуть локоть из захвата. — А что все уже ушли? Я думал праздник только начинается — фальшиво загрустил тот, что только зашёл. Чонгук их видел и не один раз. Это они когда-то украли его время после работы и бросили на полу, избитого и разбитого. Он хорошо их запомнил. «Господи да прекрати двигаться!» думает Чонгук и в который раз смотрит на мужчину, который пытается освободить локоть. Шум раздаётся так быстро, что они не успевают понять, что это они создали его, потому что, потому что… — Так так так — ехидно продолжает ворон и продолжает — Кто у нас там прячется? Взять их — и все трое амбалов* бегут за ними. Ноги ужасно болят, но ничего не поделаешь, придётся бежать, только теперь ещё и с пьяной тушкой. Они быстро выбегают из бара и заворачивают за угол. Назад смотреть нельзя, только бежать. Чонгук не понимает зачем ищет себе проблем, он мог и оставить этого человека умирать. Видимо доброта сыграла с ним в плохую шутку. Они все ещё не оторвались, слышно громкие топоты ботинок. Им срочно нужно укрытие и желательно поскорее, а то они не только этого мужчину убьют, но и Чонгука, и им плевать будет, что он беден. Вороны забирают всё до последней капли. Время тикает, а укрытия всё нет. Кажется они уже завернули в сотни переулков, но так и не оторвались. Топоты приближаются и вот заветная дверь открыта в каком-то заброшенном здании. Они сразу забегают внутрь и закрывают дверь. Эти амбалы пробежали мимо и даже не удосужились заглянуть внутрь здания. Внутри темно и пахнет крысами, на стенах сыпется цемент, а лифт не работает. Им стоит подняться вверх, что они и делают. Никто ни о чем не говорит, вместе переводя дыхание. Поднимались они долго до 28 этажа и седи на стулья, которые были на полу и рядом стоял обшарпанный диван. — Переночуем здесь. Выходить нельзя, нас наверняка ещё ищут — громко дыша, проговорил Гук — Зачем ты мне помогаешь? — проигнорировав его просьбу, задал вопрос мужчина. «Ну вполне ожидаемо» думает Чонгук, ведь никто не помогает незнакомцам — Решил сделать добро — просто сказал он и глубоко выдохнул, наконе восстановив дыхание — Намджун — говорит мужчина и протягивает руку. Чонгук пожимает и отвечает — Чонгук — Один? — хочется завыть в голос, ведь именно про семью или близких спрашивает он, но просто кивает, ничего не говоря о смерти. Иногда лучше придерживаться дистанции, но почему-то этот человек не вызывает каких-то опасений. — Спасибо что помог выжить, но не стоило — слишком уверенна для пьяницы или он не пьяница — Я хотел этого — пронзительно и прямо в цель, Чонгук чувствует что скоро вот-вот взорвется. Сколько можно? Когда же он наконец поймёт, что всем плевать на всех и всех заботят только свои проблемы и желания. Никогда, никогда он больше никому не поможет. С него хватит, он будет жить только для себя. — Почему? — ну, а что он должен был задать? «Почему я тебя спас?» это он должен у себя спрашивать, а не у него. В конце концов он сам виноват, действительно, его же никто не просил. — Хотел жить — «только в другом месте» было не озвучено. Он не понимает, в каком понятии жить? Разве он сейчас не живёт. — Не понимаю — Просто, чтобы обрести счастье, не обязательно иметь много времени. Время — это не счастье — философ чтоли, но не суть, а сказано мудро. После этого никто не обмолвился словом и они дружненько легли спать. Диван был один, поэтому Чонгуку пришлось соединить стулья и уснуть на них. До самого утра Чонгук не просыпался и чувствовал себя более чем в хорошем состоянии, только ноги болели после «марафона». Оглядевшись вокруг, он заметил что в помещении стало намного светлее, ещё он заметил что диван пустой, наверное ушёл снова пить. Точно время, ему нужно на работу. Он смотрит на своё запястье и замирает с открытым ртом, смотря на огромную цифру с шестью нулями.