Всем нравится новогодняя ночь? Конечно! Это самый волшебный день в году, когда все твои грехи прощаются, а сознание очищается от горечи неудач и душа торжествует, ликует, готовясь к празднику! Люди слишком добрые, благодаря всей этой атмосфере (благодаря алкоголю в их крови).
Так ответила бы Аня за неделю до тридцать первого декабря, до того как встретила свою главную соперницу ещё со времён «Пацанок», с которой у них переодически случались перепалки, которая смотрела свысока, которой было абсолютно поебать на всех вокруг… и можно перечислять ещё очень много поводов, чтобы максимально ненавидеть эту «самовлюблённую дуру».
Но сейчас им приходится частенько пересекаться на съёмочной площадке телеканала «Пятница», ведь «Клетку», ведущей которой является Горохова, решили возобновить именно тогда, когда Милас стала ведущей «Ревизорро». С наступающим, Гора!
Съёмки шоу Ксюши уже закончились, так что осталось только записать аудиокомментарии к выпускам, поэтому Милас вечерами заезжала на студию, где, конечно, уже была рыжая.
Прошло много времени, огонь вражды напоминал о себе лишь холодным пеплом. Но самовлюблённая дура, почти каждый день этой недели, пересекалась с Аней в супермаркете у студии и, кажется, злобно смотрела. Первые два дня казалось, что это просто случайность, совпадение и поэтому они так часто видятся во время «перекуров».
— Чёртова идиотка, почему она здесь ошивается? — рыжая складывала продукты в бумажный пакет без ручек. — Идиотские пакеты! Без ручек!
Милас мялась у входа супермаркета, запорошенная снегом, с тусклым огоньком сигареты, по её виду можно было сказать, что ей плохо, нет, паршиво. Она переминалась с ноги на ногу и, озябшая, докуривала, руки тряслись, от этого горячий пепел осыпался на кожу, но девушка этого даже не чувствовала. Кашляла, сопела, подрагивала и жадно курила всматриваясь в лицо Гороховой.
— Эй, Милас!
Девушка огляделась по сторонам, будто и вовсе не заметила присутствия Горы в супермаркете, затем, выкинув окурок, быстро подошла к Ане.
— Привет…
— Что ты здесь делаешь? — Горохову даже не было видно за огромным пакетом, лишь сверху торчал помпон её шапки.
— Ты вообще-то теперь не единственная ведущая «Пятницы». — хмыкнула Ксюша. — Покурить вышла, потом тебя встретила.
— Ты уже неделю выходишь на перекур точно тогда, когда я иду в магазин за обедом, что тебе нужно? Когда ты успела стать ведущей?
— Может в кафе зайдём? Как-то неудобно и холодно здесь, кофе попьём, после Школы Леди давненько не пересекались всё-таки и я сильно замёрзла!
— Ладно, выросли уже из всего этого, пойдём. Всё равно съёмки закончились. Только надо пакеты домой отнести.
— Оставь в моей машине.
Аня подошла к машине Ксюши и положила на сиденье пакет, после чего вопросительно уставилась на Милас — та смеялась в кулак, повернувшись спиной.
— Чего ржёшь?
— Идиотская шапка. — девушка начала оглядывать рыжую с ног до головы. — Это же та самая победительница-леди, но не в платье и с брошью, надо же.
— Замечательно, что ты заметила изменения в моем гардеробе,
Оксана.
Всю дорогу до кафе они шли, обмениваясь воспоминаниями, и все эти перепалки, драки казались сейчас таким глупым ребячеством. Удивительно, но Аня неплохая собеседница и вовсе не «рыжая уродка»; хотя Ксюша это поняла ещё с их первого разговора по душам на проекте, уже тогда она мысленно поменяла маркер «гопотливая девушка с небольшим лексиконом» на «с ней можно поболтать».
Они сидели в кафе, окна которого выходят на пешеходную улицу. Снег оседал хлопьями на дорожке и не спеша таял, неуклюжие прохожие поскальзывались и смешно матерились, в помещении пахло мандаринами, всё это создавало уютную атмосферу. На душе абсолютный штиль комфорта, тепла и праздничное настроение так заботливо обнимало, утягивая в суматоху праздника. Сбивчивая болтовня Гороховой усыпляла уставшую после съёмок Ксюшу, она уже с трудом разлепляла глаза.
— Может по домам? Ты уже засыпаешь… слабачка.
— Что ты сказала, Гора?!
Девушки вырвались из кафешки и начали кидаться снегом как безумные дети, пешеходы только уныло цокали, осуждающе бормоча что-то себе под нос. Но им было плевать.
Им всегда было плевать. На осуждающие взгляды преподавателей после очередной драки. На осуждающие взгляды одноклассниц после очередного словесного выплеска. На съёмочную группу, которая никак не могла их застать, когда Аня перебиралась ночами в комнату Ксюши и забирала у неё сон, ведь у них так много тем для разговоров, которые они уже наутро забывали. Конкуренция полностью стирала все лучшие моменты из памяти.
А сейчас они просто кидаются друг в друга снежками. И всё это так абсурдно, и волшебно, и странно, слишком быстро, непонятно, но так искушающе весело. От каждой выходки Гороховой становилось
сладко, хотелось веселиться, дурачиться, кидаться снегом в лицо, обнимать незнакомых людей и блаженно вдыхать колючий воздух зимы. Человек-зажигалка, искра, после общения с такими хочется жить вопреки всему и всем (
что я вижу сейчас? человек, который хочет жить). Однако, усталость никто не отменял, и вскоре рыжая прижалась лбом к фонарному столбу, выдыхая клубы пара.
— Мне пора, Ксюш, спасибо за встречу. Было классно провести с тобой время и… отпустить старые обиды, — Аня засмеялась и прикрылась шарфом.
— Ты торопишься куда-то? Время совсем детское! Пойдём гулять и кутить, выходной сегодня. Тебя дома кто-то ждёт? У тебя кто-то есть? Аня, брось! Пошли!
— Мне правда надо идти. Я… предлагаю встретиться завтра!
— Давай в это же время и здесь же? Куда пойдём завтра? А какое завтра число?
— Тридцать первое декабря, — монотонным голосом сказала Гора.
Милас тут же осунулась.
Она понимала, что у Гороховой, скорее всего, есть свои планы на Новый год и от этого ей почему-то становилось тоскливо. Ей было так интересно, что она даже забыла сегодняшнюю дату.
Аня задумалась.
Встречать Новый год с родителями в её-то возрасте? Даже как-то стыдно. У неё нет своей шумной компании, всего-то пара подруг, которые и так уже разъехались по разным городам, чтобы повидать родственников, друзей и знакомых, живущих далеко от Москвы. А ещё она понимала, что у Ксюши много друзей и, скорее всего, у той есть насыщенные планы на новогодний вечер и что старшая вряд ли возьмёт или позовёт её с собой.
— В “Enjoy” будет костюмированная вечеринка. Моя бывшая д... Яна устраивает, — начала Милас, — и, может, ты хочешь пойти со мной? Я тебя приглашаю. И прикид Санты занят!
— Тебе надо было не Санту выбирать, а эльфа.
— Ну так что?
— Я приду. Только придумай мне костюм. — Горохова сняла шапку, чтобы отряхнуть её от снега и от этого незатейливого жеста Ксюше пришла в голову идея. Немного вьющиеся волосы натурального рыжего цвета похожи на шерсть оленя, да ещё и миленькие веснушки. На голову оленьи рожки и выйдет просто бомба, а если ещё чокер с бубенцами, то получится настоящий ядерный взрыв!
— Милас, ты что ебанулась?
— Я сказала это вслух? О, чёрт. Но тебе бы подошло, даже очень.
Младшая подозрительно близко подошла к лицу Милас, чуть привстала на носочки и…
В этот момент, сердце Ксюши рухнуло в пятки и сделало сальто, застряв где-то в горле. Она безумно трепетала в такие моменты, прошло уже года два-три после проекта, а противный кусок мяса в груди всё помнит и напоминает Милас громким стуком о рёбра.
...и рыжая с размаху припечатывает кучку снега к лицу старшей и прижимает ледяную варежку к её носу, чтобы было максимально холодно.
***
— Будешь? — Милас попыталась перекричать музыку, а затем протянула бокал Ане.
— Я больше не пью, Ксюш.
— Это всего лишь пунш, пей, — старшая подошла ближе, подставляя стакан к губам.
Горохова делает глоток. Душно, громко и тесно — все трутся непозволительно близко.
— Он с водкой, блять!
И сразу же впихивает злосчастный стакан Милас, прикрывая ладонью рот. Она даже не заметила, как залила рубашку Ксюши ядовито-розовой жидкостью.
— С водкой? Я даже не почувствовала. Бля, Ань!
— Сама виновата!
Вся ткань пропиталась розовым пятном, с вещью можно было спокойно попрощаться.
Ксюша злобно шикнула и быстро направилась к туалету клуба, расталкивая всех по пути. Младшая виновато поплелась за ней, опустив глаза в пол.
Милас молча зашла и сразу стянула с себя всю верхнюю одежду, швырнув в раковину, Горохова так же стыдливо вошла и закрыла дверь, робко прислонившись спиной. Туалетная комната клуба была просто мизерной, так что девушек разделяло лишь полтора метра.
— Всё нормально, выйди, Ань.
Старшая стояла, согнувшись в пол оборота, и споласкивала рубашку. Рыжая откровенно пялилась и наслаждалась всем тем, что было скрыто от неё все эти годы. За этот вечер она (окончательно) осознала, что Ксюша далеко не такая самовлюблённая, просто немного грубовата, у неё есть вкус, она приятна в общении, но всё же как-то по-странному зажата, когда общается с ней — это одновременно настораживало и подстрекало на долгий разговор.
Соперничество со времён «Пацанок» ещё бушевало пламенем, однако воспоминания стали такими смешными; почему они дрались? Почему старались задеть за живое?
Младшая опять задумалась и не заметила, как Милас медленно подошла к ней, ставя руки по бокам.
— Что…
Ксюша совершенно не соображала, смесь ядерного энергетика и водки чрезвычайно иссушала мозг и давала храбрости.
Волшебная, эфемерная и нереальная — существует ли эта рыжая бестия вообще или это всё пьяная иллюзия?
Она чувствовала, что может всё, а ещё этот чокер так звенит, когда болтается на тонкой шее Гороховой, что хочется сорвать его к чёрту, вместе с этой долбанной тонкой водолазкой через которую просвечивает лифчик. И, наверное, если бы не перегар и туманный пьяный взгляд, то Аня бы позволила себя поцеловать, но увы…
Рыжая в панике дёргает ручку и вываливается из туалета, цепляясь руками за воздух и резко падая на паркет.
— Ксюша, что за… розовые искорки в твоих глазах?
Толпа, что стояла около туалета, весело улюлюкала, кто-то свистнул. Кажется, намечается что-то интересное.
— Ребята! Десять секунд осталось, все возьмите по бутылке!
Зарина громко кричит и толкает Конора в тележке из супермаркета, которая всем раздаёт бутылки всевозможного алкоголя — от джин тоника до коньяка и загадочно ухмыляется, отдавая Ксюше водку и текилу.
Милас сразу же молча впихивает Ане в ладонь бутылку текилы, а сама открывает водку. Кажется, утром ей будет просто никак, но важно ли это сейчас, когда Горохова, та, которую она неосознанно любит ещё со времён проекта, стоит рядом, мягкая, тёплая и в скором времени пьяная?
— Десять!
Ксюша зажмуривается и делает первый глоток, струйки стекают по подбородку прячась под воротником мокрой рубашки. У Ани появилось странное желание слизать их.
— Девять!
Рыжая выдыхает и собирается с силами, прежде чем приложить холодное стекло к губам. Текила невероятно горькая и невозможная без соли и лайма, но сейчас слишком поздно, чтобы искать несчастный фрукт.
— Восемь!
И вот они обе стоят у лестницы в вип-зону, бутылки опустошены примерно на четверть и чёртова Милас решает, что сможет допить бутылку быстрее? Ага, как же!
— Семь! Шесть! Пять!
Толпа становится громче, и стекло мерцает в неоновом свете, блики скачут по стенам.
— Четыре!
Водка полностью в Ксюше, а Аня допивает последние глотки, держась за ворот Милас.
— Три!
Старшая отбирает текилу и залпом выпивает всё сама.
— Два!
Резкий перехват за талию и горький, от алкоголя, смазанный поцелуй, рыжая прижата к перилам и практически вплотную к тёплой груди старшей, она целует заторможенно, переминая губы и не давая вдохнуть или отстраниться.
— Один!
Аня застывает с закрытыми глазами, кажется это был самый лучший поцелуй за всю её жизнь. Нежный и влажный, нетерпеливый, вкусный, властный. Она впервые за пару лет почувствовала себя уязвимой, в голове вакуум и хочется поцеловаться ещё.
Тёплые руки под тонкой водолазкой, Горохова чувствует себя последней шлюхой, но какая разница, если Милас сказала, что это на одну ночь? Они друг другу, по сути, никто.
Аня сама тащит Ксюшу по лестнице, заталкивает в комнату и стягивает с себя верх, оголяя стройное тело. Ей безумно хочется поцеловать Милас, но та оттягивает момент, всматриваясь в пьяные глаза Гороховой, изучает талию, перебирая пальцами по коже, невесомо касается плеч, перекладывая ладони на шею и медленно целуя, играясь с губами.
Слова сейчас были бы лишними, здесь понятен язык тела.
Она — восьмое чудо света.
