Dressing up

Он никак не мог понять, когда это с ним началось, и как это можно было прекратить. Однако вот он, простой безродный парень Ким Тэхен, стыдливо прячущийся в зарослях густого лимонника в роскошном саду некоей знатной семьи — снова не может совладать с собой. И не то чтобы его тайным пристрастием было вторжение на чужую собственность, нет. Его уже давно здесь держало кое-что иное. _ — Доброе утро, господин, — слышится откуда-то неподалеку. В глаза тут же бьёт яркий солнечный свет, заставляя прикрыть их тыльной стороной ладони. Чонгук, будучи всё ещё в полусне, приподнимает голову с подушки и тут же опускает её обратно, по-видимому не желая вставать столь рано. Темные пряди волос, слегка вьющиеся на концах, что обыкновенно обрамляют его тонкие черты лица, оказываются вновь раскиданы по белоснежной наволочке. — Ну правда. Время вставать, Вас ждёт завтрак с семьёй. Не стоит расстраивать леди опозданием. — голос звучит уж слишком звонко, однако Чонгук по-прежнему не готов оставить теплую постель. — Мама..— мямлит он сонно с неясной интонацией. — Ах..ты явно знаешь как заставить меня встать с постели. — Я уже семь лет служу вашей семье, милорд, мне ли не знать то, как ваша мать относится к опозданиям на завтрак? Чонгук ещё что-то бормочет себе под нос, однако на невинных вишнёвых губах тут же расцветает усмешка. Через минуту он уже сидит, свесив с кровати худые ноги с тонкими лодыжками, и изящно потягивается, раскинув руки в стороны. Новый день его жизни в этом особняке начинается. — Я помогу Вам с одеждой, милорд. — учтиво предлагает слуга, так старательно отобранный заботливой матерью для Чонгука. Точнее говоря не предлагает, а ставит перед фактом. «Ты не должен надевать свою одежду самостоятельно». — вспоминает одну из недавно прослушанных лекций о жизни знати Чонгук. И вздыхает. Уже несколько недель он пытается привыкнуть к своему новому стилю жизни. — Чулки, милорд.— слышится где-то на заднем плане, пока Чонгук как обычно витает в облаках. Однако он вовремя соображает и все ещё немного стыдливо, но с поддельным равнодушием протягивает собственную ногу. Внезапно возникший за окном ветерок чуть колышет густые заросли, источающие чудесный аромат, что просачивался сквозь приоткрытое окно в комнату. Чёрная полупрозрачная ткань чулок резко контрастирует с фарфоровым, почти что белым цветом кожи юноши, медленно покрывая всю ногу до колена. Чонгук думает о том, насколько же все это напоминает ему театр актёров-любителей, пока нежная атласная лента кремового оттенка, служащая креплением для чулок, опоясывает его ногу чуть выше острой коленки. Нет, это просто смешно. Неужели он не в состоянии самостоятельно одеться?.. — Бельё, милорд.— терпеливый слуга в который раз вырывает парня из своих мыслей, заставляя того нервно подняться и повернуться спиной к нему. Одевать Чонгука — та ещё работёнка. Каждый раз будто впервые. Именно поэтому приходится начинать раньше. Светлая рубашка чрезмерно широка, однако сквозь неё, находясь под лучами восходящего солнца, явно просвечивается хрупкая изящная талия юноши, которой, наверное, могли бы позавидовать многие девушки, но которая приносила немало хлопот самому Чонгуку. — Вы снова похудели.Леди хочет, чтобы вы набрали немного больше веса, поэтому снова будет пытаться накормить Вас. — вздыхает слуга, опоясывая талию Чонгука и бросая немного расстроенный взгляд на выпирающие позвонки и ключицы, о которые, наверное, можно было порезаться. — Но я хорошо питаюсь здесь..— Чонгук бросает непонимающий взгляд из-под длинных ресниц. Глаза у него были большие и темные, в них будто бы умещались целые галактики, и единственным желанием, возникающим при взгляде в них, было заставить этого парня улыбнуться. Но проблема состояла в том, что даже тогда, когда он был весел (что случалось довольно часто ввиду уж очень детского восприятия мира), его взгляд, вопреки всем ожиданиям, не излучал тонны тепла, заставляя утонуть в нем собеседника. Его взгляд оставался холодным, с едва заметными нотками грусти, смешанной с чем-то ещё, что очень трудно было уловить.Сейчас же во взгляде можно было прочитать только лёгкое волнение и одновременно интерес. Что его ждёт?.. — Ваша мать..— начал было слуга, но почему-то резко осёкся, на что Чонгук не обратил никакого внимания. — Леди..Она пожелала устроить завтрак в саду. Совсем недавно началось цветение вишни и лимонника. — ожидая какой-то реакции или же желая отвлечь нервного юношу от процесса застёгивания пуговиц на его рубашке, слуга бросил короткий взгляд на Чонгука, в свою очередь уставившегося и неотрывно смотрящего на красивые цветки лимонника прямо за окном его покоев. — Когда я смотрю на них..у меня каждый раз появляется странное чувство. — внезапно тихо произносит он, будто бы сам себе. — Хм, это какое же? — Словно...словно он живой.— судя по интонации голоса парня, он и сам немного сконфузился от произнесенного. — Ох, это все Ваше воображение, милорд. Территория хорошо охраняется..там никого и быть не может. — Нет-нет, я имел ввиду. — Отлично! Все готово, нам нужно поторопиться. Прошу прощения, но леди ожидает Вас. Чонгук решает не продолжать этот разговор, а лишь оборачивается к окну спиной и смотрит в зеркало: оттуда на него глядит ещё пока несовершеннолетний юноша хрупкого телосложения в дорогой одежде с очень темными и местами вьющимися, непослушными волосами и большими детскими глазами. Ему все кажется, что подобные одеяния не созданы для него. Ему нравилось видеть подобное на других людях, однако видеть это на себе было крайне непривычно. Однако Чонгук, как ни странно, не был в том положении, чтобы жаловаться. _ .Сердце Тэхена не было на месте с того самого момента, как он наткнулся на этого красивого юношу посреди улицы. И изящество и тонкие черты лица вовсе не были тем, что привлекло его. Его заинтересовало то, что этот парень не вел себя так высокомерно, как ему подобные. Он не распихивал простолюдинов на улице, не считал обездоленных и калек отбросами общества, не отмахивался от сирот, так грустно смотрящих на обилие пищи за столом знати. А однажды Тэхен видел, как тот раздавал деньги прямо из своих карманов беднякам, просящим милостыню на улицах. Порой Тэхену казалось, что он один из них. И он никак не мог отогнать это чувство, хотя и знал, что такого просто не может быть. Ну как может такое хрупкое создание с запястиями, которые Тэхен запросто мог обхватить своим мизинцем и указательным пальцем, и живущее среди всей этой роскоши, быть выходцем из простого народа? Но его манера поведения.надо сказать, это сбивало Тэхена с толку. И чертовски завораживало. Однажды он, не смея больше скрывать свой интерес к этой новой фигуре в городе, проследил за Чонгуком вплоть до особняка, куда его доставили под присмотром какого-то мужчины. Так у него началась зависимость. Зависимость от того, чтобы видеть этого чудно́го юношу каждый день. Так началась его болезнь под названием Чон Чонгук. Появляться на рассвете и скрываться в зарослях лимонника сделалось для Тэхена чем-то вроде ежедневного обряда. И, как ни стыдно ему было это признавать, ему нравилось смотреть. Смотреть сквозь громадное окно, кое-где обвитое лозами плюща, на которые тот не обращал ровно никакого внимания, ведь его интересовало то, что было за окном, а, если быть точнее, то тот, кто там был. И больше всего его завораживала та часть, когда Чонгука, всего такого сонного и милого, каждое утро одевали в аристократические одежды. Все эти чулки на подвязках, тонкие невесомые рубашки, сорочки, жилеты. от всего этого Тэхен не мог сдержать восторженных кульбитов сердца (которые ему, однако, приходилось кое-как сдерживать, дабы не сделаться обнаруженным). Но сегодня. сегодня привычный обряд Тэхена обернулся для него чем-то гораздо большим. Он чуть не был пойман. В тот момент, когда темный испытующий взгляд больших Чонгуковых глаз скользнул по зарослям лимонника как раз там, где прятался Тэхен, его сердце готово было остановиться, а дыхание участилось до ненормального. По телу пробежала волна мурашек — его раскрыли?.. Тэхена всего передёрнуло от этой мысли, но он, хоть и на дрожащих ногах, все же выдержал это испытание взглядом. Он готов был поклясться, что их взгляды встретились, пусть и на секунду, и что его, Тэхена, будто молнией ударило после этого. И открытием для него стало то, что взгляд Чонгука был явно полон.одиночества? Душераздирающего и никем не замеченного одиночества. Так смотрели сироты на проходящего мимо Тэхена, у которого сердце разрывалось на мелкие части от того, что ему нечего было предложить этим беднягам. Есть люди богатые и не богатые, люди, готовые позволить себе либо минимум, либо максимум. Счастливые же люди могут позволить себе нечто среднее. Тэхен не мог позволить себе почти ничего. Он был беден. Таково уж бремя непризнанных художников. Хотя Тэхен и не был непризнанным, он не хотел им быть. — Этот парень..— пробормотал Тэхен в беспамятстве, когда «опасность» миновала, и Чонгук скрылся за дверью вместе со своим слугой. Каким-то образом поняв, что дальнейшее нахождение здесь опасно для него, он ловко выбрался из зарослей, не сумев, однако, избежать попадание всяческих веточек и листиков в свои отпущенные почти до плеч волосы, и, мигом преодолев довольно большое расстояние, перемахнув через высокий, но подвластный ему забор. Долго ещё Тэхен переводил дыхание после случившегося, но одно для него стало ясно: ему нужно как-то дать о себе знать этому юноше. Ведь тот отчаянно просил о помощи. И просил именно его.