Midnight missteps

      Несмотря на мнение большинства — Леоне Абаккио разумный человек.       Он знает, что у него есть проблемы, и он работает над ними. Некоторые даже решает, а некоторые продолжает игнорировать, оставляя их на потом, которое так и не наступает. Он прекрасно знает весь свой разум, все его тёмные и мрачные закоулки, а также знает и о влиянии душевной травмы, оставленной после трагичной смерти напарника, на своё поведение.       Всё это потому, что зачастую он просто ненавидит собственный мозг и мысли, предпочитая сосредоточиться на чём-то ещё, кроме ненавистных ему людей. Высокомерные ублюдки, воображающие, что они смешные, смелые или хорошие, скрывая свою истинную гниль за маской лжи.       Леоне предпочёл бы быть слишком пессимистичным, нежели оптимистом, чтобы точно не подвести ни самого себя, ни людей, которые на него полагаются.       Было время, когда он был наивен, слишком идеалистичен по отношению к обществу и глуп, и именно тогда были допущены серьёзные ошибки, которые привели к гибели человека. Абаккио долго не мог отойти после того случая, ежедневно терзая и ненавидя себя, находясь в максимально подавленном состоянии.       Именно таким его встретил Буччеллати, сперва дав цель жизни, желая помочь выбраться из столь печальной ситуации, а после и семью. Первое время с ними было нелегко, но после он привык, открыв в себе новую, более мягкую сторону для команды, но при этом всё ещё оставаясь заносчивым ублюдком.       И теперь вместо затянувшейся депрессии Леоне переменился и стал смотреть на мир глазами твёрдого реалиста.       Абаккио гордится этим аспектом своей личности, способностью предугадать, как всё пройдёт и как он отреагирует сам. Вот почему приход нового, Джорно Джованны, так сильно пугает его. Леоне не готов к новым лицам в своей личной жизни, не готов заново изучать кого-то и заново привыкать. Он просто не знает что с этим — а вернее, с ним, — делать.       Если его спросят «почему?» он запросто ответит — «раздражает». А из-за чего?.. Абаккио и сам точно понять не может. Он много раз задавался подобным вопросом, но так и оставался без ответа, не в силах придумать даже причину.       Но, возможно, это именно из-за излишнего идеализма Джорно. Несмотря на все трудности жизни, которые судьба то и дело подкидывала мальчишке, у него всё ещё оставалась непоколебимая вера в мир и возможность изменять его по своей воле. Абаккио видит в этом себя, правда, несколько лет назад. И теперь, наученный горьким опытом, он понимает, что ты можешь биться до конца и верить во что угодно, но в итоге найдётся то, что сокрушит тебя полностью.       Он ненавидит Джованну, ведь тот всеми силами отказывается сдаваться и идёт вперёд с гордо поднятой головой. И именно этот факт заставляет гота чувствовать себя слабее его, какого-то сопляка.       А второй причиной, как бы не хотелось этого признавать, была зависть, причём самая настоящая: Джорно похож на Абаккио несколько лет назад, за исключением того, что первый более умный, сильный и лучший буквально во всём.       Его собственное чувство достоинства не должно подрываться из-за таких, как Джорно Джованна, но он не может ничего поделать. Мальчишка легко вписался в команду, став лидером почти наравне с Буччеллати, а его станд оказался сильным и очень полезным. Конечно, станд Абаккио тоже незаменим, но каждый раз, когда над Джорно восхищаются или благодарят его, Леоне, как раз таки из-за той тёмной стороны своего разума, начинает ощущать себя ненужным.       И несмотря на их ежедневные разногласия буквально по любому поводу в последнее время стало ещё хуже, чем могло бы быть. Этот маленький демон начал показывать свою истинную натуру, раздражая Леоне буквально каждый раз, когда для этого выпадает шанс.       Абаккио старается не обращать внимание, отвечая лениво или в подобающем себе саркастичном духе. И это действительно работает какое-то время, пока Джованна не решает пойти дальше, подгадав для этого самый обычный вечер. Возможно, именно тогда Леоне понял, что мальчишка не совсем разумен. Даже, вернее сказать, невменяем.       Всё началось с того, что Абаккио, растянувшись вдоль дивана, расслабленно читал какую-то книгу и слушал классическую музыку, изредка делая глоток красного хорошего вина, что уже вошло в некую привычку.       Не так давно Бруно ушёл наверх, что-то говоря о звонке Прошутто и Ризотто перед сном, а вслед за ним, спустя какое-то время, отправились и Триш с Мистой. Наранча с Фуго не стали чего-то дожидаться и тоже ушли в свою комнату под недовольные бурчания Паннакотты. И вроде ничего такого, а некое чувство меланхолии всё же появилось, стоило только Леоне остаться одному в зале.       Нет, дело не в том, что он завидует остальным и злится на их счастье, наоборот, Абаккио спит крепче, зная, что всё в порядке и что они наслаждаются совместной жизнью. Однако то, как Леоне и Джованна выглядят на фоне остальной команды, слишком уж явно указывает на них, как на единственных без каких-либо любовных связей.       Гот оказался настолько погружён в свои мысли, что даже не сразу заметил перед собой фигуру Джованны. — Привет, — произносит мальчишка, появляясь рядом с диваном словно из ниоткуда. Леоне вздрагивает, но старается замаскировать это за сменой позы на более удобную. — Где остальные? — спрашивает Джорно, оглядываясь по сторонам будто в ожидании того, что сейчас из-за дивана появятся Триш или Миста. — Бруно ушёл разговаривать по телефону, а остальные, скорее всего, уже спят, — спокойно ответил Абаккио. Не то чтобы он за всеми следил, но именно этот факт помогал ему чувствовать себя более спокойно и умиротворённо в доме, зная, что все в безопасности и уюте. — Хорошо, — мягко говорит Джованна, а на лице его мелькает нежная улыбка. Несмотря на противоположность характеров, у них всё же есть нечто общее, а именно — забота о других больше, чем того требуется. Ведь это их обязанность — защищать свою маленькую разношёрстную семью.       Джорно присаживается на диван рядом с ногами Леоне. Кажется, он только вышел из душа. На нём лишь белый, неприлично короткий халат, а кожа до сих пор влажная от недавнего контакта с водой.       Часть одежды слегка скатывается, обнажая бледное бедро Джованны, под которое Абаккио незамедлительно толкает свои ледяные ноги, желая вызвать раздражение и прогнать. Однако Джорно, вопреки ожиданиям, даже не возражает. Лишь слегка отодвигается и закидывает руку на спинку дивана.       Его волосы всё ещё влажные — а оттого приобретшие тёмно-золотой цвет, — но он уже успел закрепить их в трёх странных пучках и заплести рыхлую косу. — Почему ты тоже не идёшь спать? — спрашивает Леоне. Мальчишке нет смысла находиться тут, если он может отдыхать в собственной комнате, общаться с Бруно или делать ещё что-то помимо этого, но не сидеть тут с раздражающим Абаккио. — Ещё рано. Да и я хочу развлечься с тобой, — с некой хитринкой в голосе отвечает Джорно, слегка улыбаясь самыми уголками губ. Две капли воды капают с его волос на кожу, начиная плавно сползать вниз. Одна из них почти сразу же скрылась за тканью халата, а вторая, будто дразня, остановилась на ключице, так и маня смахнуть пальцами или прикоснуться губами. — Нет, спасибо, — слишком громко усмехается Леоне и осушает бокал вина полностью. Он ставит пустую посуду обратно на столик, готовясь встать и уйти, — я не чувствую себя цирковой обезьяной. — Ну нет, — не соглашается Джованна повеселевшим голосом, — ты больше похож на… — Если скажешь про льва, то я тебя ударю.       Джорно смеётся, а смех его звонкий и громкий, как колокольчик, что ещё больше начинает раздражать Абаккио. — Если честно, то я больше подумывал на медведя, который вроде и выглядит пушистиком, но на самом деле капризный и может покусать. Или, может быть, ты больше похож на гуся… — Иди сюда, маленькая сука, — рычит Леоне и хватает Джованну за запястье, резко дёргая на себя и заставляя мальчишку упасть к себе на колени. — Уф, — произносит Джорно, пытаясь подняться с чужих колен. В это время Абаккио протягивает руку, желая уничтожить все тщательно причёсанные булочки, но этого не удаётся, ведь Джованна резко склоняет голову ниже и Леоне лишь грубо проходится по его затылку. — Отродье, — максимально пренебрежительно произносит гот, сплёвывая. — Не иначе, — подтверждает мальчишка, вытягивая собственные руки вперёд и выглядя слегка раздражённым из-за состояния своих волос. Поправив выбившуюся прядь обратно за ухо, он фыркает, глядя на Абаккио.       Леоне же, в свою очередь, искренне надеется, что после подобного Джорно точно уйдёт и оставит его в покое, но не тут-то было. Джованна просто поднимается с чужих ног и поворачивается к готу лицом, притягивая собственные колени к себе. Решив, что подобная поза вполне устраивает его, Джорно останавливается, начиная внимательно вглядываться в лицо Леоне. Абаккио предпочитает не думать о том, что выискивает взглядом мальчишка, но всё равно немного остерегается за свои тайные желания, боясь оказаться раскрытым в чём-то. — Чего ты хочешь, Джованна? — с тяжким вздохом спрашивает гот. Он просто хочет, чтобы мальчишка выговорился и наконец-то ушёл. — Я хочу… — медленно начинает Джорно, словно смакуя слова на вкус, — многое. Чтобы мной гордился Буччеллати. Чтобы больше не было наркоторговли в стране. Чтобы вся Италия стояла передо мной на коленях, — его голос звучит мягко, сладко и непринуждённо, словно он говорит о чём-то милом или обыденном, но глаза выдают истинную жёсткую натуру. И Абаккио понимает, что если Джорно Джованна чего-то захочет, то он рано или поздно обязательно это получит. — Что ты хочешь от меня? — огрызается Леоне, хмуря светлые брови. — Я видел, как ты смотришь на меня, — шепчет Джорно, переводя взгляд с гота на стену. Там нет ничего интересного, но это, видимо, лучше, чем смотреть на Абаккио.       Это был словно удар под дых, такой же резкий и неожиданный, из-за чего Леоне пришлось действительно приложить усилия, чтобы не показать свою истинную реакцию. Но глаза всё же прикрыл. — И?       Ему больше нечего сказать. Ничего больше не остаётся, кроме как смиренно ожидать реакции от Джованны. Интересно, он сразу его уволит и вышлет в Рим? Или ещё помучает напоследок?       Даже не хотелось думать об этом.       Однако стоило только взглянуть на Джорно, как вновь распалялось то желание наброситься на мальчишку здесь и сейчас, сдирая с него халат и грубо проходясь по нежной коже руками. — Мне нужно знать, что это означает. — Иди нахуй, Джованна. Сам знаешь, что это значит, — его голос звучит агрессивно, а губы изгибаются в недовольном оскале. Ему просто нужно, чтобы Джорно заткнулся и перестал развивать эту тему, но как на зло он продолжал. — Когда злишься, ты всегда наклоняешься ко мне так низко, что я буквально ощущаю твоё дыхание на своём лице. Или же ты постоянно трогаешь мою грудь, а если не её, то просто стараешься схватить за руку, плечо или что-то иное, лишь бы ощутить моё тепло, но я не думаю, что это предел твоих мечтаний. Ты ведь хочешь большего, верно, Абаккио?       Леоне молчит и прикрывает глаза, не желая отвечать на подобное. — Ты всегда хочешь потрогать меня, — тихо продолжает Джорно, почти шёпотом, — так трогай меня.       Глаза Абаккио резко распахиваются и он не может удержаться, чтобы не посмотреть в сторону Джованны.       Мальчишка скидывает халат с одного плеча, соблазнительно обнажая чуть влажные участки кожи, и слегка раздвигает ноги. Несмотря на все свои старания, Леоне всё же смотрит меж них, замечая чужой член. Это заставляет его покрыться едва заметным румянцем и в итоге перевести взгляд в более приличное место, предварительно махнув головой, словно отгоняя лишние мысли. Взглянув в зелёные глаза Джорно, что были широко раскрыты от возбуждения, Абаккио ощутил лишь большее желание отыметь этого наглого мальчишку. — Мне это не нравится, — чуть ли не шипит гот, действуя вопреки своим желаниям и как бы предупреждая Джованну. — Тише, — отвечает Джорно и приближается.       Абаккио издаёт сдавленный стон и больше не в силах противиться любовным флюидам Джованны — резко притягивает того за плечи, усаживая к себе на колени. Даже не дав привыкнуть, впивается в мальчишечьи губы горячим, жадным поцелуем, прикрывая собственные глаза от долгожданного удовольствия.       Джорно чуть ли не скулит и обнимает Леоне за плечи, неуклюже, но с явным энтузиазмом отвечая на поцелуй.       Левая рука Абаккио перемещается на поясницу Джованны, оглаживает, одновременно с этим притягивает мальчишку ближе, соприкасаясь своей грудью с чужой. В это время правая рука скользит вверх по бедру и исчезает под тканью халата. Джорно улыбается в поцелуй, позволяя готу лапать собственное тело и вовсе не противясь его несколько грубым действиям. Ощущения, которые сейчас испытывает Джованна, просто невероятны.       Леоне отстраняется и наклоняется слегка ниже, с силой кусая Джорно за мочку уха, а после, услышав болезненный всхлип, всё же проявляет к мальчишке некое милосердие и начинает мягко целовать место укуса. — Я не буду с тобой нежен, — шепчет гот на ухо Джованны, ощущая дрожь чужого тела. — Хорошо, — упрямо отвечает Джорно, в то время как ногти Абаккио впиваются в его ягодицы, оставляя красные полумесяцы. — Странный мальчишка.       Леоне тянет заднюю часть халата, пока узел спереди не развязывается окончательно и не обнажает столь желанное тело. Джованна, словно читая мысли гота, послушно опускает руки так, чтобы мужчина сам смог снять ненужную сейчас вещь гардероба и кинуть на пол.       Абаккио позволяет рукам блуждать по горячей спине Джорно, выводя пальцами неведомые узоры и слегка царапая медную кожу чёрными ногтями, плавно спускаясь на талию. Джованна наклоняется вперёд, ища страстные поцелуи и пытаясь расстегнуть ширинку Леоне, но та никак не поддавалась. К тому же мальчишка действует неумело, из-за чего брюки удаётся стянуть не сразу да и то с трудом.       Джорно жаждет этого, чуть ли не задыхаясь, и наконец-то обхватывает твёрдый член Абаккио, от чего Леоне сразу же забывает о всей неопытности, которую он, возможно, демонстрировал до этого.       Парень хватает Джованну крепче за упругие бёдра и притягивает ещё ближе к себе, соприкасаясь собственным членом с чужим, позволяя им тереться друг о друга. И это, чёрт возьми, просто великолепно. Особенно после того, как Джорно вновь обвивает шею Абаккио руками и крепко обнимает, прижимаясь сильнее.       Во время отчаянных стонов от очередного горячего прикосновения гота в нужном месте, хватка мальчишки становится всё более уверенной и жадной. Он такой шумный, что не может не раздражать Леоне, но одновременно с этим звуки лишь больше распаляют желание гота. Даже грубые и частые поцелуи не могут заглушить Джованну, из-за чего Абаккио ухмыляется, явно ощущая чужую нужду в себе. Он даже жалеет, что отказался сегодня от помады: Джорно выглядел бы просто великолепно с тёмными грязными следами от поцелуев на его нежной коже.       Джованна отстраняется, тяжело дыша и облизывая губы языком, утыкаясь лбом в лоб. Его руки почти неподвижны и просто продолжают лежать на чужих плечах, крепко обнимая Леоне. Движения изящных бёдер Джорно становятся подобны рывкам, а сам он дрожит как осиновый лист. Должно быть, оргазм уже близок.       Гот до сих пор не может поверить, что это действительно происходит, что всё реально и что Джованна — его запретная фантазия, о которой он мог лишь мечтать — сейчас вместе с ним.       Абаккио бросает краткий взгляд вниз, глядя на члены, и не без удовольствия подмечает, что у него всё же толще и длиннее, чем у Джорно. Хоть в чём-то он лучше мальчишки.       Против своей воли он узнаёт много нового о Джорно, так безрассудно позволяющего трогать себя везде и как угодно: например, Джованна любит, когда его гладят по спине и жадно лапают за ягодицы, разводя их в стороны. А как он беспомощно мяучит, когда Леоне проходится пальцами по тугой девственной дырке и слегка трёт её... О-о, это надо слышать. Или как он каждый раз пытается перехватить инициативу, но Абаккио не позволяет сделать этого, вновь и вновь атакуя рот мальчишки собственным языком.       В голове так и вертятся вопросы: «С чем, чёрт возьми, это связанно?» «Почему Джорно так резко заинтересовался им, таким холодным и колючим, особенно по отношению к нему?» «Он действительно любит грубое отношение к себе?» Но он не озвучивает ничего из этого, не желая, чтобы Джованна остановился хоть на миг и стал задумываться над ответами.       Мягкие и причмокивающие звуки поцелуя кажутся действительно слаще, чем Леоне хотелось это признавать, а сам Джорно такой тёплый.       Он скользит рукой меж лопаток Джованны, запуская ладонь в его шелковистые и всё ещё немного влажные волосы, крепко хватаясь за растрёпанную косу и оттягивая от себя, вызывая у Джорно недовольный вздох. — Чего ты хочешь, Джованна? — Трахни меня, — словно на последнем издыхании произносит мальчишка, соблазнительно выпячивая собственную задницу и вновь пытаясь впиться в губы Абаккио страстным поцелуем, но тот дразняще тянет за волосы назад, не позволяя. — У меня нет смазки, — недовольно рычит Леоне, — и мы никуда не пойдём в таком виде.       Джорно оглядывается вокруг себя, в надежде обнаружить хоть какую-нибудь замену лубриканту, даже крем для рук или что-то в этом роде, но так ничего и не находит. Лишь неловко посмеивается, глядя затуманенным от похоти взглядом на Абаккио. — Я действительно упустил этот момент, не так ли? — он выглядит искренне смущённым, словно не привык сталкиваться с делами, что идут не по плану.       Избалованная мелочь.       И, если бы у них всё же была смазка, то Леоне бы точно заставил мальчишку почувствовать, как сильно он его ненавидит. — Да, мелкое отродье, — рычит Абаккио и наклоняется ниже, грубо целуя шею Джованны, оставляя на ней ярко выделяющийся засос. Мальчишка смеётся, затаив дыхание, и лишь сильнее откидывает голову назад, позволяя себя целовать. — Я правда считаю, что это лучшее, что со мной происходило, — томно шепчет он, сдавливая чужие бёдра ногами и начиная ёрзать лишь активнее. Его член скользит по члену Леоне, и, хотя последний никогда этого не признает, возможно, Джорно прав. — Итак, в пределах наших ограниченных возможностей, — тихо произносит Абаккио, проходясь губами по шее Джованны, покрывая её легкими поцелуями, — чего ты хочешь? — Твоих рук, — неровно дыша, отвечает мальчишка, — будь со мной груб так, как только захочешь.       Леоне сдерживает собственный стон и делает то, что ему велено.       Крепко сжав чужое горло ладонью, буквально впиваясь пальцами в нежную кожу, он также укладывает вторую руку на член Джорно. Его движения более грубые, чем должны быть, но Джованне, судя по бурной реакции, это даже нравится. Абаккио небрежно проходится по чувствительной головке, надавливая на неё и растирая большим пальцем, из-за чего мальчишка стонет ещё громче, толкаясь вперёд, навстречу руке гота, активно ёрзая на его коленях.       Леоне наклоняется ниже, вновь впиваясь в губы с жадным и грубым поцелуем, лишь ускоряя темп собственной руки. Ресницы Джорно длинные и слегка щекочут щёку, а сам он активно извивается и дрожит буквально от каждого действия Абаккио, постанывая в поцелуй. — Будь хорошим мальчиком, — шёпотом произносит гот в самые губы Джованны, командуя. Он чувствует, как слабеет Джорно, как его бёдра начинают дрожать с большей силой, а сам он прижимается лишь крепче, словно ища опору в теле Леоне. А тот и не противится, вновь впиваясь в губы поцелуем и грубо кусая, из-за чего Джованна окончательно теряет голову и громко стонет, кончая.       Сперма попадает на руку и одежду гота, но сейчас это мало волнует обоих, особенно пытающегося отдышаться Джорно, что теперь был весь красный и потный. Его булочки, которые совсем недавно красовались на голове, теперь оказались растрёпанны и прилипали ко лбу, а отдельные золотые пряди свисали прямо перед глазами. Абаккио почти ласково убирает их, вновь зарываясь ладонью в мягкие волосы.       Джованна раскрывает глаза, хотя бы немного приходя в себя, и их глубокая зелень просто поражает Леоне. Джорно смотрит на него с некой лукавостью, а после наклоняется, чтобы украсть поцелуй, два, три. Это чересчур нежно и Абаккио чувствует себя даже несколько неловко, перекладывая руку на горячую талию и притягивая ближе к себе. Тот в ответ обнимает за шею, вытягиваясь, словно кошка. — Спасибо, Леоне, — бормочет Джованна, утыкаясь носом в чужое плечо.       Внезапная ярость вспыхивает внутри Абаккио. Какая-то случайная, поспешная дрочка не даёт право мальчишке использовать его имя. Так его могут называть лишь поистине родные и близкие люди, как, например, Буччеллати. Однако Джорно совсем не такой, и поэтому, вырываясь из его поцелуево-розовых губ, собственное имя звучит как насмешка, несмотря на весь сладкий, флиртующий тон. — Иди нахуй, — шипит Леоне и снова кусает мальчишку за нижнюю губу. Тот не отстраняется, лишь немного ёрзает на коленях и сохраняет прежние объятия, не желая так просто отпускать Абаккио. — Позволь мне позаботиться и о тебе, — произносит Джованна, и это скорее указ, чем просьба. — Ты всё не так понял, Джорно Джованна, — рычит он, недовольно хмуря брови.       Леоне бросает мальчишку на диван и усаживается сверху, подминая его ноги под себя. Джорно пытается подняться обратно хотя бы на локтях, но вновь оказывается на мягкой поверхности дивана, более не сопротивляясь. Его взгляд хитёр, а на лице улыбка, будто такие резкие движения это именно то, чего он хотел от данной встречи.       Абаккио ненавидит это самодовольное личико, но попросту не может отрицать, как великолепно выглядит Джованна сейчас. Его волосы растекаются вокруг головы словно проклятый ореол, а светлая кожа ярко выделяется на фоне тёмно-синей обивки дивана, создавая ощущение, что он и правда светится. Искусанные губы слегка приоткрыты, так и пробуждая в Леоне желание грубо целовать их, пока не почувствуются металлический привкус крови и сам мальчишка не захнычет от боли.       Абаккио склоняется над ним, будучи полностью одетым, и подминает своим телом полностью, лишая какой-либо возможности двигаться. Джорно выглядит таким нежным, беззащитным и вечно молодым, но его лицо говорит об ином. Взгляд в глазах настолько силён, что гот невольно отводит собственный, пускай и на мгновение. — Подвинься ближе, — шепчет Джованна, укладывая руки на чужие бёдра и сжимая их. Леоне может чувствовать их тепло сквозь ткань штанов, а взгляд мальчишки настолько невинен, что он просто не может сказать «нет». Абаккио кивает и послушно двигается вперёд, пока его колени не оказываются зажатыми меж чужих подмышек. Теперь он так близко, что буквально ощущает чувствительным членом горячее дыхание Джованны, так и будоражащее сознание.       Джорно внимательно смотрит в чужие глаза и наклоняется ниже, слегка приоткрывая собственные губы. Он влажно целует основание ствола, от чего Леоне вздрагивает, а его бёдра дёргаются, лишь крепче сжимая тело мальчишки. Джованна прекрасно понимает всё без слов и продолжает, раскрывая свой милый ротик шире и принимая член гота, не ограничиваясь одним лишь поцелуем.       Абаккио ощущает себя просто невероятно. У Джорно влажный, мягкий и горячий рот, а его губы и язык делают так, что нечто горячее будто бы скручивается внизу живота Леоне, даруя ещё больше приятных ощущений. И он действительно должен сдерживаться, чтобы не войти на полную длину в рот неопытного мальчишки, но, чёрт возьми, как же это приятно. Его уже давно отработали и Абаккио правда сомневается, что сможет продержаться долго, учитывая, что его бросает в жар и от действий мальчишки, и от одного лишь взгляда на Джованну, губы которого непристойно растянуты вокруг большого члена.       Джорно пытается взять глубже, но может принять пока что только половину ствола Леоне, и то подавляя рвотный рефлекс, а после и вовсе отстраняясь, кашляя.       Гот наклоняет голову мальчишки обратно, нежно, но вместе с тем повелевающе намекая продолжить. И Джованна берёт ещё глубже, из-за чего зелёные глаза наполняются слезами, а сам он краснеет пуще прежнего, что особенно заметно по побагровевшим щекам. Абаккио сомневается, что сейчас он может нормально дышать, но мальчишка настойчиво продолжает, продолжая вбирать в себя как можно больше.       Этот раз должен быть единственным, но когда его рука скользит в мягкие волосы Джорно, поглаживая, мозг предательски шепчет, что они могут продолжить этим заниматься и дальше, не ограничиваясь одним лишь минетом и поцелуями. К тому же, Джованна быстро учится, а его напористость и упрямость просто не позволят не взять член Леоне полностью.       Абаккио закрывает глаза и встряхивает головой, стараясь отогнать ненужные мысли и переключить всё внимание на то, как удивительно он себя сейчас чувствует. Леоне скользит пальцами по той части ствола, где Джорно ещё не может дотянуться, а тот прекрасно подстраивается под его ритм и иногда непристойно целует фаланги, даже с членом во рту. Должно быть, это довольно унизительно, но Джованна испытывает явный восторг, будто ничего иного ему и не хотелось делать.       Удовольствие, приносимое мальчишкой, заставляет самого Абаккио рвано двигаться, а стоны Джорно восхитительной вибрацией передаются и на член, буквально сужая весь мир гота на прекрасном рте Джованны.       Он крепко жмурит глаза и издаёт низкий, сдавленный стон, кончая. Благо Джорно отстраняется как раз вовремя — сперма попадает не в глотку, заставив бы его вновь давиться и кашлять, а в рот, прямо на язык и щёки, позволяя распробовать вкус сполна.       Леоне тяжело дышит, всё ещё не в силах перевести дыхание от ослепительного оргазма.       Мальчишка довольно улыбается, даже с некой лукавостью поглядывая на Абаккио и облизывая собственные губы, словно кошка, получившая порцию сметаны. От одного только взгляда на это щёки Леоне вновь вспыхивают красным от смущения. — Спасибо тебе и за это тоже, — почти непринуждённо произносит Джорно. Его зелёные глаза широко раскрыты и невинны, будто сейчас он не сосал член с большим энтузиазмом, а наслаждался чаем. Гот понятия не имеет, как на это отвечать и поэтому решает просто промолчать.       Осознание произошедшего начинает приходить постепенно, абсолютно не радуя Абаккио.       Как, чёрт возьми, он оказался в этой ситуации? Их запросто мог застать любой, но раньше об этом даже мысли в голову не приходили.       Он никогда не трахал своего босса и не должен был начинать сейчас. Этот случай сделает работу и жизнь с Джованной ещё труднее, если даже не невыносимой. Хотя бы потому, что теперь он будет жить с реальными воспоминаниями об их сексе, а не только с какими-то влажными мечтами и грязными фантазиями. — Мы повторим это, — произносит Джорно, лениво улыбаясь. И это не вопрос или просьба, а утверждение.       И, как Леоне знает, если Джованна чего-то захочет, то так и будет, вне зависимости от желаний и целей других. Да и нет причин, почему Абаккио захотел бы отказать.       Руки Джорно скользят на бёдра Леоне и крепко сжимают их, надёжно удерживая в качестве некого заявления о собственности.       Абаккио, будто бы издеваясь над ним, пожимает плечами и поднимается с мальчишки, пряча член обратно в брюки. Он чувствует себя неуютно в этой одежде, его тело слишком горячо и несколько липкое от пота, поэтому душ звучит как отличная причина уйти от Джованны. — Уже поздно, — рычит гот и покидает зал, даже не оборачиваясь на мальчишку. — Сладких снов, Леоне, — произносит ему вслед Джорно, а после тихо смеётся. Абаккио показывает ему средний палец через спину и окончательно пропадает из виду.       Худшее, беспомощно думает он, поднимаясь по лестнице в свою комнату, что Джованна действительно прав. Леоне успел распробовать вкус мальчишки и теперь едва ли найдёт в себе силы сопротивляться любовным флюидам Джорно, даже если тот после предложит нечто большее.       Это невероятно дерьмовая ситуация, но лёгкая улыбка всё равно предательски появляется на лице гота.       Джованна раздражает и непредсказуем, и, вероятно, Абаккио в ближайшем будущем придётся несладко, но что-то подсказывает ему, что он получит истинное удовольствие от этого.