***
Том оторвал раздраженный взор от газеты. Очередные громкие заголовки, говорящие о том, что до конца террора Гриндевальда осталось совсем немного благодаря действиям властей. — Идиоты, — тихо бросил он, но все равно поймал вопросительный взгляд сидевшего неподалеку Долохова. Тот чуть прищурил один глаз, с интересом оглядывая его. — Думают, что Гриндевальд отступает. — И ты с этим мнением, смотрю, не согласен, — повторил тот очевидную вещь, кажется, теряя интерес к разговору. — А ты? — вперив в него пытливый взор, проговорил он, растягивая гласные. — Думаю, он просто уходит в тишь, чтобы потом нанести последний удар расслабившемуся противнику, — пожав плечами, ответил Антонин. Его взгляд сфокусировался на хихикающих в другом конце гостиной однокурсницах, бросающих томные взоры в их сторону. — Мы будем готовы дать достойный отпор. Я вызову его на дуэль, как только закончу школу, — медленно проговорил Том, замирая. — И стану победителем. — У тебя, в любом случае, есть преимущество, — тонко намекнул он, бросив взгляд на перстень, сверкавший на пальце Реддла. Тот усмехнулся, любовно оглядывая потемневший камень со знаменитой гравировкой рода Слизерина, а потом поднялся, схватив книгу, одиноко лежавшую на небольшом деревянном столике у окна. — Пойду почитаю. — Чем тебе здесь плохо? — снова переводя взгляд на девушек, с усмешкой проговорил тот. — Слишком громко и многолюдно. Том наградил компанию смеющимся взглядом, убрав пальцами темную челку, заставив нескольких волшебниц покраснеть, а потом пересек гостиную и направился в сторону коридора восьмого этажа. Книга приятно грела подушечки пальцев, оставляя на тонких губах блуждающую улыбку. Приближался Сочельник — время, когда большая часть студентов покинет школу. Том любил это время, наслаждался одиночеством и единством с замком. С его домом. Миновав лестничные пролеты и сняв несколько баллов с громких Гриффиндорцев, тем самым доставив себе некое мрачное удовольствие, он дошел до заветного коридора. Тролли в пачках перестали перешептываться с его приходом, замерев. После смерти Миртл, они, будто чувствовали летящую за ним смерть, поэтому успокаивались. Том готов был похвастаться, что был единственным человеком в Хогвартсе, кого эта картина не передразнивала. Представив уютную гостиную, он трижды прошел перед троллями, внимательно наблюдавшими за ним, а потом дернул деревянную ручку, появившуюся в стене. Вдохнув имбирный запах, он с полуулыбкой зашел внутрь. Положив книгу на столик перед камином, Том скинул с себя слизеринскую мантию. Поленья тихо потрескивали в огне. Тишину больше ничего не нарушало. Наслаждаясь этим, он прикрыл глаза, но резко обернулся на шум. Совершенно неожиданный шум в пустом помещении. В комнату зашла девушка с копной кучерявых волос и в гриффиндорской мантии. Она прижимала к себе книгу, будто это было самым дорогим в ее жизни. Том бы посмеялся над тем, как расширились ее зрачки, когда она обернулась и увидела нацеленную палочку, как пальцы вцепились в фолиант с такой силой, что ногти покраснели, а губы приоткрылись, будто с них готов был сорваться крик. Но она лишь резко выдохнула. — Кто ты? Том вновь усмехнулся. Такой простой вопрос. Но… почему она его не узнала? Неужели в школе остался человек, не видевший его — главного старосту? — Это я спрашиваю, кто ты, — тихо проговорил он, сделав несколько шагов вперед. Девушка попыталась отойти, но врезалась в стену, больно ударившись спиной. — Гермиона Грейнджер, — пробормотала она, наконец вспомнив о волшебной палочке. Тонкая рука тут же дернулась в сторону кармана, но Том оказался проворнее. Обычный невербальный Экспеллиармус и вуаля. Бедняжка осталась без оружия. — Меня зовут Том, — насмешливо склонив голову, проговорил он, растягивая губы в улыбке. — Просто Том? — пробормотала она, прижимая к себе книгу с еще большей силой. — Для тебя, грязнокровка, просто Том. Он специально выделил это слово. Чистокровных волшебников на Гриффиндоре можно было по пальцам пересчитать, а она не была причастна к ним никаким боком. Значит, грязнокровка или полукровка. Но то, что она не додумалась схватить палочку, объясняло все. К тому же, вмиг вспыхнувшие алым щеки и заплясавшие в черных зрачках огоньки, лишь подтвердили это. Вдруг все тело пронзила острая боль. Том до хруста сцепил челюсти, чтобы не вскрикнуть, до невозможности сильно сжимая палочку. Сквозь шум в ушах донесся пронзительный крик девчонки, а потом мир перед глазами закружился и потемнел.***
Гермиона подскочила на месте. Тело все еще мелко потряхивало, но ничего не напоминало о произошедшем. Оглядевшись, она поняла, что сидит на своей собственной кровати в спальне пятикурсниц-Гриффиндорок. Все произошедшее — и вранье Джинни, и поход в Выручай-комнату, и парень по имени Том, направивший на нее палочку, — показалось Гермионе сном. Кошмаром, придуманным подсознанием на нервной почве от режима Амбридж. Она спрыгнула с постели и пошла в сторону ванной комнаты, не понимая, почему все было так явно. Она точно помнила лицо Тома, кривящиеся в усмешке бледные губы, длинные пальцы, сжимавшие палочку. И ту внезапную боль, появившуюся из ниоткуда, после которой она и проснулась. Почему дремота не спадала? Почему детали не таяли в памяти, как после обычного сна? И почему она так хорошо помнит придуманные строчки книги? Это заставило ее остановиться, и на ходу застегивая рубашку, она бросилась к своей кровати и достала сумку, высыпав ее содержимое на кровать. Черная книга, шелестя страницами, рухнула на пергамент по зельеварению. Не медля ни секунды, Гермиона открыла следующую главу после той, на которой остановилась вчера, и пробежалась глазами по строчкам. Это были те самые строчки, которые она помнила. Неверяще выронив фолиант, она уставилась в стену нежно-кремового цвета. В пророчества Гермиона не верила. А вот в магию… Рядом зашелестели покрывала. Две соседки — сплетницы и болтушки — проснулись и прогоняли полудрему, нежно целующую веки и темные ресницы. Не желая ни с кем встречаться, Гермиона выскочила из спальни и сбежала вниз по винтовой лестнице. Логическое объяснение не находилось. Она просто не понимала, как могла увидеть те самые строчки во сне. — Гермиона, наконец-то! — весело воскликнул Рон, стоявший у прохода. Он широко улыбнулся, помахав ей рукой. — Мы с Гарри уже заждались тебя. Идем быстрее завтракать, у меня уже живот сводит. Она натянуто улыбнулась и пошла вслед за друзьями, болтавшими о квиддиче. Интересно, это и правда был сон? А если нет, то почему она ничего не помнит? Вопросы, появлявшиеся в голове, не переставали там крутиться, начиная сводить ее с ума. Гермиона боялась. Боялась появившегося внутри чувства, кричавшего, что тот момент был чертовски важен. Боялась понять, что это был не сон. Боялась того, что именно Том причинил ту боль и теперь может вернуться. Она, храбрая гриффиндорка, так быстро позволила себе пропасть в пелене неизвестности, доверяясь какому-то чувству. И это сделала она — всегда во всем уверенная Гермиона Грейнджер! — Ты какая-то задумчивая сегодня, — протянул Гарри, как только они заняли свои места. — Вот, размышляю над расписанием занятий отряда, — проговорила Гермиона, не смотря на друга. Она снова обманула близкого человека. — Серьезно? — просиял он, чем сильно удивил ее. — Мы же только вчера это обсуждали, — чуть нахмурившись, ответила она, встречаясь взглядом с ярко-зелеными глазами, лучившимися теплом, и невольно улыбнулась. — О чем ты? Я только решил поговорить об этом сегодня, — грудным голосом отозвался он, замерев. — Подожди, ты ничего не путаешь? — Нет, Гарри. Я точно помню, как мы обсуждали это, сидя здесь, на этих самых местах. — Гермиона, ты вчера не завтракала с нами, — проглотив огромный кусок пирога, пробормотал Рон. — В смысле не завтракала? — Ты отправилась в библиотеку буквально сразу, — медленно проговорил Гарри, нервно поправляя очки. — Может, тебе нужно к мадам Помфри? Ты слишком много занимаешься. — Да, — еще больше теряясь, протянула она. — Наверное, ты прав. Я вчера зачиталась, вот и… Знаете, я не хочу есть. Приятного аппетита, — она тут же подорвалась с места, хватая сумку. — Гермиона, ты куда? — обеспокоенно переспросил он. — Если что, мы с Роном готовы помочь. — Что ты, все хорошо. Я возьму какое-нибудь зелье у мадам Помфри, — Гермиона резко развернулась и опрометью бросилась из Большого зала, желая побыть в одиночестве. Мысли путались, выставляя вперед два вопроса: почему Гарри ничего не помнит и неужели ей все приснилось? В голове не хотел укладываться тот факт, что уроки профессора Трелони могут быть полезными, а логика металась, ища ответы. Разумные ответы, объяснившие бы все. Ноги сами принесли ее на восьмой этаж, где в стене уже была ручка деревянной двери. Ни секунды не медля, Гермиона дернула ее на себя, заходя в сумрак. Дыхание сбилось, и, прислонившись лбом к холодной стене, она пыталась его восстановить. — Я знал, что ты придешь сюда, — донесся до ее ушей голос Тома, заставив резко обернуться и вытаращить глаза. Еще вчера она потерялась от силы, исходившей от него, прятавшейся в глубине темных, будто сама ночь, глазах. — Т-ты… — только и смогла пробормотать Гермиона, делая рваный вздох. — Ты настоящий? — Как видишь, — он ухмыльнулся. Только эта усмешка напомнила ей волчий оскал. — Я тебя уже видела. — Какая сообразительность, — недовольно подметил он, взмахивая палочкой. Гермиона зажмурилась, ожидая вчерашней боли, но ее не последовало, а в веки ударил яркий свет. Приоткрыв глаза, она заметила несколько свечей под потолком. — Твой день повторяется, так ведь? Все еще глядя, как воск капает в специальные подставочки, а огонь отплясывает танго с сумраком, она кивнула. — Ты знаешь, почему так происходит? — не удержавшись, Гермиона опустила взгляд. Том закусил губу, над чем-то сосредоточенно размышляя. — Ты ведь не учишься в Хогвартсе? — Нет, учусь! Пятый курс, Гриффиндор, — задетая презрением, просочившимся в вопросе, выпрямившись ответила она. — А ты кто? — Староста школы, седьмой курс, Слизерин, — он растянул губы в усмешке, видя ее поведение. Слишком странное поведение для девушки его времени. — Врешь. Ты не наш староста. — О чем ты? Значок не видишь? — раздраженно спросил он, пригладив золотую звездочку. Такая же, только серебряная, красовалась на рубашке Гермионы. Сомнений не оставалось, Том не врал. Звездочка просто не закрепится у кого-то другого. — Но как это возможно? Я точно не видела тебя раньше, — расширившиеся зрачки скользнули по нему, ища спрятанную где-то волшебную палочку. Но ее не было. Руки Тома были пусты. — Могу сказать то же самое, — он закусил щеку изнутри, отводя задумчивый взгляд в сторону. — Подожди, какой у тебя год? — Тысяча девятьсот девяносто пятый, — не видя связи, ответила она. — Тысяча девятьсот сорок четвертый, — медленно проговорил он. — Это мой год. — Ты шутишь? — она покачала головой, пытаясь улыбнуться. Не вышло. Все происходящее слишком сильно пугало. — Я бы на это надеялся, — он потер руки, которые начали зудеть. Гермиона тоже это почувствовала, подняв на него испуганный взгляд. — Надо расходиться. Вчера был такой же зуд, а повторения той адской боли я не хочу. — Стой! — видя как тот идет в ее сторону воскликнула она. — Что… что мне делать, если это правда? — Ты ведь любишь книги? — дернув уголками губ, спросил он. Гермиона кивнула, собираясь спросить, откуда он это знает, но вспомнила, что в прошлый раз была с книгой. И прижимала ее к себе. — Отправляйся в библиотеку. Может, о таком явлении что-то сказано. — А ты? — Я тоже посмотрю, — пожав плечами, ответил он и скрылся за дверью. Гермиона сделала несколько размеренных вдохов-выдохов, и тоже выскочила. Зуд в руках усилился. Нет, этого не может быть! Том обманул ее с датой и с тем, что он — староста школы. Гермиона, как никто другой, знает, что такого ученика просто нет. Ученика по имени Том, который учится на седьмом курсе Слизерина. Тем более, он не может быть старостой. Конечно, она могла бы поверить, что он из другого времени. Если бы не было одного, но — такое просто невозможно! Не существует маховиков, способных перенести на столько лет, да еще и вперед. Он просто не может попасть в будущее. Во-первых, потому что оно не предначертано и постоянно меняется. Это значит, что кем бы не был этот парень, но он ее обманывает. Он каким-то способом пробрался в школу, а теперь пытается запудрить ей мозги, как единственной свидетельнице. Но как объяснить то, что он исчез сразу после того, как переступил порог Выручай-комнаты? Трансгрессия в замке под строгим запретом. Не мог такой молодой человек, как Том, придумать, как ее обойти! Это просто невозможно! Гермиона резко остановилась, обернувшись. Коридор был пуст, а за окном все также падал снег. Вокруг царило настроение праздничного предвкушения, только вот сердце Гермионы бешено билось. Она чертовски боялась. — Том? — чуть жалобно прошептала она, стискивая пальцы на рукоятке палочки. Ей ответила только тишина и тихо отскочившее от каменных стен эхо. Его здесь не было. Шумно вздохнув, она перевела взгляд на картину. Тролли, заметив это, принялись паясничать и что-то кричать. Их портрет был проводником в Выручай-комнату — самое необычное место Хогвартса, свойства которого до сих пор не изучены. Что, если комната так повлияла на время? Вдруг в силах замка совершать такие вещи? Этим можно объяснить и то, что они — два человека из разных времен — встречаются именно там. И день, может повторяться из-за этого. Время не должно идти вспять, а они с Томом это нарушили своей встречей. Но насколько это объяснение правдиво? Можно ли полагаться на неизведанную магию замка? Гермиона вцепилась в кучерявый локон, упавший на лицо, и потянула его вниз. Она не понимала, что происходит, не понимала, каким способом стала участницей этого. Она надеялась лишь на то, что это затянувшийся кошмар. Но, чем больше она тянула волосы, тем больнее становилось. Не выдержав, Гермиона резко отпустила их и бросилась в сторону библиотеки, постоянно оборачиваясь. Ей казалось, тени, собиравшиеся под массивными подоконниками, гонятся за ней, желая поглотить, вытянуть всю жизненную энергию без остатка.***
Том раздраженно выдохнул, осмотревшись по сторонам. Девчонки не было. Его теория про необычайные способности замка подтвердилась. Он встретился с человеком из будущего. Мрачно усмехнувшись, он отошел и облокотился о стену, прожигая взглядом пространство перед собой. Камень неприятно холодил кожу, а раздававшиеся где-то вдалеке новогодние песни, распеваемые веселыми учениками, только раздражали нервы, дергая за невидимые струны его души. Девчонка не появилась, что снова пощекотало самолюбие Тома. Он оказался прав. Только, вот, что теперь делать с этим явлением? В голову пришли ее расширившиеся зрачки, резко выделявшиеся непроглядной чернотой на фоне светлых карих глаз, так и лучившихся теплом и энергией. Она не боялась его. Нет, точно нет. Девчонка боялась того, что с ними происходит и почему они встречаются, а день повторяется. Постояв еще немного, он резко выпрямился, оглядываясь по сторонам и неспеша идя в сторону библиотеки. С каждым шагом песни студентов становились громче, коридоры теплее и оживленнее, а девушки, бросавшие на него неоднозначные взгляды и выискивающие глазами омелу, попадались все чаще. Том поражался их глупости и идиотской привычке вестись на красивую мордашку. Они были смешны и глупы. Как же он все-таки любил библиотеку. Место, где не было видно чувства праздника, где прочно обосновался запах книг, а редкие студенты, забегавшие сюда перед каникулами, не задерживались надолго. На них давили древние фолианты, тишина и некая мрачность. — Мистер Реддл, давненько я вас не видела, — мадам Пинс улыбнулась, глянув на него поверх очков в роговой оправе. — Вам чем-то помочь? — Да, именно сегодня я в этом нуждаюсь, — чуть смущенно улыбнулся он. — Если вас это не затруднит, конечно. — Что вы, что вы! — с улыбкой воскликнула она. — Это же мои прямые обязанности — помогать студентам. Книги по какой теме вам нужны? — Все, связанное с перемещениями во времени и магией Хогвартса, — склонив голову в легком поклоне, проговорил он, заглядывая в глаза женщине. Та на секунду закусила губу, а потом взмахнула палочкой. Несколько книг из разных концов библиотеки устремились к одиноко стоящему деревянному столику возле окна. — Весьма интересная тема. — Я тоже так подумал. Все-таки, никто до конца не изучил свойства замка. Кто знает, что в нем скрывается, — приближаясь к столу, ответил Том, плотоядно оглядывая фолианты. — Из вас получится прекрасный ученый, мистер Реддл, — вновь улыбнулась мадам Пинс, возвращаясь на свое место. Он закусил щеку изнутри. День обещался быть плодотворным. Подперев рукой подбородок, он стал пролистывать страницы, пробегаясь глазами по тексту. Большая часть авторов рассуждала о чем-то несбыточном, не ставя конкретные цели или ситуации в пример. Не было аргументов, фактов, а муторное повествование растягивалось на долгие страницы, раздражая его. Вскоре и глаза начали болеть от слишком мелких текстов, а голоса студентов становились громче. Они возвращались с улицы веселые, раскрасневшиеся, с радужными улыбками и светящимися глазами. Болтали с друзьями, подкалывали врагов. И вся эта жизнь, все светящиеся глаза людей за дверью привлекали внимание Тома. Иногда проскакивала мысль, что именно может стереть эти улыбки, но он быстро абстрагировался от нее. Ситуация с девчонкой с каждой минутой все больше давила на нервы. — Смотрю, ты сегодня в ударе, — послышался смеющийся голос Долохова. Том поднял взгляд на сидевшего рядом друга. — Имеешь что-то против? — откинувшись на твердую спинку стула, он поднял бровь. — Кроме того, что ты давненько настолько сильно не увлекался? — тот прищурил глаз, когда Том кивнул, делая выслушать продолжение. — Ничего. — Зачем пришел? — Позвать тебя на ужин, — как само собой разумеющееся проговорил Антонин. — С чего это такая забота? — растянув губы в издевательской улыбке, он чуть наклонил голову, все так же прожигая друга взглядом. — Неблагодарный ты. Русская душа — широкая, обо всех позаботится. — Или тебе просто заняться нечем. — Или так, — не стал спорить тот. — Ну так идем? — Да куда же я денусь. Достанешь же потом со своими обидами и желанием покормить меня, — усмехнулся Том, выходя из-за стола и беря с собой одну из книг. В ней описывалась ситуация, когда двое волшебников, живущих в разном времени, встретились в той комнате, а потом видели друг друга во сне. Эту историю автору рассказал его друг перед очередным сном. На следующее утро он не проснулся, а на губах застыла желанная улыбка. В последней главе была лишь одна строчка: всего дается шесть встреч, и после каждой, время, которое два волшебника проводят вместе, увеличивается, и если это началось, нужно срочно искать выход, потому что он есть. Тот волшебник, попавший в такую ситуацию, приблизился к решению. Ему просто не хватило времени.***
Гермиона раскачивалась из стороны в сторону, сидя на своей кровати и глядя в старый потрепанный фолиант. В нем описывалась ее ситуация. В нем люди, принимавшие в этом участие, погибли. Она была обречена. Гермионе хотелось плакать. Им было дано всего шесть встреч. Две уже использованы. Что, что можно изменить за эти четыре встречи? Колумб Америку дольше открывал. На секунду перед глазами мелькнул образ Тома — гордого Слизеринца, старосты школы. У него впереди еще целая жизнь! Кем бы он мог стать, если не попал в ту передрягу? Чемпионом в квиддиче, директором школы, министром магии? Может быть, он изменил бы мир! Но только благодаря непонятной магии Хогвартса и Выручай-комнаты, благодаря тому, что частота дней, их намерения, да даже представления уютной гостиной совпали, оба погибнут. Не проснутся. Что будет с ее близкими? Как это ударит по ним? Гермиона не могла представить, что мама перестанет улыбаться и задорные ямочки исчезнут с ее щек, что папа снимет очки, вытирая слезы, что Джинни будет рыдать рядом с ее телом, цепляясь за Гарри и Рона, потерявших лучшую подругу, почти что родную сестру. А она будет лежать с блаженной улыбкой на губах. Только, вот, жизнь покинет ее еще ночью. Гермиона закрыла рот рукой, чтобы не всхлипнуть. Эта картина ясно предстала перед глазами, не желая исчезать. С каждой секундой появлялись все новые детали: сгущались тени, новогодние песни студентов вибрировали, их голоса становились то выше, то ниже, мама начинала мрачно усмехаться и протягивала ей подгоревший имбирный пряник, а Джинни зло хохотала, выпуская снопы искр из палочки. И за всем этим наблюдал Том, мрачно, но довольно усмехаясь. По его подбородку стекала струйка черной крови, глаза наливались алым, а зрачки уменьшались. Гермиона резко вскрикнула, распахивая глаза. Вокруг стоял полумрак, освещаемый лишь светом камина. Она огляделась, поняв, что сидит в той гостиной, где первый раз встретилась с Томом. К горлу подкатывал страх, а ощущение безысходности стало заполнять все внутри. Перед глазами снова возник его образ. — Что за… — Том огляделся не понимая, как попал сюда из кресла в гостиной. — Ты как тут очутилась? — увидев ее, более мягко продолжил он, садясь на диван напротив. Гермиона пожала плечами, удивившись тому, что не задумывалась об этом раньше. — Я нашла книгу, как ты и говорил, в библиотеке, — она прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки. — Там описана эта ситуация и… мы погибнем! — не выдержав, она всхлипнула и тут же сжала пальцы, до боли впиваясь ногтями в кожу кистей, оставляя отпечатки в виде полумесяца. Том усмехнулся и откинулся назад, глядя на языки пламени. Его лицо потеряло всякое выражение. Ей показалось, он превратился в статую. Прекрасную мраморную статую, над которой работали лучшие скульпторы. Тут же зардевшись от такого неожиданного и необычного поворота мысли, Гермиона закашлялась, отворачиваясь. — Эта книга была и в моем времени, — вдруг проговорил он, заставив ее вздрогнуть. — Так себе перспектива описана. Гермиона сдержала в себе презрительное фырканье, поражаясь эмоциям, бушевавшим внутри. Она не боялась Тома, не чувствовала от него той силы и опасности, как прежде. Она была к нему предрасположена! Предрасположена к неизвестному человеку из прошлого! — И что нам делать? — Искать выход, — пожав плечами Том снова повернулся к камину, уходя в свои мысли. Гермиона заметила, как его глаза сверкнули алым, а волосы приобрели багровый оттенок от света огня. — Я пересмотрела все книги, которые нашла! — дернув кучерявый локон, воскликнула она, прикусив губу. — Там ничего не сказано о таком явлении, а единственная книга говорит, что волшебники погибли! — Они просто были слишком медлительны и глупы. — Что? — Гермиона дернула головой, вперивая в него взгляд. — Как ты можешь так говорить о ком-то? Разве не понимаешь, в какую ситуацию мы попали и что теперь будет? — Не вижу в этом ничего настолько страшного, чтобы сердиться, — пожав плечами, ответил он. — Я уверен, что решение не такое уж и сложное, просто нужно поискать. — Поискать?! Ты в своем уме? Мы застряли здесь, а в книгах ничего не написано, — она стала бессильно заламывать руки, лихорадочно вспоминая все фолианты, которые читала. — Грейнджер. — А мы сидим здесь и разговариваем, вместо того, чтобы искать. — Грейнджер, возьми себя в руки, — прикрыв глаза, более раздраженно проговорил он. — Надо поговорить с профессорами! Да, они нам точно помогут! — она подскочила и уже было бросилась к выходу, как Том схватил ее за руки и швырнул обратно на диван. — А теперь послушай меня, гря… — язык вдруг воспротивился договаривать это слово, пока он с неким удивлением смотрел в ее темные зрачки. — Ты слишком резко паникуешь и мешаешь думать. Будь паинькой, посиди тихо, — резко дернув головой, проговорил он. Гермиона открыла было рот, чтобы возразить, но под его пристальным взглядом лишь громко выдохнула, откидываясь на мягкую спинку дивана. Установившуюся тишину прорезал лишь треск огня в камине и ее громко стучащее сердце. Она явственно ощущала в себе гамму эмоций, подавлявших любые доводы разума. Казалось, рассудок стал мутнеть от воспоминаний о смерти во сне с блуждающей улыбкой на губах. Гермиона не боялась смерти. Нет, это не был Гриффиндорский удел. Она боялась того, что может произойти с ее близкими. Боялась забрать из их жизней какую-то надежду или важную часть. Ее не пугало забвение. Это была лишь какая-то часть смерти, после которой будет таинственное «дальше». То, о чем не знает ни один смертный или призрак, испугавшийся идти туда. Но Гермиона не боялась. Она прекрасно осознавала, что не сможет провести бесконечность в подвешенном состоянии. Может, это было эгоистично, ведь таким способом она бы бросила близких, но… Гермиона не понимала. Не понимала, почему так спокойно размышляет об этом, изредка поглядывая на сидящего неподалеку сосредоточенного Тома. Почему она не боится смерти, как обычные люди? — Скажи, что у тебя за время года? — она видела, как с его глаз спала задумчивая пелена, и он медленно повернулся к ней, не улавливая смысл вопроса. — Зима, — дернув уголками тонких губ, ответил он, потирая веки. — У нас тоже. Я люблю зиму. — Почему? — Мы возвращаемся домой, замок украшается, повсюду витает праздничный дух. А дома мама испечет имбирные пряники, мы сядем возле елки и… — ее прервал смешок Тома. Резко распахнув глаза, она с удивлением глянула на него, не понимая, что вызвало насмешку. Почему он смеялся над ней? — Ты восхищаешься такими обыденными вещами. Неужели это настолько прекрасно? — Что значит обыденными? Разве ты не ждешь Новый Год, встречи с близкими, посиделок у камина? Тебя ведь тоже ждут родители! — обиженно воскликнула она. В глазах Тома на миг отразился красный свет, а бледные губы сжались в тонкую полосу. — Закрой свой рот, — холодно проговорил он, резко поднимаясь и идя в сторону двери. — Ты последняя, с кем я буду обсуждать то, как проведу праздник. Гермиона смотрела, как его высокая фигура скрылась в проходе, и медленно осознавала, что желанием разрядить обстановку сделала только хуже. Она только что испортила начавшиеся выстраиваться дружелюбные отношения с Томом — человеком, оказавшимся с ней в одной лодке. — Том, подожди, — подскочив, она бросилась к двери, резко распахивая ее и вылетая в коридор. Белый свет ударил в глаза, и в ту же секунду Гермиона подскочила на своей кровати. По ее лицу скакал солнечный луч, невесомо щекотавший щеки. — Грейнджер, чего ты разоралась? — недовольная Лаванда повернулась к ней, бросая заинтересованный взгляд. Одна ее стрелка оказалась слишком длинной и резкой. — И кто такой Том? — Мой друг детства. Мы поссорились, когда я была ребенком, — с удивлением оглядывая спальню, пробормотала та. Снова соврала, только вот ни раскаяния, ни чувства вины не последовало. — Ох, я знала, будет что-то в этом роде. И правда, как это может быть парень? — звонко рассмеялась она. Гермиона фыркнула, встала и пошла в сторону ванной комнаты. Она все еще помнила, как Лаванда завидовала ей в прошлом году, когда Виктор Крам — храбрый дурмстранговец и чемпион — обратил на нее внимание. Именно на нее — заучку и замухрышку с вороньим гнездом на голове. Перед глазами снова появился образ Тома. Зачем она вообще завела разговор о домашнем уюте, не зная, есть ли он у этого человека? Кто тянул ее за язык? Вместо того, чтобы вместе думать над решением проблемы, она бросилась говорить непонятно о чем, а сейчас сидела и кусала локти. Где ее предусмотрительность? А теперь прошла третья встреча, осталось всего три. Потом она умрет. Вспомнив об этом, Гермиона шмыгнула носом и натянула огромный свитер с елкой посередине. Парвати, увидев это, лишь издевательски подняла брови. Может быть, раньше это ее выбесило, но сейчас было плевать. Из головы не выходила мысль о приближающейся смерти. Не желая зря терять время, она бросилась в гостиную, жадно оглядывая лица однокурсников, запоминая каждую черточку. — Какая красота на тебе сегодня, — задорно расхохотавшись, воскликнула Джинни, сверкнув голубыми глазами, в которых отразился солнечный свет и заплясали радужные крапинки. Гермиона тоже улыбнулась, не в силах сдержаться, и крепко обняла подругу. Она пахла имбирными пряниками. — Смотрю, тебя сегодня на сентиментальность потянуло, — отстранившись, подмигнула она. — Сегодня просто прекрасный день. Давай пойдем гулять? — Кто ты и что сделала с Гермионой Грейнджер, которую я знаю? У нас же уроки. — У нас занятия пять раз в неделю, а такие прекрасные дни не всегда. Идем быстрее, — Гермиона тряхнула кучерявыми локонами и скрылась в проходе. Джинни удивленно подняла брови, а потом отправила патронус брату, желая не только сообщить, что сама Грейнджер потянула ее на улицу, но и похвастаться умениями. В вестибюле Рон и Гарри нагнали девушек, поделившись специально взятыми из Большого зала сэндвичами. Весело хохоча и шутя друг над другом, они вышли на свежий воздух, где принялись лепить снеговика, а потом присоединились к младшекурсникам, затеявшим игру в снежки. Вернувшись в замок вечером, Гермиона сбросила промокшую мантию и уселась возле камина, вытягивая руки вперед и наблюдая, как языки пламени облизывают полено. Гриффиндорцы, как и ученики остальных факультетов, отправились в Большой зал на ужин, предоставив ей прекрасную возможность побыть в одиночестве и подумать над сложившейся ситуацией. Вспомнить, что совсем скоро она погибнет. Гермиона громко сглотнула, подняв глаза к потолку и смаргивая подступившие слезы. На несколько секунд ей показалось, что в гостиной есть кто-то еще, но ощущение быстро пропало. Оглядевшись, она никого не увидела, зато почувствовала какую-то ноющую тоску внутри. Как будто бы, она потеряла что-то чертовски важное. Сердце болезненно сжалось, пропустив удар, а потом снова бросилась в бег. Поддаваясь душераздирающей тоске, она притянула к себе колени и стала покачиваться в разные стороны, вспоминая по очереди каждого близкого, но не находя решение. Это была тоска не по ним. Только вот по кому или чему? Гостиная стала заполняться смеющимися и болтающими студентами, которые с удивлением смотрели на старосту, сжавшуюся у камина. Не желая привлекать к себе лишнее внимание и терпеть заинтересованные взгляды, Гермиона медленно поднялась и поплелась в сторону спальни. Соседки-болтушки еще не вернулись, но она не обратила на это внимание, опустившись на свою кровать и уставившись в стену. Лунный свет причудливо осветил кремовый оттенок, а тени, падавшие от мебели, причудливо искажались, представляясь какими-то потусторонними существами. Гермиона горько усмехнулась и запустила ладони в копну волос, прикрывая глаза. Из гостиной слышался хохот, чьи-то громкие выкрики и приглушенная музыка. Но это вдруг стало раздражать, ведь не находило отклика в ноющей душе. Почему она вдруг начала чувствовать это? Почему перестала радоваться жизни, ключом бьющей из однокурсников? Горький смешок непонимания гнетущих эмоций сорвался с ее губ, и Гермиона рухнула на кровать. Потолок закружился, и через несколько минут она оказалась в той самой гостиной Выручай-комнаты. Она даже не удивилась этому, предполагая, что именно во сне встречается с Томом. — Чтобы впредь избежать таких казусов как вчера, — сразу заговорил он, заставив ее обернуться. Том сидел на том же диване, что и в прошлый раз, положив ногу на ногу и прожигая ее взглядом темных глаз. — Предлагаю ограничить наше общение до обсуждения только того, как выбраться из этой ситуации. Никаких расспросов про время, жизнь и взгляды на нее. Надеюсь, ты не против, — Гермиона заторможено кивнула, понимая, что ему было плевать на ее мнение. Сказал из вежливости. Но больше пугало другое — непонятная тоска, появившаяся из ниоткуда, начала таять, оставляя ее. Но причем здесь Том? Почему, как только она глянула на него, это произошло? — Так и будешь стоять неприкаянной? — подняв бровь, спросил он, поворачиваясь к огню, будто смотря на него, получал больше информации и удовольствия, чем разговаривая с ней. — Том, извини пожалуйста, — опустив глаза и быстро сев на край дивана, быстро проговорила она. — За что ты просишь прощения? — Кажется, вчера ты был не очень доволен тем разговором. Я ведь не знала, что тебе неприятна эта тема, — закусив губу, Гермиона продолжила бубнить оправдания, не понимая, зачем это делает. Она была не виновата в той ситуации. Том медленно повернул голову в ее сторону, чуть наклонив и с насмешкой в глазах глядя на нее. — Поэтому мы и ставим ограничения, Гермиона. Ты ведь не хочешь, чтобы наши отношения испортились? — участливо проговорил он, глядя прямо в ее глаза. Та вновь кивнула, не в силах отвести взгляд. — Искала какую-то информацию в библиотеке? — после нескольких секунд молчания продолжил Том, поворачивая голову к огню. Дернувшись от столь быстрой перемены, Гермиона тоже посмотрела на камин, с удивлением отмечая появление двух красных носок для подарков. — Я не успела, — честно призналась она, невольно улыбнувшись и рассматривая милые носочки. — Что может быть важнее этого? — морщась, недовольно спросил он. — А ты смотрел? — Представь себе, — Том показал ей насмешливую улыбку, демонстрируя некое превосходство. — В запретной секции есть книга этого же автора по ситуации его друга. В ней описаны зелья и ритуалы, которые тот хотел попробовать. Некоторые обведены, как самые действенные. — Но? — Но нам не подходит ни один из них. — Почему? — Гермиона перевела на него потерянный взгляд, заправив локон, упавший на лоб, за ухо. — Потому что все эти ритуалы связаны с Самайном. А у октября и декабря много разницы, если ты не заметила. — Но мы должны попробовать! Вдруг что-то подействует? — подскочив, она подошла к небольшому столику, стоящему у стены, и схватила фигурку, нервно теребя ее в пальцах. — Мы просто потратим время зря, — внимательно наблюдая за ней, проговорил он, раздражая Гермиону своим спокойствием. — Почему ты так считаешь? Может, эти ритуалы помогут и нам. — Повторяю еще раз, мы просто потратим время впустую. Все те ритуалы посвящены Самайну. — А что если попробовать провести ритуал, связанный с Новым Годом, Рождеством или Сочельником, — тихо проговорила она, поднимая взгляд на Тома. — Не зря же древние праздники и силы почитаются. Попросим помощи у них, — она вперила в него взгляд, ожидая ответа. Том нахмурился и прикрыл глаза, шевеля губами, будто произносит что-то, но ни единого звука не сорвалось с его языка. Гермиона поставила фигурку на место и поправила волосы. Желая отогнать томительное ожидание, она несколько раз пересекла комнату, внимательно осматривая каменные стены, пол, потолок и делая глубокие вдохи-выдохи, чтобы успокоить скачущее галопом сердце. — Может быть, ты и права, — наконец, произнес Том, заставив ее облегченно выдохнуть и улыбнуться. — Но не советую думать, что проблема решена. Не факт, что это сработает, — ехидно закончил он, видя, как улыбка сползает с ее лица. — Я посмотрю что-нибудь в библиотеке, — закончил он, поднимаясь и прикасаясь к рукам, начавшим зудеть. — Я тоже, — резко выпрямившись, живо воскликнула Гермиона, смотря в его темные глаза. Том усмехнулся, но ничего не сказал, открывая дверь, появившуюся в стене и пропуская ее вперед. Перед тем как переступить черту, Гермиона оглянулась и улыбнулась, делая шаг вперед, наблюдая за тем, как его лицо тонет в ярком белом свете. Открыв глаза, она увидела потолок спальни гриффиндорок. На губах появилась блуждающая улыбка, которую Гермиона закрыла ладонью. У них есть шанс. Они выживут! От столь радостного открытия хотелось смеяться, и, не сдержавшись, она подскочила и распахнула занавески, впуская солнечный свет в спальню. На соседних кроватях завозились Лаванда и Парвати, пытаясь спрятать лицо от яркого света. — Посмотрите, какой прекрасный день! — радостно воскликнула Гермиона, оглядывая бескрайние пейзажи, открывающиеся за стеклом. С неба вновь падал белый и пушистый снег, напоминая, что приближаются праздники. — Грейнджер, ты нормальная поднимать нас в такую рань? — пробурчала Лаванда, закрывая лицо подушкой. — Последнее время ты ведешь себя слишком странно, — вытягиваясь, улыбнулась Парвати, тоже подходя к окну со своей стороны. — А день и правда чудесный. — Я просто поняла, как прекрасна жизнь. Нельзя пропускать ни единой секунды, иначе, не успеешь обернуться, как потеряешь все, — пожав плечами, проговорила Гермиона, оборачиваясь и задорно улыбаясь соседкам. — Так что предлагаю перемирие. Лаванда тут же подскочила, недоверчиво глядя на нее, а Патил расхохоталась, тряхнув черными как смоль волосами. — Что я слышу. Кому скажу — не поверят, — Браун ущипнула себя за руку, ойкнув, чем вызвала новый приступ хохота девушек. — Грейнджер, тебе точно к мадам Помфри не надо? Если что, можем проводить. — Ты настроена слишком пессимистично, — успокоившись, проговорила Парвати, на секунду оборачиваясь и глядя на улицу. — Гермиона, в качестве доказательства, мы идем все вместе на завтрак. Давно пора было это сделать, — снова хохотнула она, скрываясь в ванной. Лаванда еще что-то пробурчала, пряча лицо под подушкой, а Гермиона повернулась к окну. Хоть и не так сильно, но сердце вновь сдавили тоскливые тиски, а голова вдруг подкинула образ Тома. Именно тот, что он показал ей — мелькнувшее в глазах лучистое тепло. Прямо перед тем, как проснуться, она увидела этот огонек. Может, ей показалось, но непонятная надежда на то, что это правда — грела душу, заставляя Гермиону удивляться и покусывать губу, ища решение в глубине души. На завтрак они пошли вчетвером. В гостиной их нагнала возбужденная Джинни, болтающая о предстоящей игре в квиддич. Приближался «бой» с Когтевраном, и команда заметно нервничала, ведь близнецы Уизли и Гарри были отстранены по указу Амбридж. Раньше, Когтевранцы не представляли для Гриффиндорцев никакой опасности, но сейчас бой должен был быть равным. Студенты, как обычно, галдели, обсуждая появившийся на стенах искусственный иней и снег, падающий с потолка и тающий, не долетая до пола. Гермиона искренне наслаждалась этим зрелищем, оглядываясь по сторонам. В голове не переставала мелькать мысль, что она может потерять это все. Больше никогда не увидеть чудес замка, болтающих студентов, строгих профессоров. Она скучала бы даже по мрачному профессору Снейпу, который, скрипя зубами, ставил ей Превосходно, но не мог не согласиться с тем, что ее знания чего-то все же стоят. Сейчас все пререкания и издевки факультетов друг над другом показались ей бесполезной ерундой, отнимающей кучу времени. Как преображается представления обо всем, когда понимаешь, что висишь на волоске от смерти. — Мисс Грейнджер, мисс Уизли, — ее размышления прервал писклявый голос Амбридж. Девушки остановились и синхронно обернулись, даря ей презрительные взгляды. — Мне надо с вами поговорить насчет вчерашнего дня. Мисс Браун и мисс Патил могут продолжить свой путь, — мило улыбнувшись, она кивнула им. Ее жабий подбородок чуть подергивался от предвкушения разговора. — Мы вас догоним, — Джинни храбро кивнула задержавшимся девушкам, а потом смело сделала несколько шагов вперед. Гермиона глубоко вздохнула, следуя за ней. — Пройдемте в мой кабинет, обсудим все за чашечкой чая. В полной тишине они поднимались к розовому кабинету, заставленному розовыми вещами и висящими на стенах тарелками с кричащими котятами. Джинни громко сопела, что-то бормоча себе под нос, но как только профессор оборачивалась, сразу приторно улыбалась ей. Все студенты уже были в Большом зале, отведывали стряпню эльфов и гомонили, так что на пути никто не встретился. — Я хотела спросить, почему вас не было на уроках? — сразу начала она, оставив девушек стоять возле двери. — И ради этого мы поднимались сюда? — недовольно пробурчала Джинни, дергая рукав кофты. — Мисс Уизли, не пререкайтесь. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим, — приторно улыбнулась она, зло сверкая маленькими глазками. — Итак, почему вас не было на уроках? — Мы были на улице, профессор. Я заставила ребят пойти со мной, — тихо проговорила Гермиона, опуская голову и разглядывая коричневые полуботинки на ногах. — Почему, вы, мисс Грейнджер, староста, прогуливали занятия и подбивали на это остальных? Какой пример с вас будут брать дети? — Прошу прощения, профессор, я совершенно об этом не подумала. — Двадцать баллов с каждой, — воскликнула та, резко поднимаясь. Гермионе послышалось, как рубины в огромных часах пересыпаются на другую сторону. Что скажут однокурсники, когда увидят счет? — мисс Грейнджер, присаживайтесь. Я попрошу вас написать несколько строк, — более мягко продолжила она, доставая перо и пергамент. Гермиона глянула на насупленную Джинни, сжавшую кулаки, а потом села, закусив губу. — Вам надо написать «Я больше не буду прогуливать занятия без весомой на то причины». — Сколько раз? — Сколько потребуется. А вы, мисс Уизли, будете помогать мистеру Филчу оттирать кубки сегодня вечером, а сейчас свободны, — она гадко ухмыльнулась, беря в руки фарфоровую кружку и отпивая розовый чай. Гермиона подумала, что с этого дня терпеть не может розовый. Сделав глубокий вдох, она коснулась кончиком пера твердого пергамента и, сжав кулак, принялась строчить строчки. С каждой буквой кожа руки горела все больше, а на глазах выступали слезы, которые приходилось смаргивать. Но она ни разу не пискнула, сжимая крепче челюсть и иногда поднимая взор полный ненависти на профессора. Наказание Амбридж, зудящая боль в руке и тупая тоска, которая начинала подбешивать Гермиону, не понимающую, откуда она взялась, под конец испортили настроение, так что на занятиях она не отвечала на вопросы профессоров, сидя в конце класса и ловя удивленные взгляды студентов, а потом отправилась на улицу и долго сидела там, наблюдая, как с неба падают снежинки, сверкающие в свете окон. Как ни странно, к образу Тома, появляющемуся перед глазами, она привыкла и перестала сопротивляться. Это было странно и непривычно. Какие-то новые ощущения, как ток, пробегали под кожей, оставляя на губах блуждающую улыбку. — Грейнджер, может откроешь глаза? — она вздрогнула, услышав голос Тома, и медленно подняла веки. Он выглядел намного растрепаннее, чем обычно, под глазами залегли фиолетовые синяки, а в глазах лихорадочно блестел какой-то злой огонек. Он обернулся к ней всего на секунду, а потом продолжил листать книгу. — С тобой все в порядке? — Да, я нашел тот ритуал, который может нам помочь. — И что это? — она протянула руку к инструкции, написанной красивым почерком Тома, и рукав свитера немного задрался, открывая взгляду свежие порезы. — Что это? — он хмуро кивнул на ее кисть, сдвинув аккуратные брови. — Отбывала наказание у нового профессора, — Гермиона резко задернула рукав и отошла с инструкцией, не вслушиваясь в его бормотание. — Но тут же нужно зелье! — Можешь не благодарить, — дернув уголками губ, он потряс колбой, стоявшей на столе. — Ты… очень предусмотрителен, — она не сдержала облегченного выдоха. — Если у нас все получится, — он снова глянул на нее, — на что я надеюсь, приходи в гости на чашечку чая. Прочтем вместе книгу моего друга. — Что за книга? — Он умеет быть чертовски надоедливым, но имеет кучу связей. Так что в обмен на информацию помог добыть нужные ингредиенты, — пожал плечами он. — Готова? — в его голосе промелькнула какая-то забота, показавшаяся странной и неудобной обоим, так что, сделав вид, что никто ничего не заметил, они принялись выполнять инструкцию. Выпили зелье, сделали надрезы на руках и начертили на лбах друг друга руны, сопровождая это словами задабривания для сил, сопровождающих Новогодний праздник. Все это время огонь в камине то вздымался столбом, то тух, а по стенам плясали отчетливые тени существ, старающихся приблизиться к ним. Голос Гермионы подрагивал, а руки тряслись от подступившего к горлу страха и бессилия, сковывавшего организм. Оставалось только проговорить просьбу и ожидать. Если получится, кровь на лбах вспыхнет и исчезнет, они покинут комнату и больше не встретятся, так, во всяком случае. А если нет… Гермиона не хотела думать, что будет тогда. Она подняла блестящие глаза на Тома, кивнувшего ей. Его желваки ходили ходуном, а зрачки приняли змеиную форму, прямо как в том видении. Но она не смогла отшатнуться, как загипнотизированная смотря на него. Они вместе произнесли просьбу, не отрывая взгляд друг от друга. Огонь в камине с ревом поднялся столбом, а тени кинулись к ним, но яркий белый свет отбросил их. Гермиона закрыла глаза горько выдохнув. Не сработало. Жуткое отчаяние поглотило Гермиону, так что одев первое попавшееся под руку, она вышла из спальни, не оглядываясь на спящих подруг. Погода, будто чувствуя ее настроение, испортилась, а легкий снег превратился в буран. Гермиона тихо шла по дремлющему замку, не оглядываясь по сторонам и не наслаждаясь видом падающих снежинок. Сегодня она погибнет, если они с Томом не смогут придумать еще что-то. Это их последний шанс. Но что делать? Слишком мало времени, они просто не сумеют найти правильный вариант. Если бы не ее глупость, когда она завела разговор о зимних праздниках, Том не ушел, они смогли бы что-нибудь придумать. Но разозлив его тогда, она совершила роковую ошибку. — Мисс Грейнджер? Не ожидал встретить вас здесь, — Гермиона подняла затуманенный взор на стоящего перед ней Альбуса Дамблдора. Он тепло улыбнулся ей, оглядывая через очки-полумесяцы. — Вы очень бледны, — она закусила губу, стараясь не вскрикнуть от мелькнувшей перед глазами надеждой. Директор мог знать ответ! — Профессор, мне нужна ваша помощь, — затараторила она, накручивая локон на палец. — Пожалуйста, выслушайте меня. Знаю, в это трудно поверить, но я попала во временную воронку с парнем по имени Том. Он Слизеринец и староста школы. Мы нашли информацию о нашем случае, но в прошлый раз те люди погибли. — Вы говорите про эффект vortex temporis? — нахмурившись, проговорил он. — Да! Профессор, мне нужна ваша помощь! Дамблдор прикрыл глаза, перед которыми сразу всплыло то воспоминание. Семикурсник Том Реддл попросил у него помощи. Растрепанный, со сверкающими глазами, он говорил, что из-за этого эффекта может погибнуть девочка из будущего. Он просил что-то сделать. Но тогда Альбус подумал, что тот обманывает или желает использовать эту информацию в своих целях. Он ему не доверял, выгнав из кабинета и крикнув, что это слишком опасные игры. А сейчас, спустя годы, перед ним стоит Гермиона Грейнджер, говорит про Тома и просит помощи. Той помощи, которую он не дал, боясь, что знаниями воспользуются неправильно. — Пройдемте в мой кабинет, мисс Грейнджер, — он развернулся и прошел в маленький коридорчик. Гермиона мельком глянула на улыбнувшуюся ей горгулью и последовала за профессором. — Сразу скажу, действие этой воронки целенаправленно. — О чем вы? — Время никогда не меняет свой ход просто так, мисс Грейнджер. Оно всегда сталкивает нужных людей в нужное время и, если надо, помогает зародиться нужным чувствам. Ваша встреча с Томом нужна, чтобы… даже не знаю. У каждого свое предназначение. Полюбить, подружиться, возненавидеть. Понимаете, иначе история застопорилась бы. — Но зачем сталкивать нас с Томом? — Если вы заметили, то воронка, описываемая в книге, была в Самайн, — Гермиона кивнула, пододвинувшись ближе к столу, внимательно слушая директора. — А сейчас близится Новый Год. Сильнейший праздник времени. Поэтому у вас есть шанс выбраться. — Что нужно сделать? — нетерпеливо воскликнула она, вызвав на лице Дамблдора улыбку. — Понять, для чего время столкнуло вас. Понять и осознать. — Но… как? У нас нет времени на это! — Время есть всегда, мисс Грейнджер. Просто помните об этом, — Гермиона резко заморгала, стараясь вернуть глазам фокус, но ничего не вышло. Комната вновь закружилась, и перед тем как провалиться в темноту, она услышала лишь короткое «Удачи». Гермиона резко подскочила, оглядываясь по сторонам. Том сидел на том же диване, уронив голову на руки. На его пальце поблескивало кольцо. Поддаваясь какому-то седьмому чувству, она осмотрелась по сторонам. Гостиная была более светлая, а возле одной из стен красовалась елка и большая коробка игрушек под ней. — Попрощалась с близкими? — Том поднял голову, наблюдая за ее искрящимися глазами. — Готова встретить сочельник перед смертью? — Сочельник? — Гермиона нахмурилась, припоминая, какое сегодня число. Медленно задорная улыбка расцвела на ее нежно-розовых губах, и она снова повернулась к елке. — Том, я знаю, что мы выживем. — С чего такая уверенность? — Я поговорила с мудрым человеком. Он сказал, что мы попали во временную воронку. — Я это и без твоего умного человека знал, — поморщился он. — Так вот, от нас не требуются никакие ритуалы. — Да что ты. — Том, время нас сталкивает, чтобы дать пинок истории. — И? — Мой умный человек сказал, что нам надо лишь понять, что за пинок, — она победно улыбнулась, подскакивая. — Учитывая то, какие именно силы об этом позаботились, предлагаю сделать то, что требуется. — И почему ты решила, что от нас требуется именно украшение ели? — скептично подняв бровь, спросил он, видя, как Гермиона достает из коробки фарфоровую балерину. — Не появилась бы она тут просто так. Сам подумай, в комнате изменились лишь две вещи, и обе намекают на приближающийся праздник. — Грейнджер, я не буду украшать елку. Это глупое занятие, — пробурчал Том, не собираясь подниматься. Гермиона фыркнула, отвернувшись. Несколько секунд он наблюдал, как волшебница разглядывает игрушки, попутно раскладывая их перед собой, а потом прикрыл глаза и подошел. — Только потому, что близится смертельная опасность. Та пожала плечами, молча протянув ему спутанную гирлянду. Под тихое бормотание Тома и взрывы хохота Гермионы, они принялись наряжать елку. Первый делал это с совершенно невозмутимым лицом, а глаза так и говорили, что именно он думает об этом занятии. Он, Волан-де-Морт, предводитель чистокровных, сейчас помогает грязнокровке украшать елку. — Как я докатился до такой жизни? — тихо пробормотал он, разглядывая плоды их трудов. Глаза Гермионы задорно блестели, а губы были растянуты в самой искренней улыбке. — Осталось только закрепить звезду и потом можешь продолжать философствовать, — воскликнула она, вертя в руках украшение. — Надеюсь, ты не забудешь воспользоваться палочкой, — нахмурившись, пробормотал он, складывая руки на груди. — Какая палочка? Том, знаешь в чем сам сок? — повернувшись к нему, она вздернула подбородок, продолжая с видом отличницы, рассказывающей всему классу какую-нибудь легкую теорему по рунам. — В том, что делая все без использования собственной силы, можно увидеть именно магию в ее сути. Ты думаешь, почему даже магглы так радуются, наряжая дом? Потому что, делая это, они соприкасаются с тем, что дано волшебникам и к чему они привыкли. Так что, — она на несколько секунд зажмурилась, а когда открыла глаза, увидела перед собой деревянную стремянку. — Нарушать традиции не будем. Гермиона ловко забралась на нее, аккуратно ставя звезду на самую верхушку. Елка дрогнула, несколько снежинок звонко столкнулись друг с другом, а потом замерли. Довольная проделанной работой и тем, что она не ошиблась, доверившись интуиции, Гермиона сдула локон и принялась спускаться. Стремянка не исчезла, она не рухнула, хотя в глубине души опасалась этого. Оказавшись на полу, она повернулась к Тому, натыкаясь на скептичный и скучающий взгляд. — Что дальше? Или, думаешь, нас под этой елкой похоронят? — Том, прекрати портить мне настроение, — простонала Гермиона, оборачиваясь на сверкающую елку. — Знаешь, даже если у нас не получится, я рада, что познакомилась с тобой. Он хотел было съязвить, что они не так уж много и общались, да и грустить после ее смерти не будет, но в этот самый момент их глаза встретились, и Тому что-то не дало даже додумать фразу в голове. Почувствовав невероятной силы энергию внутри себя, он тихо выдохнул, не до конца осознавая, что происходит. Черные зрачки Гермионы были затянуты какой-то дымкой, а карие глаза будто подсвечивались изнутри. — Грейнджер, что происходит? — хрипло спросил он. Та покачала головой, а потом улыбнулась и встала на цыпочки, хватаясь за его руки. — Я люблю имбирные пряники, — тихо выдохнула она. — И да, не забудь прислать мне приглашение на чай. Комната вокруг стала стремительно заполняться белым светом, и Том, мельком оглянувшись вокруг, оставил на ее губах легкий поцелуй. — Ради этого чаепития я покорю мир, Грейнджер.***
Гермиона сидела в Большом зале, подперев рукой щеку. Эйфория после возвращения и осознания того, что у них получилось выжить, спала, оставив после себя ноющую тоску. Гарри, Джинни и Рон обсуждали предстоящую игру, не замечая, что у нее на глазах стали наворачиваться непонятные слезы. Ей было жаль, потому что они с Томом больше не увидятся. Гермиона не думала, почему ее это так трогает, не думала, почему думает о малознакомом человеке. Большое окно распахнулось и под веселый гомон учеников в зал влетели почтовые совы. Они стряхивали с крыльев белый снег, таявший, не долетая до стола. Большая рыжая сипуха сделала вираж и опустилась перед Гермионой, важно протягивая ей лапку с письмом. Озадаченная появлением чужой, даже не школьной совы, та взяла письмо, собираясь дать сове угощение, но та взмыла в воздух, быстро исчезая темной точкой в посветлевшем небе. С утра выглянуло Солнце. Не увидев подписи и адреса отправителя, Гермиона закусила губу, вскрывая конверт. Бумага приятно шуршала под подушечками пальцев, а аккуратный почерк темными чернилами растекся на ней. Гермиона тут же вспомнила, чей это почерк. Она уже видела его, когда читала инструкцию к ритуалу. Притянув строчки к глазам, она быстро прочла их, и на губах расцвела непроизвольная улыбка, которую она тут же попыталась спрятать ладонью. Джинни, заметившая резкие изменения в подруге, выхватила пергамент и пробежалась глазами по строчкам. С ее лица сползла озорная улыбка, и, горько вздохнув, она протянула письмо обратно. — Гермиона, я тебя не понимаю. Так радоваться нужно признаниям в любви, а не словам: «Грейнджер, жди меня на чай на каникулах. Прихвачу книгу и имбирные пряники». Никакой романтики! — она всплеснула руками, поворачиваясь к брату и пожимая плечами. Гермиона в ответ лишь заливисто расхохоталась. Несколько секунд друзья странно на нее смотрели, а потом подхватили ее заливистый смех, который взвился к потолку, теряясь в падающих снежинках. Альбус Дамблдор, наблюдавший за этим, загадочно улыбнулся и тихо выдохнул. Может быть, время и правда не желало Второй Магической Войны?