Безымянный сирота

Я иду по тротуару, по которому хожу каждую субботу вечером. Солнце уже давно зашло, и за ним следовали розовые, желтые, синие и пурпурные тона. Иногда мне кажется, что я замечаю и ценю то, чего не замечают другие люди. Небо теперь было тускло-черным, миллионы огней Манхэттена заставляли звезды прятаться. Я, наверное, должен переехать в какое-нибудь менее густонаселенное место, как только получу деньги. Не похоже, что кто-то здесь будет скучать по мне. Идет дождь. Не резкий проливной, а неприятный с брызгами. Это приятно освежает; остужает мою перегретую кожу. Мне не следовало надевать толстую толстовку с капюшоном. Я иду вниз по оживленной улице, направляясь к знакомому дому. Он был пятиэтажным, с ржавыми металлическими пожарными лестницами и балконами, сопровождающими оконные двери на каждом этаже. Он выглядит старым, но я никогда не смогу сделать грамотное предположение о его настоящем возрасте. Я никогда не был знаток в архитектуре или зданиях. Хотя старые здания вроде этого выглядят неплохо. Оконные и дверные рамы обвиты плющом и испачканы пятнами грязи. Некоторые люди насмехаются над этим зрелищем, но отсутствие чистоты снаружи добавляет к старому дому нечто особенное. Я прохожу мимо этого здания каждую субботу, когда каждую неделю совершаю эту ужасную прогулку. Я подхожу и беру пару цветов из одного из горшков с растениями, который стоит перед многоквартирным домом около входной двери. Именно это я и делал почти на каждой неделе. Я присаживаюсь на корточки рядом с одним из горшков с растениями и легко срываю пару цветков лишь двумя пальцами. Они были такими тонкими, что я боялся повредить сам цветок. Я встаю и рассматриваю два голубых цветка, которые я сорвал, стряхивая немного грязи с лепестков. Я вздрагиваю, бледнея, когда слышу мужской голос: "Эй! Это не твое.” Я замолкаю на пару секунд, прежде чем успеваю взглянуть туда, откуда доносился голос. Мои челюсти сжимаются, и я чувствую, как мое сердце глухо стучит в ушах. - Я ... - я задыхаюсь от одного этого слова, глядя на цветы. Я не ожидал, что меня поймают. Мужчина, должно быть, заметил мое нервное состояние и тяжело вздохнул. Последовала пара секунд молчания, пока он, должно быть, думал, что сказать. “ Простите. Я просто ... - он снова вздыхает. Я поворачиваюсь назад, чуть менее испуганный и взволнованный. Так что я в состоянии правильно рассмотреть черты этого человека. Он был на два или три дюйма выше меня и выглядел на несколько лет старше. Мне всего восемнадцать лет, но разница в возрасте не кажется большой. Самое большее - лет семь. Незнакомец щеголял довольно модной прической - мужская стрижка средней длины. У него были светлые волосы и светло-голубые глаза, которые напомнили мне ярко-голубое озеро летом. На подбородке у него было два прыща. Наверное, мне не следовало обращать внимания на эту маленькую деталь. Я неуверенно киваю. - Я могу положить их обратно, - предлагаю я, но сомневаюсь, что он захочет их вернуть. Я уже их вырвал. Он игриво приподнял бровь. - Нет уж, спасибо. Они просто сгниют, - фыркает он. - Ты часто их срываешь. А для чего они тебе?- спрашивает он, скрестив руки на груди и прислонившись к дверному косяку многоквартирного дома. - Ммм” - бормочу я, не зная что сказать. Он снова вздыхает. - Ну и что? Красивая девушка? - он давит. НЕТ. Разочарование кипит внутри меня от этого маленького вопроса. Вся эта ситуация была ужасна. Я почувствовал необходимость вернуться домой или уйти. Должно быть, он заметил мой гнев, поэтому продолжает: “Я, наверное, должен пойти с тобой, чтобы убедиться, что она достаточно хороша для воровства, - говорит он. - О. Кстати, меня зовут Уэйд, - добавляет он, протягивая руку. Я протягиваю руку и нерешительно пожимаю ее свободной рукой. Затем я отстраняюсь, не представившись. Я поворачиваюсь на каблуках и снова иду по тротуару. Проходит всего около четырех секунд, и я слышу шаги, приближающиеся ко мне сзади. Я фыркаю и разворачиваюсь, нахмурив брови. Я вижу Уэйда позади себя. Я невольно замечаю, как плотно его темно-бордовая рубашка облегает мускулистые бицепсы. Эти бедные швы. - Ну что?- Спрашиваю я его. Он моргает. - Я же сказал, что иду с тобой, глупышка, - говорит он с усмешкой. Я щурусь, пристально гляжу на него в течение нескольких секунд, прежде чем продолжить идти. Конечно, я снова слышу его шаги. Уэйд казался хорошим парнем и все такое, но я действительно просто хотел побыть один прямо сейчас, не смущаясь кого-то. Некоторое время мы идем бок о бок. Мне хочется закричать на него и сказать, чтобы он убирался от меня. Но я знаю, что это ни к чему не приведет. Я уж точно не хочу показаться грубым. Я держу одну руку в кармане, сжимая свой телефон на случай, если этот парень решит что-нибудь сделать. Я не смог бы позвонить ‘911’ вовремя, но наличие моего телефона в руке заставило меня чувствовать себя более комфортно. - А она живет поблизости?- Спрашивает Уэйд. Я быстро оглядываюсь на него, потом снова смотрю вперед, чтобы ни обо что не споткнуться. Я просто пожимаю плечами и вздыхаю. - “Я и не думал, что кому-то будет интересно. Это же просто цветы, - тихо бормочу я, меняя тему разговора. Я тоже слышу, как он вздыхает. - “Но это все равно было воровство. Они не твои, - говорит он. Уэйд говорил как моя мать, когда отчитывала меня за то, что я капризничаю. Да, я не должен был их красть. Но это всего лишь цветы. Я действительно не вижу в этом ничего особенного. “А вы живете в том доме?- Спрашиваю я его. Я легко могу себе это представить. Он же вышел из здания, когда поймал меня с цветами. Уэйд кивнул. - “ Да. Мы уже почти пришли?- нетерпеливо спрашивает он. Наверное, ему нужно было где-то быть, где-то, но точно не со мной. - Ммм, - бормочу я, медленно равняясь рядом с Уэйдом. Мы идем еще четыре минуты, а затем переходим дорогу по ближайшему пешеходному переходу. Затем мы направляемся к церковному двору Святого Павла, проходя через большой и открытый вход. Он огляделся вокруг, и я услышал усмешку в его голосе. “Ты встречаешься со своей девушкой на кладбище?- спрашивает он. Самоконтроль удерживает меня от того, чтобы впиться в него взглядом. Уэйду определенно не хватает здравого смысла. Если кто-то идет на кладбище с цветами, это довольно очевидно с какой именно целью. Это не для того, чтобы встретиться с какой-то девушкой. Кроме того, кладбище - это не романтично. Мне жаль того, с кем он встречается или с кем он встречался в прошлом. Мы идем мимо могил в течение двух долгих минут, а затем я останавливаюсь перед одной из них. Я молчу и предполагаю, что Уэйд читает надпись на надгробном камне. Я оглядываюсь и вижу, что его ухмылка исчезла. Мэри Паркер 30 ноября. 1971 - 8 апреля. 2007 Любящая мать и отважный ученый. Ричард Паркер 6 сентября. 1967 - 8 апреля. 2007 Преданный муж, брат и отец. Уэйд внезапно посмотрел на меня. Слезы грозили вот-вот пролиться, а голос звучал так, словно у него сдавило горло. - Я сделал ужасную, эгоистичную вещь, - прошептал он. Я нахмурился. - Ну и что ?- Спрашиваю я в полном недоумении. - Я ... Мне очень жаль, - шепчет он. Мы смотрим друг другу в глаза пару секунд, прежде чем я понимаю, о чем он говорит. Должно быть, ему стыдно за то, что он говорил мне про цветы. Я киваю. - Все в порядке, - честно говорю я, потому что все действительно хорошо. Он выглядит более расстроенным, чем я, что странно. Я довольно снисходительный человек. То, что он сделал, не было большой проблемой. Он просто присматривал за цветами в своем доме, что и следовало делать. - Нет, это не так, - говорит Уэйд. - Я такой дурак, - выдохнул он, затаив дыхание. Я действительно не понимаю, почему он так расстроен. Разве это не я должен быть расстроенным? А я нет, так что у него нет причин грустить. Уэйд берет цветы у меня из рук, и я ему это позволяю. Затем он присел на корточки и положил цветы на надгробие. Я смотрю, как он снова встает, смотря на имена и надписи, вырезанные на камне. Мы оба молчим, пока Уэйд не решает сказать что-нибудь еще. - “К-кто они такие?- тихо спрашивает он. “Мои родители.” Уэйд кивает, и мы смотрим на надгробие. Я молча повторяю то, что планировал сказать им всю неделю. Со мной больше не происходит ничего интересного, но я все еще люблю поговорить с мамой и папой. - Привет, мам. Привет, пап. Простите, что немного опоздал. Это Уэйд. Я воровал цветы из его дома, и он наконец поймал меня. Надеюсь, он не вызовет полицию. На моих губах появляется слабая улыбка. - Я думаю, что перееду в Канаду или, может быть, в Мэн. Куда-нибудь, где много леса, так что я смогу увидеть некоторых новых животных. Да, и еще звезды. Я действительно скучаю по звездам. И по вам. Люблю вас. Я верю и надеюсь, что они как-нибудь услышат меня. Если нет, то я просто какой-то сумасшедший парень, который разговаривал с камнем в течение двенадцати лет или около того. Я смотрю на Уэйда, когда заканчиваю, и вздыхаю, поскольку слезы в его глазах все еще видны на подходе. - “Не хочешь сходить за китайской едой?- Спрашиваю я, решив, что хочу, чтобы кто-нибудь пошел со мной. Он смотрит на меня в ответ. - “А как насчет чимичангов?” - Чими-что?... Хорошо. Но ты все равно покупаешь, - отвечаю я с игривой ухмылкой. Он пожимает плечами и кивает. - Ну конечно.” Мы покидаем кладбище и продолжаем идти по тротуару. Я был воспитан, чтобы следовать правилам, делать то, что мне сказали, и безопасность - в первую очередь. Я не был слишком уверен, что Уэйд был настолько осторожен, гуляя вокруг. - А когда они ... - бормочет Уэйд. Я небрежно пожимаю плечами. - Мне было шесть лет.” Я слышу, как Уэйд вздыхает, а потом говорит - Должно быть, это было тяжело.” Я киваю. Это было трудно, особенно потому, что я никогда не знал их так хорошо. Я знаю о них только то, что мне рассказывала тетя. Она может много говорить о моих родителях, и я всегда спрашиваю, какими они были. Но это не одно и то же с тем, чтобы знать их вживую. Я держу свои замерзшие руки в карманах куртки, пока мы идем, улыбаясь себе и чувствуя себя лучше. От осознания того, что сейчас я буду есть с незнакомым, но вроде как добрым мужчиной. Мы с Уэйдом направляемся к фургону мексиканской кухни, и я искренне удивлен тем, что они все еще открыты так поздно в субботний вечер. Сомневаюсь, что сегодня у них было много клиентов. Там нет очереди, так что мы просто идем прямо к окну. - Пять говяжьих и бобовых чимичангов, пожалуйста, - говорит Уэйд, протягивая мужчине деньги. Он, казалось, уже знал, сколько все это стоит. - “Да, и еще две Колы.” Человек в грузовике кивает с доброй улыбкой и принимается за работу. Я поворачиваюсь к Уэйду. - “А что такое чимичанга?- Неуверенно спрашиваю я. Я уже видел подобное мельком по телевизору, но на этом мои познания заканчивались. Я едва помню, как это выглядело. Уэйд смотрит на меня так, будто я пнул щенка. - “Ты не знаешь, что такое чимичанга?- Я качаю головой, и он продолжает - О Господи! Это самое лучшее, что я когда-либо ел в своей жизни!” Он казался довольно убедительным, так что я полагаю, что чимичанги действительно хороши. Я не большой любитель мексиканской кухни, так как считаю, что специи слишком острые. Но я действительно люблю тако. Я улыбаюсь и оглядываюсь на грузовик, наблюдая, как мужчина готовит нам еду и достает бутылку содовой. - “Это так вкусно, да?- Спрашиваю я его. - Да - усмехается Уэйд, и я улыбаюсь еще шире. Проходит несколько минут, а затем нам передают нашу еду и напитки. Уэйд берет три чимичанга, а я остаюсь с двумя. Впрочем, я не жалуюсь. Эта еда выглядит многокалорийной, и я не большой едок. У меня есть пресс и хорошие бицепсы, но в то же время я легко могу считаться тощим из-за моей худобы. - Еще раз, как тебя зовут?- Спрашивает Уэйд. Я собираюсь открыть рот, но человек в грузовике говорит с очень сильным акцентом: "хорошего вам дня!- Я улыбаюсь ему, а потом мы уходим. Уэйд не отвечает на пожелание продавца, как и я. Мы находим соседнюю скамейку перед мемориалом 9/11. Это нападение произошло в тот год, когда я родился, так что я ничего не помню об этом. Я даже не знаю, родился ли я до того, как это случилось. Я плохо разбираюсь в месяцах и календарях. Я открываю один из моих завернутых чимичангов и держу пару секунд, чтобы разглядеть его. Это было похоже на буррито, и я не смог найти никакой разницы. Но я и не решился спрашивать. Я не хочу показаться глупым. Я откусываю кусочек и понимаю, что Уэйд уже закончил есть первый чимичанг. Это определенно похоже на буррито, но все же что-то не так. Я открываю свою колу и глотаю прохладный напиток из пластиковой бутылки. Я действительно должен прекратить использовать так много пластика. Мой друг рассказ о его вреде. Что-то насчет смерти животных. Я откусываю еще кусочек и слегка улыбаюсь, пока жую. - “Не самая лучшая вещь, которую я пробовал, - говорю я, глотая, - но она действительно хороша.” Я оглядываюсь и игриво ухмыляюсь в ответ на взгляд Уэйда. - “Не самая лучшая еда?- спрашивает он с обидой в голосе. - “Это самая лучшая вещь в мире!- восклицает он. - ”Самая лучшая " - это не слово, - вставляю я. Он пристально смотрит на меня, и я улыбаюсь, прежде чем мы оба продолжим есть. На несколько минут снова наступает тишина, пока мы набиваем себе рты. Но у меня, похоже, манеры были получше, чем у Уэйда. “Ты так и не сказал мне, как тебя зовут, - говорит он. Я проглатываю еду и смотрю на него. - Я бы предпочел этого не делать, - честно отвечаю я. - Почему? Или ты просто безымянная сирота?- Самоуверенно спрашивает Уэйд, глядя вниз, когда я делаю еще один глоток своей наполовину опусташенной колы. Это странно слышать, так как "безымянный" не является обычным словом в нашей речи. Но Уэйд - странный парень. Я улыбаюсь, но не отвечаю, и он не настаивает. Мы сидим и заканчиваем нашу трапезу, новое чувство тепла, которое я не чувствовал в течение долгого времени, окружило меня. Молчание берет верх, но неловкости не чувствуется. Так или иначе, это успокаивает и расслабляет. Сейчас одиннадцать часов вечера, в Нижнем Манхэттене. Уэйд здесь, бурчит из-за того, какая липкая стала обертка его чимичанга. И я чувствую себя в безопасности. Прежде чем я успеваю задать Уэйду какие-то стандартные вопросы - например, о его любимом цвете, - у меня внезапно вырывается земля из-под ног. Гудящий город, ночные уличные фонари и Уэйд исчезли через секунду. Я открываю глаза и щурюсь, не осознавая своего стона неодобрения по поводу слепящего света надо мной. Но свет быстро погас, и я снова закрыл глаза. В горле у меня сухость, во рту пересохло от жажды. Кола была бы сейчас кстати. Я снова открываю глаза и щурюсь, издавая пару хрюкающих звуков. Все мое тело онемело и одеревенело, поэтому я не могу пошевелить шеей. Я бросаю взгляд влево и вижу кого-то, одетого в белый халат врача. - Мистер Паркер?- спросил он, и его голос был достаточно глубоким, сразу ясно, что это взрослый мужчина. Я снова хрюкаю, снова закрываю свои чувствительные глаза. - Питер Паркер, - продолжал мужчина. - Я Доктор Стрэндж. Вы были в коме в течение двух недель. Что последнее вы помните?"