Предложение

— ...когда-то это меня звали принцессой Готэма, — Харли присвистывает, оглядывая просторный зал Айсберг Лаундж и крутясь вокруг своей оси. Двигает челюстями, будто жует невидимую жвачку. Впрочем, Джейс не уверена, что она сейчас не надует розовый пузырь с гранатой внутри. За мнимой рассеянной несерьёзностью и дурачеством её кривляний скрывается гораздо более тёмное. То, что когда-то привлекло внимание главного безумца. — Но я не в обиде, знаешь? Ты тут неплохо устроилась. — Чего тебе, Харли? — Джейс руки на груди складывает, присев на край игрового стола. Ровные ряды фишек своей яркостью лезут в глаза, вскрывая радужку. Подумать только, деньги текут рекой за этими столами, сбегая из карманов остолопов, думающих, что им наконец повезёт. Пингвин годами высасывал все соки из Готэма. Джейс бы прониклась уважением, но к этой падали у неё ненависти немногим меньше, чем к тому, чьё имя встречается с изнанки карт и выпадает резко, навылет. Совсем как Харли, свалившаяся на голову едва ли не буквально. Джейс сказала бы, что её беспокоит репутация казино, и потому «выметайся, Квин». Но, если быть откровенным, ей вообще насрать. — Мы давно не виделись, птичка, — Харли смотрит на неё и губы кусает в этой своей маниакальной игривости. С таким выражением лица она может Джейс то ли глотку вскрыть, то ли усесться на колени. Джейс предпочтёт вытащить из-за пояса на заказ вышитых брюк глок и приставить к её излишне любопытному носу. Подумать только. Ни дать ни взять наследие всех мафиозных кланов. Харли глаза щурит, словно читает вереницу её мыслей. — Может, я соскучилась? — и подходит ближе, вглядываясь колко ей в лицо. Пытается пролезть сквозь линзы маски, словно бы взгляд Джейс раскроет все тайны мира. Не то чтобы она не знала, кто скрывается за этой псевдоанонимностью, шитой белыми нитками. Параллельность их реальностей раскрывает слишком много карт. Тех, где Харли вполне себе наслаждалась её обществом, как личного джокеровского рыцаря местного дурдома. Рыцарь Аркхема. Джейс бы гордиться, да стыда всё равно больше. И глаза б её этого не видели. — Я слушаю, Квин. У Джейс совсем нет времени на все эти шарады и долгие прелюдии вероятного мордобоя. В конце концов, двумя этажами выше за плотным стеклом аквариума у неё сидит запертый Кобблпот. Как же Джейс его оставит без порции ежевечернего бешенства? Чтобы он своим длинным носом бился о стену, которую не может ни сломать, ни сдвинуть, да орал проклятья, которые никто, кроме него и зашуганных рыб не услышит. — У меня к тебе предложение, — Харли останавливается рядом. Биту пристраивает на игровой стол и упирается руками в бока. Ни дать, ни взять — девчонка из группы поддержки с яркими хвостами, размазанной помадой и сбитыми в кровь костяшками. Джейс знает, что они не заживают, как и пальцы Харли, которые она постоянно кусает. Психоз подступает волнами, и нужно как-то удерживаться на плаву. Или проваливаться всё глубже? — С чего я могу быть заинтересована? Харли задумчиво хмыкает и в противоположной необдуманности тянется пальцами к маске. Дуло пистолета оказывается у её горла быстрее, чем Харли успевает обиженно выдохнуть. — Какая ты серьёзная, птичка, — она осуждающе цокает, но в глазах разгорается восторг. — Руки, Харл, не заставляй их укорачивать, — Джейс подбирается едва-едва, продолжая вжимать пушку в чужой подрагивающий на шее пульс. Она не боится. Страх расщеплён давным-давно, вырезан и выброшен, как ненужная и бесполезная запчасть. — Ну-ну, не бузи, — Харли руками на неё машет да смеётся. Джейс думает о том, что вот-вот явятся или Мигель, или Бэтвинг, и тогда уж точно будут проблемы, но тут Харли на секунду стягивает с себя маску полной долбанутости и говорит: — Ты всегда была заинтересована. С самого начала своей смерти, Джесси. Джейс поднимает на неё взгляд весом в весь Айсберг. Линзы в маске мешают ей пригвоздить Харли этой иглой к стеклу, словно не смышлённого мотылька, подлетевшего слишком близко. — Не туда ты лезешь. Не боишься, что хвост прищемлю? — Ты единственная, кто может перечить строгой мышке с его моралью. И уж точно не боишься прищемить хвост ему, — Харли белозубо улыбается, демонстрируя выступающие клыки. Как кошка, что мнит себя большим и диким зверем. Наклоняется, напарываясь на пистолет без тени страха. «Давай, выстрели или пронзи мне горло, я с удовольствием оставлю след на твоей белоснежной рубашке, чтобы ты помнила, что руки твои всегда в крови, Джесс-с-си» Её голос разливается в голове отравляющей патокой. В такие секунды Джейс вспоминает, почему не любит возвращаться в Готэм. — Несмотря на всю сложность ваших отношений… Харли мычит задумчиво, глазами стреляет. А Джейс плотнее сжимает челюсти и рисует на губах подобие сраного дружелюбия, которое может быть у виджиланте с сомнительным моральным кодексом. Того самого, когда у горла нежданных гостей держишь заряженный полной обоймой глок. У Джейс всегда были проблемы с социализацией. Возможно, дело было в пистолете. Или во всеобщей шизофрении, да только у Квин шестерёнки по-своему крутятся, не как у всех психов. И чертовка ловит её в прицел, понимая, что задела, вытанцовывая па на паркете у самой, блять, смерти. — Прости, снова не та территория, да? — Харли глаза шире распахивает в этом показушном удивлении и заливисто смеётся. — Не серчай, дорогуша. Сериал твоих страстей с мышкой мы любим смотреть всем Готэмом. Неужели нас можно винить? Джейс смещает пистолет выше, скользя холодным металлом по выбеленной кислотой коже. Под ней даже не проглядывает синева сосудов. Кукольная жуть. Дуло упирается Харли в висок. И она разве что не хлопает в ладоши. Приставь Джейс его к размалёванным губам, она бы точно поцеловала эту несущую свинец смерть. И рассмеялась. Каков пиздец. И весь, до кончиков выкрашенных хвостов — перед Джейс, воплощённый в хихикающее сумасшествие бывшего психотерапевта. Что-то не работает эта ваша терапия, док. — Потрясающе, — Харли на мгновение смежает веки. — Я бы поиграла с тобой, птичка. Но у меня есть занятие поважнее, и я очень хочу, чтобы ты, со всей своей саркастичной убийственностью присоединилась. Джейс знает, что услышит. Джейс зарекалась, что с неё хватит этого дерьма. Джейс, чёрт подери, пообещала. Но, правда, помешало ли ей это выстрелить Пингвину в лицо на глазах у всего, мать его, Готэма? Едва ли. Джейс клянёт себя последними словами, когда спрашивает: — Что ты предлагаешь? Харли улыбается ей, как демон, так удачно заманивший в свои сети строптивую душу. Харли лучится ощущением собственной победы, проезжаясь по джейсовым нервам лезвием бритвы. И, наконец, отвечает: 　 — Я предлагаю тебе то, что ты никогда не услышишь от Бэтмена. Мы убьём Джокера.