Мне пора идти, У меня больше нечего забрать.
Максим трёт свои уставшие глаза, морщится от уже остывшего кофе, вновь перепроверяя несколько бумаг, которые лежат перед ним. Но буквы уже расплываются и он, кажется, читает между строк, совсем ничего не понимая. Поэтому он откладывает этот несчастный контракт, откидывается на спинку стула, хмурится. На часах уже почти девять, рабочий день закончился ещё два часа назад, а он так и не пытался покинуть здание базы. Завтра должна состояться уже давно заготовленная встреча с фанатами, ему придётся быть с командой, а он тут сидит, разбирая ещё не подбитые документы, совершенно забыв, что это не его работа. Ещё в конце прошлого сезона клуб уволил нескольких конторских переводчиков, и вся бумажная работа упала на плечи Головлёва. Поначалу, он думал, что в этом нет ничего сложного, он ведь тоже когда-то учил всё это в университете, знает, как работать с контрактами и бумагами. Только вот спустя два месяца Макс понимает, что не может разрываться на работу с парнями и на работу в кабинете. Организм, к слову, уже не такой молодой, нагрузки не тянет. Но мужчина упорно продолжает работать, отдавая клубу всего себя. — Максим, Максим, — раздаётся знакомый тихий голос где-то рядом. Головлёв открывает глаза, замечая возле открытой двери Кирильчеву. Она мягко улыбается, подходит ближе, на крышку стола упирается, головой слегка покачивает. — Не щадишь ты себя, Максим Владимирович. — Дел много, Катерина Александровна, — усмехаясь, отвечает мужчина, выдыхая. — Вот и не щажу. — Была бы семья, то тебе было бы плевать на работу. — ЦСКА — моя семья. — Очень благородно, конечно. Но думаю, ты понял, о чём я говорю... Головлёв только выдыхает шумно, слабо кивая. Тема семьи для Максима — не то, чтобы запретная, но тяжёлая. Конечно, ему, как и всем, хотелось приходить домой, где бы его встречала родня, дети, жена. Но встречает его только любимый кот и, кажется, вечная тишина. С одной стороны, его это устраивало. У него бывают отношения, но из-за его работы они не длятся долго. Но с другой — всё было просто ужасно и хотелось выть от одиночества. Он ведь тоже человек и ему это чувство не чуждо. — Тебе определённо нужен помощник, — чуть загадочно говорит Катя, разрушая тишину между ними. — Очень тонко подмечено, — Макс усмехается, убирая непроверенные документы в папки. Это он оставит на завтра. — Только пока клуб найдёт мне помощника — половина сезона пройдёт. — Спорим, что он будет у тебя к завтрашнему дню, — в глазах девушки загорается азарт. — И кого же? Разве что уборщика. — Нет, это будет профессионал своего дела, — Катя подходит к приятелю, когда он поднимается со своего места, протягивая ему руку. — Спорим? Головлёв смотрит на женскую ладонь некоторое время, после чего выдыхая шумно, пожимая её, приговаривая в ответ: — Спорим. — На что? — На щелбан..? — Тебе, что пять лет? — Кирильвева усмехается по-доброму. — Давай хотя бы на... бутылку вина. Если что, то я люблю красное. Мужчина только согласно кивает, не произнося ни слова. Говорить почему-то категорически не хочется, от усталости отнимается почти всё. И сейчас он даже думает, что купит Кате целый винный погреб, лишь бы она нашла ему помощника. Что-то он совсем не вывозит. Только вот с утра обещанного помощника Максим так и не увидел. Он всё утро провёл на базе, заканчивая недоделанные вчера дела, но никто так и не появился. Мужчина, правда, ждал до последнего, но время поджимало и ему всё-таки пришлось уехать на стадион, уже мысленно представляя, какое вино он попросит у Кати. На стадионе к приезду Максима работа идёт уже полным ходом: готовят оборудование для прямой трансляции, подготавливают различный интерактив для болельщиков. Все носятся туда-сюда, и мужчина решает им не мешать, просто уходит в сторону раздевалке, которая постепенно наполняется парнями. В какой-то момент вместе с организаторами, в раздевалке появляется и Катя, в свой излюбленной красной кожанке, вся навеселе. И Максима какие-то невиданные силы поднимают со скамьи, он сам не понимает, как рядом оказывается, смотрит на подругу лукаво, мол, где обещанное. Но Кирильчева ему только улыбается, довольно отвечая: — Ещё не вечер. Максим видит, как горят её глаза. И почему-то ему кажется, что ничего хорошего это не сулит. Но он тактично молчит, направляясь в раздевалку тренерского штаба, потому что до открытой тренировки осталось меньше двадцати минут. Тренировка проходит как-то странно. Это не стандартный тренировочный процесс, который длится обычно часа два или два с половиной. Всё было как будто показательным, но Макс думает, что в такой ситуации так и надо. Болельщикам не обязательно знать, что происходит на настоящих тренировках, как идёт разбор полётов и ошибок. Сейчас это так, игра удовольствие даже самим себе. И, наверное, это лучший вариант. Переодевшись после тренировки в повседневную одежду, Максим всё слушает указания организаторов по поводу предстоящего интервью с болельщиками. Макс будет принимать там непосредственное участие. Никола уже рядом с ним, болтает о чём-то с Аланом и Игорем, которые тоже готовятся, чтобы с минуты на минуту выйти на поле. — Макс! — знакомый голос окликает, и мужчина оборачивается, замечая Катю, которая улыбается широко-широко. Головлёв извиняется и отходит ближе к девушке. — Ну, что готовь бутылку красного. — С какой это радости? — Максим усмехается и ведёт глазами по коридору, вдруг замечая вдалеке, где свет работает не так уж и хорошо, незнакомый силуэт. Но стоит ему напрячь зрение, как лицо приобретает чёткие очертания. Он видит её, узнаёт сразу, как будто и не прошло столько лет с их последней встречи. Мужчина выдыхает нервно, переводя взгляд на всё такую же счастливую подругу. — Катя... — Что? — совершенно невозмутимо спрашивает девушка, хлопая глазами. Но Макс так ничего и не отвечает, потому что время поджимает. Всё интервью Головлёв правда старается думать только об интервью, всё смотрит на Никса, стараясь подобрать слова, чтобы наиболее точно передать мысли Влашича болельщикам. Но бывают такие моменты, совсем короткие, когда ему приходится молчать. И тогда в его голову возвращается она. Он помнит её всегда улыбающейся, но одновременно такой спокойной. Он помнит тепло её рук и нежность кожи. От этих тактильных воспоминаний всё внутри сводит как будто судорогой. Меньше всего мужчина ожидал увидеть её в этих стенах. А может быть, это только он её видит. Может быть это галлюцинация, которая вдруг вырвалась из глубины, чтобы добить его окончательно. Одиночество душит ещё сильнее. После интервью, которое, к слову, оказалось довольно-таки коротким, организаторы отпускают его, говоря, что на сегодня он в принципе свободен. Максим только кивает как-то растерянно, вновь поднимая взгляд, ища ту, что померещилась ему. Или может быть, не померещилась. Телефон, лежащий в его руках, вдруг разрывается сообщениями от Романа Юрьевича, и мужчина вспоминает о своих документах, которые надо доработать. До сегодняшнего вечера надо успеть уладить все дела, чтобы перед предстоящим чемпионатом не было никаких проблем с регламентом и контрактами. Он знает, что тренерская пустует, поэтому решает закончить всё там. Только вот когда он открывает дверь, то не ожидает увидеть её. Опять. Девушка, сидит к нему боком, Максим вновь любуется уже до боли знакомым профилем, этими очками, что постоянно спадают с носа. Любуется тёмными волосами, что стали за это время чуть короче. Она выглядит такой сосредоточенной, так было всегда, когда ей приходилось работать над какими-нибудь переводами. Девушка часто их брала, чтобы заработать денег самой и казаться более самостоятельной. Макса это всегда нервировало. А она постоянно обижалась на это. Наверное, эта одна из причин, почему сейчас они порознь. Максим показательно кашляет в кулак, отрывая девушку от работы. Он успевает заметить, что она сидит над копиями договоров. Белые листы с текстом где-то помечены. А значит сейчас Максим точно сможет получить по шее. — Последний контракт ты явно делал уже наполовину видя сон, — она усмехается, поднимая на него свой светлый взгляд. Как всегда прекрасный взгляд. — Здравствуй, Максим. Мужчина улыбается ей слабо, устало выдыхает, опираясь плечом об косяк двери, шепча еле слышно: — Здравствуй, Кира.***
Мне пора идти С тем, что я забыл сказать, Оставляя шепот в твоей голове Отдаваться эхом в ночи.
Кира не знает, зачем согласилась на эту авантюру. Вот не знает от слова "совсем". Катя позвонила ей так спонтанно, просто предложила, а у неё язык не повернулся отказать старой приятельнице. Только когда она уже положила трубку, то вспомнила о нём. О них. Бессонная ночь была ей обеспечена. На самом деле, она была рада этой подработке. Кирильчева обещала, что этого на пару недель, пока не найдут постоянного переводчика. А Павловой, которая уже устала от постоянных лекций, это было только в радость. К тому же девушка так соскучилась по своим приятелям из клуба, они ведь так редко списывались. Вечером Кира думала, что не будет никак принаряжаться, потому что ни к чему это. Но вот утром это мнение изменилось. Она перерыла весь гардероб, каждый раз думая, что всё не так. Павлова даже почти опоздала из-за этого, но её появление получилось ещё более эффектным. Она видела эти удивлённые глаза. И это лучшая реакция, что ей приходилось лицезреть. Её внутренние демоны ликовали. Но вот после пришлось приниматься за работу. Ведь она сюда пришла не улыбаться. Правда, дел оказалось не так много. Но на всякий случай, девушка ещё раз перепроверила все контракты. И как оказалось не зря. Когда же пришёл он, то Кире начало казаться, что ей сейчас не до работы. Они мило перебросились несколькими фразами и вновь погрузились в работу, потому что документы должны быть подбиты уже к вечеру. А меньше всего ей хотелось подводить любимый клуб, Катю и... его тоже. Но эти вечные переглядки сбивали её с толку. Когда встреча с фанатами была завершена, и стадион опустел, все папки уже были подшиты. Вдвоём они справились почти за час, что обоим казалось большим достижением. Максим поблагодарил её за помощь, и в его глазах Кира видела неподдельное восхищение. Это льстит ей. Всегда льстило. После такой работы девушке почему-то резко захотелось домой. Это, конечно же, не её лекции, что она проводила каждый день, монотонно рассказывая о языках, но утомили её эти контракты конкретно. К тому же она видела, что Максим так и рвётся с ней поговорить, но стесняется подойти, мечется из стороны в сторону. А ей, по правде сказать, не хотелось его смущать. Но Кирильчева ловит её уже на парковке, говоря, что день ещё не закончен. Павлова хмурится, но шагает за приятельницей к её машине. И только когда они выезжают на трассу, девушка поворачивается к ней, тихо спрашивая: — И куда мы едем? — В ресторан, — спокойно говорит Катя, поджимая губы. — Такое большое событие стоит отметить. — Вся команда будет? — Да, вся. — И даже... — И даже Максим, — перебивает Кирильчева, понимая, к чему Кира клонит. Но заметив, как та только глаза закатывает, уже начинает злиться. — Вы ведёте себя как дети. Вам нужно всё обговорить. — Мы уже всё обговорили, — фыркает Павлова. — Ещё шесть лет назад. — Шесть лет уже прошло! А вы всё никак не решите своих проблем. — Мы уже всё решили! — Я видела удивлённые глаза Максима и то, как ты всё губу нервно кусала. Так что не ври мне. — Сводница, — Кира явно недовольно всей этой ситуацией, но понимает, что выбора у неё нет. Ну, не выпрыгивать же ей из машины! В ресторане шумно. Павлова хмурится, ощущая, как в первые минуты закладывает уши от громкой музыки и чужих разговоров. А ещё здесь темно, от перепадов света в глазах рябит и поэтому девушка хватается за Катю, плетётся вместе с ней куда-то вглубь зала. В какой-то момент Кира чувствует руки на своей талии и вдруг резко оборачивается, замечая рядом с собой довольного Кирилла, который прижимается со спины, обнимая крепко. Девушка почти пищит от счастья, разворачивается, оказываясь полностью в объятьях Набабкина. Это сейчас какое-то детское, необъятное чувство, Кира не может его описать. Она так скучала по этому оболтусу, что сейчас кажется его задушит. Точно так же как и сам Кирилл. Они познакомились именно тогда, пять-шесть лет назад, когда девушка ещё была в отношениях с Максимом. Тогда она со всей командой была знакома, потому что частенько подрабатывала переводчиком на тренировках, так как тогда легионеров было много и одного Максима на всех не хватало. И именно тогда, на тренировках, они сдружились с Кириллом. Он всё шутил, что их два Кира понимают друг друга лучше других. Павлова же только кивала, соглашаясь с этим мнением. И вот так получилось, что после расставания с Головлёвым, именно с Набабкином отношения так и продолжили поддерживаться. Он же впоследствии и познакомил её с Катей, которая сейчас притащила её в этот ресторан. — Кирка-а, — тянет Кирилл, ставя ударение не на тот слог. — Я так рад тебя видеть. Ты совсем не изменилась. Особенно твой рост, — мужчина проводит ладонью над головой. — Всё такая же малявка. — Ты тоже не изменился. Всё такой же дурак. — Я рад, что ты приехала, — Набабкин улыбается искренне, Кира видит это даже в этом полусумраке. — Всё ходит слух, что ты вернулась на пару недель. Это так? — Да. Катя попросила помочь, пока не найдут переводчика на постоянной основе. Но моя работа будет происходить исключительно в кабинете, так что ты меня на поле не увидишь. — Жалко... — Но это лучше, чем ничего. Кирилл усмехается слабо, кивает головой, соглашаясь. А после вдруг хватает девушку за руку, тащит в сторону своего столика, приговаривая, что у них как раз одно место свободно. За столом девушка лицезреть ещё некоторых парней. Алан и Жора, с которыми Кира дружит так же хорошо, как и с Набабкиным. А ещё паренёк Ильзат, которого Кирилл так трогательно обнимает, поглаживает по его острым плечам, что Павлова понимает все без слов. Да и дурацкие подколы со стороны Дзагоева и Щенникова выдают их с головой. Когда разговор переходит в привычное русло, все расслабляются, Кира даже думает, что не зря приехала и осталась здесь. Эти беседы заставляют её расслабиться как в физическом, так и в эмоциональном плане. И честно говоря, она даже не помнит, когда последний раз так часто и от души смеялась. Когда вино за столом кончается, Кирилл с Ильзатом убегают за новой бутылкой. Только вот они пропадают, и через двадцать минут ожиданий Кира уже сама идёт к барной стойке, которая, кажется, пустует. И только уже подойдя к ней, Кира понимает что ошиблась. Совсем рядом она видит Максима, который сидит, уткнувшись в телефон. Девушка думает, что это какая-то карма. Бармен выполняет её заказ практически мгновенно, но Кира почему-то не спешит возвращаться к своему столику. Она воюет со своим внутренним желанием подойти к нему. И, в конце концов, ему проигрывает. Стоит ей подойти к Головлёву, так она замечает два стакана с виски. Это значит, что кто-то отошёл на время и в любой момент сможет вернуться. У нее будет шанс уйти, если вдруг что. Можно выдохнуть. — Привет, — тихо говорит Павлова, поджимая губы и улыбаясь. Максим поднимает голову, удивлённо хлопает глазами, а после улыбается девушке, кивает, приговаривая: — Здравствуй... Я не думал, что увижу тебя здесь. — Да я сама собственно удивлена, что оказалась здесь, — Кира усмехается, опуская взгляд, ощущая, как краснеют щеки. Хорошо, что здесь темно, никто не заметит. — Ты один? — Гранеро отошёл позвонить. — Ясно. — Может, выпьешь что-нибудь? — спрашивает вдруг Максим, когда бармен оказывается рядом. Девушка мнется сначала, а после кивает. — Девушке, пожалуйста, виски с колой. И два кубика льда. Кира удивлённо бровями вскидывает. Помнит всё ещё. Это льстит ей. Опять и безбожно. — За что будем пить? — интересуется Павлова, поднимая стакан. Максим пожимает плечами, как-то растерянно улыбаясь. — Ну, тогда давай пойдем по банальному пути. За встречу..? Макс оказывается не против. Гранеро не появляется ещё, к удивлению, долго и Кира усаживается на его место, потому что разговор затягивается. В какой-то момент к ним подходит Алан, который потерял и её тоже. Но девушка только отдает ему бутылку вина и говорит, что немного задержится здесь. Дзагоев согласно кивает, перед уходом слегка подмигнув. Девушка только глаза закатывает. Им и правда есть о чём поговорить. И они делают это, беседуют, наверное, как старые приятели, как друзья, но не как враги. Кира с удовольствием рассказывает про свою работу на курсах иностранных языков, про родителей, про все случившееся за эти шесть лет. А после всё с таким же удовольствием слушает Максима, чувствуя себя почему-то вдруг спокойно, так правильно рядом с ним. Это странное чувство какой-то ностальгии не пугает ее как раньше, а даже наоборот, привлекает. Ей нравится быть здесь, нравится слушать его. И кажется, это абсолютно взаимно. И какой-то момент она понимает, что уже не чувствует к нему той обиды и злости, что жила в неё ещё несколько лет назад. Их расставание было глупым, слова были сказаны сгоряча, которые долгое время жгли её изнутри. А сейчас девушка вдруг осознаёт, что уже давно не держит на него зла. И к тому же она видит, что и сам Максим её простил. Это успокаивает. Когда Кира замечает Гранеро в другом конце зала, то понимает, что засиделась здесь. Она как-то скомкано прощается и уже собирается уходить к своему столицу, к которому даже Ильзат с Кириллом вернулись. Но вдруг её руки касаются чужие пальцы в мягком жесте, и девушка оборачивается, с каким-то волнением смотрит на Максима. — Кир... Почему мы расстались? — тихо спрашивает Головлёв, опуская глаза в пол. Почему мы расстались — вопрос, который тревожил Павлову все эти шесть лет. Она столько раз отвечала на него. Сначала думала, что это Максим во всем виноват, после — что она сама всё разрушила. Потом было время, когда девушка просто не могла ответить на этот вопрос, потому что запуталась. Но теперь, кажется, она пришла к единственно правильному ответу. — Потому что дураки были, — так же тихо отвечает Кира, поджимая губы в слабой улыбке. — Наговорили друг другу всего и вот результат... — А сейчас мы всё такие же дураки? В ответ девушка только пожимает плечами, потому что сама не знает ответ на этот вопрос. А может и знает, но почему-то боится себе в этом признаться.***
Мне пора идти, От меня ничего не осталось.
Первая неделя в конторских условиях проходит очень даже хорошо. Кира вновь успевает влиться в коллектив и уже стать "своей". Но девушке почему-то уже сейчас становится грустно. Потому что Катя несколько раз упоминает о том, что они обратились в несколько агентств с просьбой подыскать им переводчика. Работа оказывается не такой уж и сложной, Павлова проводит за ней максимум часа три из всех восьми часов обязанного рабочего дня. А другое время она или пьёт чай с Катей в кабинете редакторов, или просто строит из себя прилежного работника, склоняясь над уже давно отредактированными документами. В особенности это происходит, когда рядом оказывается Максим. И почему-то девушке кажется, что рядом он появляется слишком часто. В эти моменты Кира с умным видом чиркает в копиях, сверяет два разных текста, пытается казаться безбожно занятой. И это не потому что ей не хочется с ним общаться. Это потому что она боится это делать. Павлова вновь ощущает себя пятилетней девочкой, которая боится вдруг пришедшего дедушку мороза и прячется за подолом маминой юбки. И если тогда этот страх можно было объяснить, то сейчас этого сделать практически невозможно. Потому что она сама не знает, почему так происходит. Но её внутренний голос говорит ей бороться с этим страхом. А вдруг судьба свела их неслучайно? А вдруг им было просто необходимо встретиться вновь? Вдруг это вселенная играет с ним? И Кира, к концу этой первой недели, просто уже смирилась с этим дурацким нервным голосом, решив, что стоит попробовать. На следующие утро после обидного первого поражения в чемпионате, Кира приезжает почти на полностью пустую базу. У команды сегодня по расписанию только теория и разбор вчерашней игры, поэтому база пустует даже в самый разгар дня. Наверное, именно поэтому Павлова сейчас идёт вразвалочку, цокая своими каблуками по гладкому полу. Она должна была появиться здесь ещё два часа назад, но проспала, и торопиться не стала. И как оказалось, не зря. — Кира! — знакомый голос окликает девушку, и она поднимает голову, отрываясь от статьи в телефоне. Максим оказывается рядом как-то слишком быстро, Павлова вздрагивает слегка, отшатываясь. Но мужчина удерживает её рядом за руку, укладывая свою ладонь на хрупкую спину. — Ты в порядке? — Да, просто.., — Кира улыбается слабо, выдыхая на полуслове. — Просто не выспалась. Девушка смотрит на Головлёва, на которого падают солнечные лучи из огромных окон базы, и думает, насколько же он красивый. Такой же красивый, как и семь лет назад, когда они только впервые встретились на лекции, которую он вёл. Тогда чёрный цвет волос прослеживался чаще, но сейчас эта седина сделала его ещё более статным, таким приятным. Кира всё ещё помнит, как гладила ему голову, разглядывая только немного поседевшие вески. А сейчас всё по-другому. Цвет волос другой, разрез глаз стал чуть уже, морщин больше. Но от этого он ей только больше начинает импонировать. Кажется, её любовь к взрослым мужчинам сведёт её в могилу. — Чего ты на базе в такую рань? — вдруг спрашивает Павлова, когда они вдвоём шагают в сторону буфета, чтобы купить кофе. Это была идея Максима. — Не знаю, честно говоря. Дома не сидится, — мужчина отодвигает стул одно из столиков, позволяя девушке присесть, сам идёт за кофе, но возвращается довольно-таки быстро. — Неужели тебе приятнее быть здесь, чем дома с семьёй? Этот провокационный вопрос вылетает из уст Киры быстрее, чем она успевает о нём подумать. Она чувствует, как от какого-то странного стыда краснеют щёки. Поэтому девушка только глаза опускает, отпивая чуть горький кофе. А мужчина, кажется, понимает это, видя чужое смущение. Поэтому и усмехается как-то по-доброму, откидываясь на спинку стула, выговаривая на выдохе: — У меня нет семьи... Точнее она есть и это ЦСКА. — Ну а что с твоей собакой? Ну, с Веней? — Его забрала сестра, — Головлёв улыбается. — Лида, племянница, очень любит пса, и я отдал его им. К тому же мне некогда с ним гулять. Поэтому завёл кота. — А вот тут я с тобой солидарна, — Кира кивает головой, поджимая губы. — У самой три кошки. — Три кошки?! — Я одинокая женщина, имею право себе позволить, — это тоже брошено в ответ совсем невзначай. Совсем. Но Максим улавливает тот тонкий посыл, что заложен в чужих словах. Кажется, они так и не разучились понимать друг друга с полуслова. Они бы так и продолжили перебрасываться глупыми фразами, надеясь, что никто не сгонит их с места. Но Катя, которая вдруг влетает в буфет, намекает, что по зданию ходит злой Бабаев и лучше скрыться за дверьми кабинета. Поэтому они и сматываются, крутыми и длинными коридорами доходя до нужного отдела. Здесь так тихо, Кира всё ещё помнит, что многим конторским работникам после игры дают один выходной. И это так не привычно. Почти всю неделю здесь кипела жизнь, люди слонялись туда-сюда, каждый раз отвлекая от работы. А сейчас они здесь одни. Девушка вновь вспоминает о судьбе и всём ей присущем. — Как думаешь, что это? — вдруг спрашивает Максим начиная открывать дверь кабинета своим ключом. Павлова понимает, о чём он, но всё равно решает включить дуру: — Эм, Дверь? Ключ? Что? Максим вдруг резко останавливается, поворачиваясь к девушке лицом, смотрит на неё серьёзно. А Кира видит по его серым глазам, как что-то внутри него борется. И почему-то ей от этого так улыбаться хочется. Не она одна такая ненормальная. — Я про то, что ты сейчас здесь стоишь. Про то, что я сейчас здесь стою. Как думаешь, почему всё это? — Когда ты вдруг в философы подался? — Кира медленно выдыхает, опираясь на стену спиной, слегка ударяясь затылком. — Когда Катя сказала, что найдёт мне помощника, — Макс усмехается, фыркая. А после ближе подходит, хотя, кажется, ближе некуда. — Я столько раз представлял себе эту с тобой встречу. Столько слов всяких придумывал и заготовил. А встретились — и сказать нечего... — По закону жанра ты должен сейчас начать рассказывать, как любил меня, потом ненавидел и жутко хотел, чтобы я узнала о твоих успехах, а я должна требовать показать нашу дочь, — усмехается Кира, понимая, что это знакомые ей слова. — Только вот мы не в кино и в нашем расставании были виноваты оба. — Так может нам стоит обоим попытаться исправить это положение? Кира не отвечает, сама подаётся вперёд, целуя мужчину. И это как глоток свежего воздуха за эти долгие шесть лет. У неё были отношения, но каждый раз она понимала, что всё не так. А это давно забытое, но такое приятное чувство, когда знакомые губы отвечают пылко, когда сильные руки ложатся на талию. У неё сжимаются ладони в кулаки от удовольствия, она забывается в этом поцелуи. И совершенно забывает о том, что обещала себе не вступать в отношения с бывшими. Но, кажется, теперь на Макса это правило больше не распространяется.Я все выше и пропадаю, Отражаясь в твоих глазах.
***
Она говорила, что они не в кино, но исчезла так же, как это бывает в любом фильме про отношения. Наутро, после проведённой вместе ночи. Да, они взрослые люди и это решение было обоюдным. И то, что происходило после — тоже. Но Кира ушла, не оставив после себя ничего, как будто её и не было. Только лёгкий шлейф её духов остался в квартире. И Макс вдруг резко понял, что хочет, чтобы ими здесь пахло чаще. По приезду на работу вторым открытием для него стало то, что ему нашли помощника. Молодой переводчик, кажется ещё студент, так горел работать, что пролетел в кабинет быстрее Макса. Катя лишь кратко объяснила, что его зовут Саша и теперь он будет здесь главным по бумагам. Когда же мужчина спросил у неё про Киру, то получил краткий ответ. Она здесь больше не появится. Всю тренировку Головлёв думает о том, как найти её. Потому что он не знает ни её номера, ни адреса. Можно было бы посмотреть в личном деле, но она работала неофициально, поэтому никаких записей не осталось. И вдруг он почему-то думает, что это тоже часть замысла Вселенной. Или решение самой Киры. Если бы она хотела, то осталась бы утром. Или оставила бы свой новый номер. Оставила хоть что-нибудь, что могло дать ему надежду. А сейчас он чувствует себя потерянным, совершенно разбитым. Саша оказывается на удивление спокойным. Работает, уйдя полностью в себя. В какой-то момент Макс даже сам отрывается от бумаг, чтобы убедить в том, что он здесь. И мальчишка правда всё ещё сидит на своём месте, даже не дёргается. — Нам нужен перерыв, — через час интенсивной работы говорит Максим, разминая шею. — Надо сходить за кофе, размяться. — Я могу! — резво говорит парень, поднимаясь с места. И только перед самой дверью, он вдруг затормаживает свои шаги, рыщет по карманам кофты, достаёт какую-то бумажку, привлекая внимание Головлёва. — Максим Владимирович, я тут кое-что нашёл в ящике стола... Может, конечно, это и не нужно вам, но я подумал, что стоит отдать. Максим хмурится, не понимая, о чём говорит Саша, но принимает скомканную бумажку в руки. И только когда парень уходит, он разворачивает её, узнавая знакомый отрывистый почерк. «Макс, если ты сейчас это читаешь, то судьба дала нам второй шанс.» Он улыбается слабо, выдыхая. А после, уже перевернув лист и увидев там заветные одиннадцать цифр, вдруг понимает, что может быть, и завтра в его квартире будет пахнуть чужими духами.Мне пора идти, И ты не уговоришь меня остаться. Я разбиваюсь в твоих руках. Там, где пал Рай, я нашел себя.