***
Когда Мори говорит «игры для укрепления товарищества», имеется в виду только одно.***
На самом деле всё начинается довольно мирно. Агентство идёт первым. Ранпо даже не нужно смотреть на бумажку, он сразу же указывает на себя. Его партнёр по шарадам, По, тут же отвечает: — Великий гений! Ранпо снова указывает на себя. — Лучший детектив! Снова. — Кто-то, кто хорошо смотрится в очках! …и снова… — Предобрый человек! …и снова… — М-мой самый любимый, — застенчиво бормочет По. — Две минуты истекли! — Хигучи, которой поручено подсчитывать их баллы, хмурится. — Это ещё лёгкий раунд, но вы, ребята, ничего не выиграли. Разве так сложно угадать «Йокогама», в самом деле… Куникида может только стоять на заднем плане и бормотать что-то о том, что он не должен был доверять Рампо, когда тот вызвался пойти первым, и, видимо, вызвался только потому, что хотел публичной похвалы, почему никто не воспринимает игру всерьёз?***
Стейнбек выдаёт серию жестов. — …сон… Ещё один набор жестов. — …боль в плече… Стейнбек вздыхает, затем переходит к массажу плеч. Цуджимура, которой поручено подсчитывать баллы этой группы, шепчет: — Они ведь знают, как работают шарады, верно? Ёсано усмехается. — Я могла бы попробовать вылечить этому парню плечи и посмотреть, как будут развиваться мои способности. Остаток вечера Цуджимура благоразумно избегает упоминаний о своих постоянных болях в спине.***
Ацуши указывает на Кёку. — Сила, достаточно мощная, чтобы преодолеть её прошлое. Лицо Ацуши искажается в нечто среднее между гримасой и влюбленной глупостью. Он снова указывает на Кёку. — …оставить позади тьму, чтобы последовать за светом… хм, смелое решение. Кёка моргает и кусает свой блинчик. Коё была непреклонна в том, чтобы заказать как минимум пятнадцать видов блинчиков на эту вечеринку, и Кёка с радостью их ела. Ацуши едва ли не падает на землю, но всё также продолжает указывать на Кёку. — Тот, кто пользуется благосклонностью Озаки-сан. — Время вышло, — говорит Чуя, закатывая глаза и взмахивая рукой, чтобы гравитацией оттащить Акутагаву от Ацуши и не дать ему придушить того за то, что их команда ничего не выиграла. Со своей стороны, Ацуши пытается удержаться на Акутагаве, как на дереве, ввиду, вероятно, своего любовного интереса и (относительно) хорошего мнения о своём друге. Вот же странный. — Ты слишком драматизируешь, слово, которое нужно было угадать, — «девушка». На заднем плане вопит Хигучи, мол, почему человек-тигр не указал на неё, о том, что её лишили возможности услышать, что о ней думает её сэмпай. После этого Ацуши приходится уворачиваться от острых взглядов (Люси) и жутких сверкающих ножей (Ёсано).***
На заднем плане Дазай посыпает еду паприкой и добавляет в соки соль.***
А вот Люси и Кёка представляют довольно грозную команду. …в некотором смысле. Кёка указывает на макушку Ацуши. — Легкомысленность! Динь. Затем Кёка указывает на щёку Ацуши. — Безрассудство! Динь. Кёка указывает на рот Ацуши. — Отядзукэ! Динь. И снова. — Обжора! Динь. Теперь она указывает на рубашку Ацуши. — Грязнуля! Динь. Поскольку люди, стоящие перед ними, в основном неудачники, они лидируют. Ацуши же может только скорбеть: — Кёка-тян, разве это не слишком подло? Акутагава, всё ещё возмущенный их предыдущей неудачей (и, что более важно, вырвавшийся из-под контроля гравитации Чуи, потому что Чуя теперь занят тем, что хлопает Дазая по руке всякий раз, когда тот тянется к еде), просто шмыгает носом. — Ты заслуживаешь, чтобы тебя называли грязным обжорой, тигр. (Позже Коё присоединяется к исключительно «женскому клубу Ацуши», потому что то, что Кёка так хорошо осведомлена об Ацуши, очень и очень нехорошо.)***
Команда Коё и Хироцу справляется неплохо, если их сравнивать с Кёкой с Люси. Хироцу подозревает, что Коё всё спланировала. Хигучи-Акутагава, как и ожидается, тоже начинают на отлично, но после первого угадывания (фиг) Хигучи начинает рыдать, и, чтобы успокоиться, ей требуется целых две минуты. Чуя-Элиза заставляют всех остальных задаться вопросом, почему член исполнительного комитета портовой мафии так хорошо разбирается в брендах одежды, парках развлечений, десертах и названиях цветов Crayola. (Где-то позади Мори жалуется, что ему не разрешают объединиться с Элизой, но, как и всегда, Элиза игнорирует его.) Фукудзава и Куникида тоже довольно неплохая команда, пусть и на перечисление разных видов кошек у Куникиды уходит уйма времени. Фицджеральд отказывается присоединиться к игре для плебеев, и Стейнбек ударяет его в ребро. Из-за чего, чтобы не разрослась уже почти начавшаяся катастрофа, вынуждена вмешаться Олькотт и заключить между ними перемирие. Брат и сестра Танидзаки сдаются, потому что идея Наоми, как показать «тишину», заключается в том, чтобы провести руками по животу брата под его рубашкой. Куникида извиняется за своих коллег. Вместо этого на помощь приходит Кенджи, и они, на пару с Танидзаки, зарабатывают немного очков. У брата и сестры Акутагава выходит довольно высокий балл, но никто не может вспомнить их выступление. Таков путь ниндзя.***
Анго смотрит на результаты. И вздыхает. — Мы все обречены, не так ли?***
Спустя какое-то время все сходятся на том, чтобы сделать игру попроще. Может, бессловесное общение для них слишком?***
— Второй ящик, — протягивает Мори. — Яд. Бззт. — Вообще-то это «лекарство от изжоги», — поправляет Мори своего «старого друга». — В конце концов, не всегда же мне держать яд в предсказуемых местах. Фукудзава на это только улыбается и говорит: — Просто продолжай, — а у агентства появляются вопросы: как насчёт кошачьей мяты, так и подозрительно дорогого шарфа со многим другим. — Хорошая погода. Фукудзава не медля отвечает: — Кошачий парк. Динь. — Волосы. — Середина спины. Динь. — Ножны. — Кабуки-тё. Бззт. — Фукудзава-доно, твои воспоминания подводят тебя, да? Ты использовал ножны, чтобы избавиться от банды в Синдзюку, а не в Кабуки-тё. — Я делал это и в Синдзюку, и в Кабуки-тё, — Фукузава прищуривается. — Инцидент в Синдзюку произошёл более десяти лет назад, так же? — К чему ты клонишь? Фукудзава лишь наклоняет голову. — Киссинджер. — Монологи. Динь. — Расплата. — Мобильный телефон. Динь. — Безвкусица, — говорит Мори с острой, как нож, ухмылкой. — Сотрудничество, — отвечает Фукудзава. Динь. Все — за исключением немногих избранных — могут лишь, разинув рты, наблюдать за двумя лидерами противостоящих фракций. Коё качает головой. — Иногда наш босс нас так смущает. Ёсано мягко похлопывает её по руке и, когда та не прибегает к мечу, не убирает её. — Не волнуйся, наш директор сейчас ничуть не лучше.***
(В это же время Дазай кидается в Мори горохом. Куникида насухо глотает пять таблеток антацида разом. Куникида пытается отправить Дазая в угол тайм-аута, но потом он видит Чую, и в его голову приходит ужасно-замечательная идея.)***
— Присоединяйся к шарадам, — говорит Куникида и указывает на Чую. — С ним. Дазай выдаёт каких-то пять жалоб, что, по сути, должно было стать красным флагом.***
— Шестнадцатая миссия. — Парашютизм. Динь. — Двенадцатая. — Кимчи. Динь. — Немецкая овчарка. — Клиффсайд. Динь. — Пятый пункт твоего предсмертного списка. — Воздушный шар. Динь. — То, что ты приготовил в прошлые выходные. — Говядина «сукияки». Чёрт возьми, я знал, что это ты украл её из моего холодильника! Динь. (— Меня сейчас стошнит, — говорит Ранпо, когда улыбка Дазая становится всё шире и ярче, а Чуя отвечает меньше чем через две секунды. — Я думаю, что это очень мило, — отвечает По с лёгким уколом ревности, потому что взаимодействие Дазая и Чуи, безусловно, на вершине чтения мыслей.) — Твоё хобби, когда нам было по шестнадцать. — Каллиграфия. Динь. — Сколько у тебя липких носков. — Двадцать пять, и они не липкие! Динь. — Тот раз, когда я разбил машину. — Обманщик. Динь. — Игра, в которую я играл в прошлый вторник. — Цивилизация VI. Динь. (— Должны ли мы беспокоиться о нарушении безопасности в общежитии Агентства? — тихо спрашивает Ацуши. — Он мог играть в неё не в общежитии, — отвечает Кёка, и Ацуши чувствует, что не может обработать её слова. Потому что! он доверял Дазаю и Чуе, когда они уверяли его, что ненавидят друг друга так же, как он ненавидит Акутагаву! Опять эта недосказанность! Он чувствует себя преданным.) — Количество твоих телефонов. — Три. Динь. — То, что ты всегда забываешь купить. — Кукурузный крахмал. Чёрт, я же забыл его купить! Динь. — Лучший рамен быстрого приготовления. — Брокколи. Динь. (— Они собираются поцеловаться?! — шипит Хигучи, потому что время вышло, но Дазай и Чуя столь напряжённо друг на друга смотрят, что все остальные чувствуют духоту. — О Боже!) (Коё, напротив, кладет руку себе на лоб, массируя виски. Она не может поверить, что у Чуи есть любимый рамен, это же сколько его надо есть. Дазай явно оказывает плохое влияние.) (Анго, как человек, знающий, насколько Дазай любит обманывать, только чтобы травмировать зрителей, украдкой пытается взломать установленную им в комнате систему наблюдения. И быстро получает азбуку Морзе от ударов сердца Дазая: ... - - - - .-- . / - .- . - .-- .. - . -- . / - - - - / . .- ...- . ... - .. .- . --- .-- . / - - - - . / -- - .-- / .... . .- .- . - -....- - - - - - ....- .... . .- .- . - / .-- .. - .... / -.- . .... ..- ..- -.-- .- .- .- .- Перевод: хватит пытаться подслушать мои задушевные разговоры с Чуей. …Ох.)***
Поскольку они все (тайно) мазохисты, они осмеливаются сказать Дазаю с Чуей, чтобы те перешли на бессловесную версию шарад. Дазай жалуется каких-то три раза, что должно было стать ещё одним ярким признаком того, что они все собираются очень и очень сильно пожалеть о том, что проснулись сегодня утром и вообще согласились на эту вечеринку.***
Объединившись против Дазая с Чуей, все они пытаются придумать что-нибудь сложное. Анго не утруждает никого объяснением, что они никак не могут победить соукоку — не тогда, когда Дазай может контролировать своё сердцебиение, чтобы общаться на азбуке Морзе, а Чуя настолько настроен на сердцебиение Дазая, что может интерпретировать его без необходимости в устройствах наблюдения. Анго списывает это на Арахабаки, ибо альтернатива: Чуя просто синхронизирован с Дазаем, — кажется слишком злобной шуткой судьбы. Никто из тех, кто был свидетелем подростковых лет соукоку, не пытается остановить их — потому что соукоку — короли партийных игр. Напротив, Коё и Хироцу более чем удовлетворены при добавлении смущающих, которые Дазай должен отгадать, слов (таких как, сострадание, объятия, тепло тела, эскимосский поцелуй). Ранпо занят поглощением конфет, потому что ему не нужно использовать Супер логику, чтобы знать, чем всё закончится. Ацуши использует генератор случайных страниц Википедии. Мори наблюдает за происходящим и думает, что, конечно, это только вопрос времени, пока Дазай не поймёт, что он скучает по Портовой Мафии. Фуфуфу, всё идёт по плану.***
В другой комнате, должно быть, в ожидании своей следующей игры, Дазай и Чуя… заняты. Едой. Дазай намазывает рот глазурью от торта и очень похотливо слизывает её. Чуя же, в отместку, останавливается на лапше и смеётся, таким оскорблённым выглядит Дазай.***
Чуя поднимает левую бровь. — Атлантический океан. Динь. Чуя приподнимает левую бровь ещё на два миллиметра. — Столетняя Война. Динь. Медленное моргание. — Пирамиды. Динь. Чуя дышит. — Парк Ямасита. Динь. (Куникида в отчаянии приписывает им ещё одно очко. — Как они это делают?) Затем Чуя смотрит на следующее слово, рычит, сжимает бумагу и делает, точно душа, выпад в сторону Дазая. Дазай попытке убийства лишь ухмыляется. — Антони ван Левенгук. Динь. (Люси, разочарованная и вместе с тем восхищённая, дёргает себя за косы. — Что не так с Японией. — С ними, — тихо говорит Кёка. — В остальном Япония — хорошая страна.) Он закатывает глаза. — Альпинизм. Вертит пальцами. — Икея. Очень, очень небольшое изменение в позе. — Фестиваль Звёзд! (Акутагава выглядит восхищённым. А потом он смотрит на Ацуши. — Однажды мы достигнем их уровня, тигр. Ацуши выглядит так, точно Рождество наступило раньше. Возможно, конечно, благодаря кучи полученных сегодня купонов на отядзукэ. — Д… да. Да. — И тогда Дазай-сан будет мной гордиться. — …Ох.) Чуя прикусывает верхнюю губу. — Чизкейк. Динь. Криво пожимает плечами. — Тысяча восемьсот девяносто девятый год. Динь. Сводит губы бантиком. — Молодые кокосы. Динь. Чуя снова дышит, что каким-то образом должно отличаться от того, как он дышал раньше? Никто точно не знает. То есть никто, кроме Дазая. — Эгон Мюллер-Шароф Шаржофбергер Рислинг Трокенберенауслезе. Динь. (Куникида качает головой в полном недоумении. — Теперь они просто выпендриваются. Как? — Могло быть и хуже, — бормочет Коё. Некоторые состоящие в портовой мафии содрогаются при совместном воспоминании, остальные же благоразумно избегают расспрашивать о подробностях.)***
Конечно, соукоку выигрывают. Зато, выйдя с минимальным материальным ущербом, каждый считает себя счастливчиком, если не считать психологической травмы. Ревности к таким… отношениям. И, возможно, какого-то отчаяния, потому что иметь соукоку в качестве #ИдеальныхОтношений ещё нормально, пока не осознаёшь, что одна из половинок — Дазай Осаму.***
Анго смотрит на очки соукоку и представляет свою вариацию выхода из положения японскому правительству. Отправьте соукоку бороться с новой угрозой. Все остальные пусть будут в запасе. Кажется, мудрее решения не найти.***
— Очень противно читать мысли чиби, — жалуется Дазай. — Ещё противнее пытаться читать твои, — кидает Чуя. К счастью для них, все остальные сейчас без сознания либо от переизбытка еды и алкоголя, либо в попытке забыть, как они были уничтожены соукоку в шарадах. В конце концов, по тому, как они улыбаются друг другу и держатся за руки, более чем очевидно, что они чувствуют на самом деле.