Хочешь я буду твоим альфой, Милый босс!

POV Арно Не знаю, как долго длится эта пытка. Мне сложно оценить время, в комнате притушенный электрический свет, но и за окнами светло. - Пить, - во рту всё пересохло, едва узнал собственный голос. Прошу воды, и не понятно кого прошу, я точно помню, что живу один. Хотя мало чего из последних событий могу припомнить. Так тошно, а ведь случилось что-то важное! Всё тело горит изнутри, мышцы и суставы ломит, голова раскалывается, а живот «тянет» и «крутит». Но самое противное даже не это, а зуд пониже поясницы, там кожа мокрая от естественной смазки, я сразу понял это, когда случайно провёл пальцами. И лучше бы так не делал, в паху усилилось напряжение. Чёртова течка, чёртово возбуждение! Почему я всё так остро чувствую? Таблетки перестали действовать, тройная доза? Уже двойная должна убить гормоны лошади, а я мельче, так Док говорил… От одной мысли о медикаментах мутит... Да что же творится? У меня должна была быть встреча, и я спешил, бежал, бежал, но… на меня же напали. Это поэтому мне сейчас так плохо? По щекам поползли колючие слёзы, нет. Было ещё что-то, или кто-то? Почти жёлтые с зелёными прожилками глаза, он мне помог. - Как же пить хочется, - последнее я, кажется, вслух произнёс. И кто-то откликнулся, сначала приободрил, потом ещё что-то ласковое пробурчал, не всё разобрал, но тон мне очень понравился. От его приближения томление только усиливалось, чёртов Цвейг! Всё из-за тебя! Так не честно, я же решил, что никаких альф. Хнычу про себя, и кусаю губы, чтоб опять глупость не сморозить. Что теперь. Лежу тут весь голый, мокрый и возбуждённый, иди и бери тёпленьким. А рядом этот коротышка-альфа, мой курьер недоуволенный – жизнь удалась! Блин. Этот же рыжий и бесстыжий мерзавец продолжает что-то мурлыкать, протирая мне лоб какой-то мокрой тканью, с подозрительно знакомым кисло пряным запахом. Вот только не говорите, что этот идиот, испоганил мою ванночку любимую, вылил на примочки бальзамический уксус, за которым в Италию ездил специально, а я ему ещё благодарен, должен быть? Ненавижу! За один день превратил мою жизнь в хаос. Пока я изо всех сил возмущаюсь, бормоча проклятья, он приподнимает меня за плечи, усаживает, облокотив на подушку, и подносит к губам стакан воды с лимоном и мятой, так мама делала в детстве. Ещё чуть–чуть и совсем не смогу его ненавидеть, даже, зная, что эта няшка – альфа. А ещё он так пахнет, что зубами сорвал бы с него всю одежду. Вдруг, он решит, что юность мимолетна и если будет возиться с таким недотрогой, как я, вся жизнь мимо пройдёт? Приоткрыл глаза, а он уже суетится, собирая блюдца и другие склянки на поднос, одетый в одни спортивные штаны и кухонный фартук. Чуть не подавился, в манге в такие моменты кровь носом идёт. Ой! Легонько касаюсь губами его пальцев, а он вздрагивает и тянется к моему лбу. Три поцелуя по одному в виски и основание роста волос. Я чуть не взорвался от такой близости, ну, и рявкнул, чтоб лицо сохранить: - Ты аптечку не нашёл, что ли? - температуру он мне тактильно проверяет! Краснею уже не от жара точно, максимально недовольно бурчу и даже фыркаю. А этому хоть бы хны, смеётся: - Всё я нашёл,- это звучит как-то слишком нагло, будто уже успел всю квартиру прошарить и найти даже то, что ему находить не нужно, совсем не нужно было. - А там был градусник? - Хочешь градусник? В рот или... - Блин, Цвейг, там налобный градусник! - срываюсь я, пошляк какой! Фыркает, совсем как я недавно, и снова смеётся, он такой миленький, когда вот так улыбается: - Ну, так совсем не интересно будет! Вот чего я ещё мог ожидать от альфы? Попытался подняться, перед глазами всё поплыло и дальнейшее помню смутно. Только заботливые широкие ладони, травяные отвары, и вода, после которых тошнило чуть меньше. Уже абсолютно пустой живот выдавал лишь пену, но рвотные позывы прекращались лишь во сне. Голова раскалывалась. Ещё в памяти всплывает лицо альфы бледное, как моя простынь, он что-то говорил, а я не слышал. Кажется, сквозь сон и бред продолжал его гнать от себя, словно дурной сон. Тем более, что происходящее и напоминало больше кошмар чем реальность. Непонятно откуда появились лампадки с благовониями, странные песни в музыкальном центре, или с ноута, Цвейг называл их "лечебными мантрами". Не знаю, уж как они там лечат, но мне понравилось как вибрирует его голос и непонятные слова щекочат слух. Мне никогда никто не пел, даже мама. Всё так странно, словно и не со мной вовсе, наверное, я даже улыбался, когда слушал, потому что коротышка подходил и поглаживал мои кудряшки, оставляя невесомые поцелуи на висках, лбу, щеках, ни разу не прикасаясь к губам. Будто на мои уста наложен жёсткий запрет, табу, без права на малюсенький поцелуйчик. А вдруг я ему противен? Точно, в прошлый раз после поцелуя меня стошнило. Теперь он решил, что у меня всегда так. Или того хуже жалеет своего босса неудачника, глупого, «Милого босса». И чего удивляться, самого от себя тошнит. Потом стало ещё хуже, сознание постоянно ускользало, оставалась лишь, боль, жар и лицо Цвейга, если бы не последнее, мне было бы страшно. В минуты просветления, слышал как он переговаривался с дядей через стену, делая заказ на продукты, эфирные масла и сборы трав, словно шпион. Старался прислушиваться к тому, что говорил или делал альфа, но не заметил ничего предосудительного. Уверенный в том, что его слышит «милое начальство», даже ни разу не упрекнул. Хотя знаю - заслужил. Думаю, если бы не эта внезапная болезнь, я бы ему отдался. Его забота не раздражает, широкие сухие ладони укачивают, оберегая от кошмаров. Сильный и добрый, а когда приобнимет, то лучше не отпускал бы вовсе. Но в какой-то момент зыбкое равновесие нарушилось, ещё до щелчка двери, я почувствовал, что наше уединение нарушено. Впервые в жизни был не рад Доку. После того, как родители развелись, он всегда был для меня старшим товарищем, а ещё помогал всё это время выдавать себя за бэту. - Прости, я припозднился. А ты, и правда, коротышка! – вместо приветствия выдал пожилой импозантный бэта с рыхлой кожей. Сам сухощавый платиновый блондин в круглых очках тоже не отличался высоким ростом, но был чуть выше альфы, что, похоже, давало ему повод для гордости. А голос Цвейга прозвучал не сразу. Он не впустил Ёзингера, а сам вышел и закрыл за собой дверь. Перед глазами так и стоял образ невысокого очень крепкого альфы с опустившимися, точно на них был весь мир, плечами и тенями, залёгшими у глаз. Говорили они довольно долго, как показалось, и всё время на повышенных тонах. Как не прислушивался, всего разобрать не удалось. Маленький альфа очень устал, и потому, возможно, почти не сдерживался, бэта тоже не выбирал выражений, однако рук распускать никто не стал, обошлись словами. Эрвин, судя по интонациям, то наставлял, то упрекал, то откровенно провоцировал Цвейга. Но парень держался очень достойно, и, похоже, испытание на доверие прошёл успешно. Никогда ещё не слышал от Ёзингера подобных грубостей. - Если Жиль и признает себя омегой, то уж точно такого низкого альфу рядом не потерпит, на что ты надеешься? Хочешь шантажировать или сыграть на омежьей благодарности? - Блин, Док! А чего вы добиваетесь, смешивая меня с грязью? Мой рост вообще исключительно моё затруднение, и то только, когда пальто на вешалку повесить надо. Во многих других случаях моя компактность даже преимущество! Неужели ваше представление о моей несостоятельности даёт повод так враждебно ко мне относиться. Меня деньги вообще не интересуют. Видите ли …- дальше он говорил так тихо, что ни слова не понять. Только Док удивлённо ухнул, переспросил так же тихо, и Цвейг ответил. Тогда после паузы явного замешательства, было слышно шарканье ног, потом дверь открылась. - Пойми, просто предупредить тебя хочу! Не слишком ли ты на большой кусок позарился, малыш? Как ты отнесёшься после всех своих усилий к отказу, сможешь ли смириться? И, скорее всего, как только Жилю станет лучше, он выставит тебя за порог. Мне стало жаль альфу, потому что он очень не весело усмехнулся и ответил: - Знаете, Милый босс требовал, чтобы я ушёл, как только появитесь вы, а теперь вы здесь, – он ещё что-то говорил, только я уже не слышал ничего, силы оставили и я снова провалился в сон. Когда открыл глаза, за окнами было темно, а надо мной нависало задумчивое лицо Эрвина. Он закрепил капельницу в катетере на левой руке, а ещё одел меня в пижаму. Это было мило с его стороны, но я уже привык видеть рядом совсем другого человека. - Ушёл? – не сумев скрыть тревоги, спросил я, и только сказав, смутился собственной прямолинейности. Док не стал спрашивать «кто», только ухмыльнулся и ,приподняв и усадив меня на подушках, указал в сторону окна. Там, свернувшись казюбриком*, подобрав под себя босые ноги, прямо в компьютерном кресле, едва касаясь стола, спал альфа. Такой забавный, что хоть за ушком чеши. - Как кот, - умилился я. - Скорее пёс, - фыркнул Док, - или осёл, судя по упрямству. Кошки в первую очередь думают о своих интересах и удобстве. А этому здесь неудобно, но приспособился. Похоже, доктор имел в виду не только кресло, а ситуацию в целом, но я предпочёл не понять: - Его можно переложить на диван возле музыкального центра, и в шкафу есть плед. - Накрыть можно, но в остальном… Думаешь это легко, заставить альфу уснуть, когда рядышком ворочается голенький аппетитный омежка? - А Цвейг спит, - фыркнул уже я, вспыхивая не то от смущения, не то от обиды. Очень хотелось разглядывать то, как перекатываются мышцы под смуглой кожей альфы во время сна, как приподнимаются плечи. Он переоделся в свою рабочую рубашку, только без галстука, и спал, очень крепко, не обращая ни на кого внимания. - Какой же ты бесчувственный, Жиль. Диву даюсь, - он отчитывал меня, а это могло означать лишь то, что кризис миновал и здоровье вскоре пойдёт на поправку. – Паренёк больше суток на ногах, не смыкая глаз, весь на нервах. Заботится о тебе, с того света вытаскивает, а ты - никакой благодарности. - Больше двух или даже трёх суток, я сбился со счёта, – нехотя поправил его, и правда я всё время сплю, а Олаф... Кажется впервые, пусть и мысленно, назвал его по имени, не смог удержать улыбки. - Тем более, вырвал меня из пелены мыслей Ёзингер, - значит, я правильно сделал, что подмешал ему снотворного в чай. Он там печенки какие-то сварганил, вкусно. Тебе ещё дня два только от капельницы питаться, этот до утра проспит. Приятного мне аппетита! - Он проснётся и уйдёт… - Я не узнал своего голоса, так ужасно он звучал. - Рано плачешь, вот уйдёт тогда и начинай, – от такого предложения хотелось расплакаться немедленно, но сил ни на что не было. - Как прогонял, так и обратно звать будешь, а пока спи. Утро вечера… ну, понял. Спокойной, чавк… ночи. – и свет погас. В полузабытьи я слышал, или думаю, что слышал: - А что дальше? Он будет здоров? - Процесс полной детоксикации очень долгий, но кризис миновал. Жить будет, а остальное уже после анализов и лечения ясно будет. - Значит, я уже не нужен здесь? - Ещё дня два точно нужна будет нянька. - Нянька, значит... Будешь искать? - А я уже нашёл, - уверенно отрапортовал Док, и сердце оборвалось, больше Цвейга ничего не держит, и когда я проснусь, его рядом не будет. Подушку заливали мои слёзы, я наконец-то понял, что допрогонялся. _________________________________________________________________ Казюбрик* - это нечто ещё более сложной формы, чем буква "Зю". http://pics2.pokazuha.ru/p442/1/o/8023844eo1.jpg казюбрик в исполнении пинчера слово, скорее всего одна из производных от перситского слова казюбра(Koziubra), дословного перевода найти не удалось. Писать казюбриками, или выводить казюбриков - писать непонятными, не читабельными буквами, типа арабской вязи. Мультипликаторы часто называли этим словом нечто вроде кляксы, запятой или замысловатой каляки, в которой затем прорисовщик должен был увидеть персонажа в движении, и отрисовать до понятного. Эдакий зверёк завитушкой вроде червячка головастого пушистого и на длинных ножках, или как облачко аморфное.