***
Бар «Алоха» в те годы был лучшим заведением не только Бэдтауна, но и всей цивилизованной части острова. Хозяйствовал здесь Роско Астакиасис. Старик был кумиром для Вааса — бывший соплеменник, коренной житель ракъятских кровей — он добился всего, о чем будущий главарь пиратов не мог и мечтать. У него были деньги, положение… фамилия и официальные документы на его имя. Остров не держал Роско, и, имея возможность уехать в любую страну, какую бы не пожелал, он решил остаться здесь. Еще бы! Старик был неофициальным хозяином Бэдтауна — народным героем в глазах жителей городка. К нему ходили за советом, к нему обращались за помощью, и всякий просящий получал по заслугам. В две тысяче первом, когда при пожаре сгорела деревенская школа, он выделил деньги на постройку новой, открыл аптеку и первую на весь Бэдтаун прачечную. Верхом его достижений было то, что Роско заключил договор с тогдашними главарями пиратов, согласно которому продажа наркотиков на территории города была строго запрещена. Дилеров, пиратов или из местных, могли расстрелять на месте, и это не считалось преступлением. Старый Астакиасис сделал многое для Бэдтауна и всегда гордился собственной значимостью. Однако еще больше он гордился своим баром. Иногда, пропуская рюмку-другую, он чинился перед гостями о своей готовности умереть за «Алоху». Он улыбался, люди улыбались ему в ответ, будучи уверенными в том, что такой необходимости никогда не наступит. Роско — замечательный человек и с таким просто не может случиться чего-нибудь плохого. Но так и произошло. Восемь лет спустя Ваас сжег его бар дотла, когда по пьяни проигрался в карты. Роско сгорел заживо. Умер за свое детище, как и говорил. Но это будет потом, а пока… — Эй, Ваас, бро, мы так до темноты просидим. Хорош пялиться по сторонам и займись делом. Ваас и Фернандо сидели за столом — третьим по счету от входа, как и каждый раз до этого. Вообще, в последнее время последовательность их действий при каждой встрече, если это не было обусловлено работой, происходила с точностью часового механизма. За час до назначенного времени Ваас встречался со знакомым барыгой, покупал у него один чек и ожидал своего напарника в условленном месте недалеко от Бэдтауна; передавал героин Фернандо, с немым укором смотрел за тем, как он ширятся (пару-тройку раз даже приходилось помогать, поскольку тот, психуя от нетерпения, не мог попасть иглой в заметно сузившуюся линию вен); ждал полчаса, пока Фернандо немного отпустит, и шел вместе с ним в «Алоху». Забавно, что Ваас проходил через все эти мучения для того, чтобы по итогу заняться делом, которое ему совсем не нравилось — он учился читать. Несмотря на то, что по понятным причинам он не мог жить среди соплеменников, Ваас был истинным сыном Ракъят, среди которых повальная безграмотность была в порядке вещей. Старшее поколение едва могло написать свое имя по-английски, а те, кто помладше не знали даже этого. Из их племени в люди выбился только Роско Астакиасис; нанял одного белого, чтобы научиться основам чтения, письма и арифметики, а позже уже самостоятельно дочерпывал из книг необходимые для него знания. Он проводил занятия в школе, обучая местных детей, но никогда не связывался с маленькими туземцами, опасаясь заслуженной кары со стороны пиратов, для которых Ракъят на протяжении долгих лет были основной занозой в заднице. В «Алохе» Ваас заседал за книгой. Читал вслух «Робинзона Крузо»… точнее пытался, разбирая слова по слогам. Фернандо слушал и делал свои замечания; как и любому наркоману, ему не хватало терпения, и он часто срывался и говорил гадости, если его подопечный совершал ошибку. А таких было много. Ваас удерживал внимание на том, как буквы слетаются в слова, и был сосредоточен только на этом, не добиваясь появления визуальных образов, о которых так любил говорить напарник. Цель — прочитать десять страниц, вникнуть в суть и изложить на листок. Фернандо перечитывал и исправлял, когда что-то было написано не так. За каждую найденную ошибку — десять центов в карман. Полный отстой! Каждый раз Ваас ошибался в общей сумме на восемь баксов — приходилось платить. Жадность не давала сконцентрироваться на деле; извивался, как мог, пытался употреблять примитивные слова, в написании которых был полностью уверен, но иногда Фернандо исправлял и это. Оба, хоть и получали свою выгоду от совместной работы, раздражали друг друга настолько, что были готовы убить. Один раз даже дошло до драки. Это случилось пять дней назад, когда они возвращались с «Алохи» на аванпост. Слово за слово — сцепились между собой и покатились с пригорка в кусты. Фернандо был старше, но героин истощил его организм, сделав абсолютно беспомощным; спустя минуту он только и мог, что орать ругательства и прикрывать голову руками, пока Ваас, не помня себя от злости, выбивал из него все дерьмо. В тот вечер разошлись почти врагами, но сегодня снова встретились в баре, засели за книги, словно бы ни в чем не бывало, мысленно желая друг другу поскорее издохнуть. — Дай передохнуть, — ответил Ваас, отодвигая ненавистный роман в сторону. — Вижу эти буквы, даже когда закрываю глаза. Так и ослепнуть не долго. — Кончай прикидываться, от этого не слепнут. — Пять минут, Фернандо, окей? Ваас уперся в спинку стула и достал из-за уха памятую папиросу. Курение было первым из списка вредных привычек, которые он подхватил, общаясь с пиратами. Засмолил первую сигарету около двух месяцев назад и с тех пор втянулся. А что? Расслабляет, занимает руки, позволяет убить время и главное — перебивает чувство голода. Он теперь ел редко, в основном перебиваясь подачками от пиратов; заработанные деньги на себя не тратил — что-то откладывал, но большую часть тратил на Цитру и… Фернандо. Его напарник вконец оборзел и выдвинул два основных требования взамен на своее репетиторство: первое, оно же основное — чек, чтобы хватило вмазаться, и второе, не менее принципиальное, — проставлять хавчик всякий раз, если Фернандо захочет пожрать в баре. Хвала богами, что он скололся настолько, что желудок отказывался принимать что-либо, кроме нежирной, легкоусвояемой пищи. Ваас обычно заказывал для него пресный, обезжиренный творог, разведенный в молочной сыворотке. Бюджетный вариант, но с учетом героина это влетало в копеечку, и он часто не находил деньги для того, чтобы поесть самому. Затянулся папиросой. Осмотрелся. Старая обстановка. Возле барной стойки терлись три шлюхи. Пили «Белый русский», облизывали соломинки и заискиво стреляли глазами, пытаясь завлечь кого-нибудь на крючок. В двух ярдах от них — компания. Шесть мужиков, явно из местных: в засаленных майках и рубашках с расстегнутыми верхними пуговицами; пили какое-то дешевое пойло, орали, смеялись в голос, строили глазки шалавам у стойки. Возле окна сидела пара девиц. Молоденькие — разница с Ваасом плюс-минус год. Девушки опрятные, одеты в летние маечки и юбки чуть выше колена. Пили содовую, без особого аппетита ели омлет с бобами и воровато покуривали длинные ментоловые сигареты. Обе весьма хорошенькие, но одна особенно приглянулась Ваасу — смуглянка, чьи волосы были заплетены в две густые косы. Несколько раз встретились взглядом — улыбнулись друг другу и быстро отвели глаза; теперь пересматривались лишь украдкой. Ваас получал удовольствие от такой игры. И хотя Цитра все еще была единственной, с кем он делил постель, будущий главарь пиратов активно интересовался другими девушками и радовался, когда они интересовались им, а это случалось не так часто. Ваасу пятнадцать лет. Совсем недавно у него сломался голос и появилась первая растительность на лице — легкий пух над верхней губой; периодически его донимали прыщи и проблемы с кожей; волосы быстро росли и вились, и Ваас, жутко стесняясь этого, брился под «ноль» каждые несколько недель. Основная гордость — заработанный путем изнуряющей ежедневной работы рельеф линии трицепса, который, по его мнению, особенно нравился девкам. Гормоны лишали рассудка. Основные противоставления: либидо и страх. Он мог в наглую пялиться на женские задницы, но мялся и уходил на попятную, если какая-нибудь незнакомка пыталась завести разговор. К примеру, месяц назад впервые отправился в бордель, чтобы разыскать своего работодателя Горку Камболо, который — что пьяный, что трезвый — всегда был охот до объятий потаскух; добрался до Бэдтауна и камнем застыл возле дома с обшарпанной вывеской «Three Maryʼs treasures[25]». Со второго этажа вперемешку со стонами был слышен знакомый голос — старый пройдоха Горка находился внутри, а Ваас только косился на входную дверь, не смея себя пересилить. Простоял в ожидании около часа — уже начинало темнеть, когда окно на втором этаже открылось; лощеная, толстая негритянка высунулась из него по пояс, поднесла запаленную сигарету к ярко розовым губам и поправила леопардовый топик, сползающий с ее необъятной груди: «Темнеет, паскуда!». Спустя секунду ее потеснила другая проститутка — молодая и красивая, с густой волной золотистых волос; она равнодушно смотрела на город, вытирая рот тыльной стороной ладони: «Горка, ну что за паскудство ты мне оставил? Я ведь просила!» Посмотрела вниз — встретилась взглядом с Ваасом. Улыбка тронула ее влажные красные губы. — Эй, малец, чего мнешься? Заходи к нам, или ждешь кого? Ваас ничего не ответил. Он в жизни не видал подобной красотки. Стоял бледный, как тень, не мог отвести взгляд. — Ну и чего ты пялишься? — Эй, Лича, проблемы? — послышался голос Горки из того же окна. — Да так, просто какой-то пацан стоит и смотрит. Ничего страшного. — Сейчас разберемся. Внезапный ужас окатил Вааса с головы до ног. Он подорвался с места и сбежал, еще до того, как Горка успел подняться с постели и выглянуть на улицу. В голове сумбур мыслей, перед глазами лицо Личи, в штанах — стояк. Если Камболо застанет его в таком жалком положении, то Ваас на долгие месяцы станет объектом для насмешек. Да и вообще… Это неправильно. Страх предать Цитру был значительно сильнее внезапно возросшего уровня либидо, но с момента фиаско в борделе Ваас все чаще позволял себе воспроизводить в голове образ той молодой проститутки, не испытывая по этому поводу никакой вины. Его отношения с сестрой становились все хуже. И хотя она по-прежнему заменяла ему весь мир, находясь рядом с ней, он чувствовал себя еще более беспомощным, чем в окружении пиратов. Цитра жила мыслью о том, чтобы вернуться в семью. Она сходила с ума от одиночества и приходила в бешенство всякий раз, когда Ваас, уходя на аванпост, оставлял ее одну, и чем хуже становились эти скандалы, тем чаще он находил причины, чтобы дольше не возвращаться домой. Любовь и доверие между ними утекали, словно вода, и Ваас, на тот момент имевший достаточно узкие понятия о том, что происходит за пределами Рук Айленда, был убежден, что именно остров карающей рукой палача посылает несчастья на него и сестру за грех, который они совершили. Он видел спасение только в бегстве. Загорелся идеей сбежать на Большую землю, и эта мечта внесла в его действия осознанность: работал больше обычного, откладывая деньги на переезд, втерся в доверие к Горке Камболо и разъезжал с ним по периферийным аванпостам; крутился в пиратской среде, как мог, стараясь заполучить нужные знакомства. Цель номер один — найти человека, который без лишних вопросов может помочь с документами для него и Цитры. Как-то раз посвятил в свои планы напарника, Фернандо. Просто для того, чтобы получить слово-другое в поддержку. Вкратце рассказал, что собирается уехать за лучшей жизнью, смолчав при этом о том, что покидает остров не один. Фернандо, даром, что последний задвига, оценил перспективу и даже стал напрашиваться в компанию с ним, разумеется, до первой ломки. Но вскоре быстро сложил крылья сам и начал убеждать Вааса в невозможности реализации задуманного. «Кому мы там нужны? — говорил он. — Мы и здесь дерьма собачьего не стоим, а там — сдохнешь и никто и не заметит. Ладно я, а ты? Что будешь делать? Ты ведь даже читать не умеешь! Такие как ты — грязь под ногтями у честных людей. Будешь рвать жопу на четырех работах, а они все равно будут смотреть на тебя, как на дерьмо. Поверь, я-то знаю. Десять лет прожил в Аргентине, пока отчим не перевез нас с мамашей сюда. И я назад не хочу. Лучше уж здесь, где с первого взгляда понятно, кто ты и что из себя представляешь». Ваас от задуманного не отступил, но из слов Фернандо уяснил одно: без базовых знаний лучше и вправду никуда не соваться. Своих деревенщин там и без него хватает, и он не хотел пополнять их ряды. Договорился с Фернандо — на известных условиях тот будет проводить три урока в неделю, обучая Вааса чтению и письму. Расходы были огромными, но стоили того, чтобы стараться усерднее и иметь возможность заниматься самостоятельно, не прибегая к услугам напарника. Но пока об этом оставалось только мечтать. Ваас не был усердным от природы: к книгам притрагивался только время от времени, когда заседал в «Алохе»; при пиратах и Цитре заниматься стеснялся, а когда выдавалась свободная минута наедине с собой, то у него всегда находился повод, чтобы отложить все это дерьмо на потом. Ваас сделал первую затяжку, выпустив дым через нос; он любил курить на пацанский манер, зажимая папиросу между большим и указательным пальцами. Заметил, что народу поприбавилось — двое мужчин зашли в бар, огляделись и заняли место у самых дверей. Один — не чета местным деревенщинам, человек порядком повыше: одет в черную рубашку и джинсы, средней длинны волосы затянуты в хвост; не снял круглые затемненные очки, даже когда оказался в баре. Ни дать, ни взять — Джон Леннон. Другой, тот, что постарше, больше походил на местного — по-хозяйски развалился на стуле, развел колени, со знанием дела уставился на стойку, плотоядно пожирая взглядом стоящих перед ней потаскух. Фернандо тоже проследил взглядом за новенькими, и в его мутных глазах впервые за долгое время пронеслось что-то наподобие мысли. И то, что пришло к нему в голову, настолько поразило его, что он едва не подпрыгнул на стуле; резко изменился в лице, став бледнее полотна. Отвернулся сам и стукнул ботинком по ноге Вааса. — Хэй, какого хера ты делаешь? — Не пялься на них, — шикнул Фернандо и, пресекая попытку Вааса что-нибудь возразить, добавил: — И заткнись. Взял листок бумаги, написал: «Уходим через 10 минут». Передал записку, а между делом заговорил с Ваасом о какой-то херне; трепал языком так, что и слова не вставишь; в руках теребил бумажную салфетку — покрошил ее в лапшу меньше, чем за минуту. Напряжение прет со всех щелей. Фернандо даже установленного времени не дождался. Сказал: — Ты это… поди расплатись, а я тебя подожду у входа. Душно тут, что аж яйца взмокли. — Ты охерел? Подожди меня! Ваас закинул в сумку книгу и тетрадь, пошарил в кармане и отвалил на стол четыре бакса; семьдесят пять центов сдачи ждать не стал — слишком уж был заинтригован поведением напарника. Вышел на улицу. Застыл на месте, не понимая, верить ему увиденному или нет — Фернандо бежал со всех ног, направляясь к границе Бэдтауна; Ваас только и видел, как он свернул за угол дома — так резко вошел в поворот, что едва не навернулся. Тело среагировало быстрее мозга. Ваас подорвался с места, ломанулся по узкой улочке трущобных домов, стремясь сократить дистанцию. Под ногами — помойная каша, обувь, противно чмякала и утопала в грязи, замедляя скорость. Не останавливаться! Следить за дыханием! По пути сбил какого-то пьяньчугу, откладывающего знатную кучу под окнами первого этажа; тот осел в собственном дерьме — рожа краснее репы: «Куда прешь, сука? Поймаю — шкуру живьем спущу!» Ваас не оглянулся. Прибавил в беге. Пересек улочку, выбежав на главную дорогу. Граница Бэдтауна уже совсем близко. Вот он, падла! Фернандо был в ста ярдах от него. Держался за левый бок, поднимал ботинками песочную пыль; сил на то, чтобы бежать у него больше не осталось. — Хэй! Фернандо обернулся. Открыл рот, но ничего не сказал. Ускорил шаг и заковылял вперед по дороге. — Стой! Он и его напарник долгое время были одного круга — низшая каста среди пиратского отребья. Что-то вроде неприкасаемых, только подстроенных под местные реалии. Бич Фернандо — наркота, бич Вааса — родовая принадлежность к Ракъят. Пираты, хоть и не ханжествовали в вопросах употребления бухла или дерьма пожестче, всегда пренебрежительно относились к игловым наркоманам, особенно к тем, кто подсел достаточно плотно. Их не селили в дома к остальным, обычно выделяя под их нужды самый убогий барак из всех, они не имели права питаться за общим столом, пользоваться душевыми кабинами, банями, и толчками с механическим сливом; Работа для них предоставлялась самая убогая и опасная, а оплата — меньше, чем у всех остальных. С Ваасом же все понятно — он туземец, выходец из ненавистного Ракъятского рода, и большинство пиратов относились к нему не лучше, чем к обезьяне, которая научилась говорить. Сверстники тоже не принимали Вааса. Даже дети самых дешевых шлюх чувствовали свое превосходство и пользовались любым поводом, чтобы безнаказанно поглумиться над ним. Все поменялось, когда его заметил Горка Камболо. Бывалый пират увидел в нем потенциал и стремление работать. Возил его по аванпостам, старался, чтобы тот вписался в катку к пиратами, поручал ответственные задания и хорошо платил, когда Ваас их выполнял. В то время как жизнь у него налаживалась, дела Фернандо становились все хуже, и Ваас изо всех сил старался тянуть его вверх. Ведь так должны поступать друзья? Оба, хоть и порой мечтали перегрызть друг другу глотки, проводили много времени вместе; оба считали себя хорошими друзьями, но каждый отдавал себе отчет в том, что эта дружба зародилась и продолжается только из нужды и безысходности. И теперь этот мудак кидает его без всяких причин. У Вааса словно в мозгу что-то щелкнуло. Пустившись стрелой, догнал напарника — с разгона повалил его с ног. Без разговоров двинул кулаком в ухо. — Ай! За что, блять? — Почему ты сбежал? — Отъебись от меня! Слезь! Минутная борьба. Фернандо брыкался, пытался отползти в сторону, за что получил очередной удар по морде. — Почему? Ты их знаешь? — Никого я не знаю! Я же сказал: отъебись! — Отвечай! — Бешенство застелило глаза. Ваас схватил напарника за патлы, со смаком приложил башкой об землю; череп хрустнул, ударившись об щебень, — мышиного цвета волосы окрасились в красный цвет. — Почему ты сбежал? Кинуть меня захотел? Подставить? — Да слезь ты нахуй! Фернандо, приложив последние силы, скинул Вааса с себя. Перевернулся на бок, едва не подавившись кашлем. Прохрипел: — Подставить? Тебя? Да кому ты нужен? Не прикидывайся, Ваас! Я знаю, что это все из-за денег. — Каких еще денег? — Ты не знаешь, да? — Фернандо сел на землю и засмеялся; кровь стекала с затылка по шее, и руки начинали трястись — скоро будет совсем плохо. — Ба! Неужели не слышал? А я, дебил, совсем озверел, когда ты начал пялиться на Берни. Думал, ты в курсах. Думал, ломанешься вперед меня за наградой. А на деле… Он не договорил. Провел пальцами по шее, почувствовал влажное — поднес ладонь к глазам и уставился в тупом испуге. — Чувак, да у меня кровь! Ваас был удивлен, что Фернандо заметил это только сейчас. Где-то глубоко кольнуло чувство вины, напомнив, что случившееся его рук дело. Секундное размышление — и он со вздохом снял майку, передав ее напарнику в руки. — На, перевяжи этим голову. — Уверен? Измажется в крови — считай выкинешь. — Пусть так, — сказал Ваас, присаживаясь рядом, — но взамен ты расскажешь мне о награде. Я так понимаю, ты знаешь этих людей. Кто они? Фернандо вытер кровь с шеи, приложил ткань к затылку и смачно сплюнул под ноги. — Ряженого, — признался он, — в первый раз вижу, а второй — Берни Прайз. Этот мешок говна объявлен вне закона. Был он у наших кем-то вроде связного: искал покупателей на рабов, торговался, старался толкнуть подороже; занимался документами, сам делал паспорта для «мяса», чтобы богатеи могли переправлять их через границу. Работал на все лагеря: на Донни, Вьена Го, Одноглазого Фреда и других пряников, что планкой пониже. Никто и не возражал… — Так что он сделал? — перебил Ваас. — А ты до конца дослушай! Никто и не возражал, говорю. Всем было похер, что он ни под кем конкретным не ходит — работает на себя и ладно. Насрать. Лишь бы «мясо» не застаивалось. Но вот семь месяцев назад — может, слышал? — банда Го сцепилась с Донни. Не могли поделить западный берег. Го пытался отхватить себе «Viejo lobо» — хотел он, падла, иметь аванпост с бухтой и выходом на океан. Пустил он туда сорок своих, а на «Viejo lobо» в тот день и дюжины не набралось бы. Те, понятное дело, зассали. Дезертировали — съебались, как от чумы. Даже сирену не включили. Так вот Донни на утро лишился и аванпоста и людей. Назначили, значит, за дезертиров награду… Ваас ухмыльнулся вполне логичной догадке. — И получается, что этот Берни был одним из них? — Какой там! Хуже! Когда портреты с рожами этих дебилов висели на каждом столбе, они обратились к Берни. Он по липовым ксивам отправил их в Канаду. И все — хуй найдешь теперь! Сам уехал через несколько недель. Сказал, что нашел работенку на Дальнем Востоке. И теперь он здесь. Подумать только! Сидит и даже не знает, что за его башку положено пять штук. Фернандо озвучил сумму за вознаграждение с таким видом, словно бы уже обладал этими деньгами. Ваасу так не казалось. — И ты поэтому сбежал? — спросил он. В тот момент деньги интересовали его меньше всего. Мысль сквозной пулей поразила голову. Из рассказа уяснил одно — ему нужен Берни. Живой и невредимый. Если он действительно помог дезертирам, которых разыскивал весь остров, эмигрировать в Канаду, то переправить за границу двух подростков для него не составит труда. Конечно, Берни потребует денег, но он сможет сделать исключение, если будет обязан Ваасу жизнью. Все сходится один к одному. Идеальный расклад! Нужно только избавиться от Фернандо, да так, чтобы он не понял, что к чему. — Сам не решился завалить ублюдка, и поэтому побежал звать на помощь? Ну, допустим, пришли бы они и скрутили Берни, и что дальше? Думаешь, кто-нибудь заплатит тебе за наводку? Зачем им с тобой делиться? — На что ты намекаешь? — Пораскинь мозгами, окей? Тебя кинут, а ты еще и спасибо скажешь, что не всадили перо в брюхо. Здесь убивают и за меньшее. Нам нужен тот, кому можно доверять. — Если у тебя есть на примете кто-то, лучше не тяни и говори сразу. — Нужно найти Горку. Он поможет с Берни и уж точно отвалит долю от награды. Я могу на него положиться, и тебе он поможет тоже. — Ништяк план, — сказал Фернандо, вставая. — Где мы его найдем? — Он в одном из тех жутких притонов, что открыли в Чёрчтауне. Слышал, он планировал засесть там на несколько дней. — Когда выдвигаемся? — Не так быстро, Фернандо, — осадил его Ваас. Он выдержал паузу специально для того, чтобы дать своему напарнику время почувствовать что-то неладное. — Ты сбежал потому, что не хотел делиться со мной. Ты кинул меня, но ты и рассказал мне о награде. Поэтому я решил поступить справедливо. Я сказал, где найти Горку и даю десять минут форы, чтобы у тебя был шанс первым добраться до него. Кто первым дойдет до Чёрчтауна — того и доля. Я считаю, это честно, а ты? — Да. Это вполне честно. Ваас усмехнулся. Все идет как надо — Фернандо проглотил наживку. — Тогда не медли, — сказал он. — Когда выбьешься из сил, помни, что я буду дышать тебе в спину. — Вот же бля! Фернандо побежал по дороге, а затем, незаметно свернув, пустился через джунгли по узкой тропе, извилистая лента которой вела в Чёрчтаун самым коротким путем. Типа самый хитрый! Еще, наверное, и улыбался во весь рот, предчувствуя победу. Только хрен ему. Горка уже с месяц как не появляется там, после того, как в одном из притонов прирезал местную шлюху. Пусть себе бежит. Ваас стоял на месте. Не мог подавить усмешку — прям тащился от того, насколько ловко развел напарника. Выждал, пока тот не скроется из вида, и вернулся обратно в Бэдтаун. Шел тем же путем, что и раньше — через узкую улочку трущобных домов. Грозившийся его убить алкаш уже спал, развалившись поперек дороги и уткнувшись покрасневшим лицом в мешанину из мочи, грязи и дерьма; он громко и прерывисто дышал, всхрапывая каждый раз, когда зловонная, чмякающая каша забивалась ему в ноздри. Мужик мог захлебнуться и умереть, но мысль о сострадании даже не посетила Вааса, и он перешагнул через его тело, словно через обычный мусор. Еще полминуты пути. Вот и снова «Алоха». Ваас решительно зашел в бар, игнорируя чувство страха перед неизвестным, которое остановило его когда-то у порога «Three Maryʼs treasures». Подумать только, стыдоба-то какая! Сбежать, когда тебя зовет такая красотка, как Лича. Сейчас бы он точно поступил по-другому. Пообещал себе: чего бы это ни стоило, перед тем, как покинуть остров, он обязательно посетит этот бордель и воспользуется услугами той, от чар которой он так убегал в прошлый раз. В баре все по-старому. Компания местных гудела во всю: орали еще громче, чем раньше, осушали стакан за другим; шлюхи присоединились к их веселью, усевшись за общим столом. Милая смуглянка, игравшая с Ваасом в гляделки, перешептывалась подругой. Увидела его — просияла в улыбке и сделала жест рукой, мол, подходи к нам, не стесняйся. Ваас едва обратил на нее внимание — не до этого. Не отводил взгляда от Берни. Не мог сделать ни шага — ноги словно приросли к земле. Нервничал. Что если этот хрен знает об объявленной на него охоте? Тогда стал бы он так открыто появляться на людях? А что если ему дали помилование? Тогда он просто рассмеется Ваасу в лицо. А если хуже? Вдруг он ничего не знает, но откажется верить мальцу, взявшемуся из ниоткуда? Вдруг откажется бежать? Вдруг он начнет орать и привлечет внимание? Тогда-то кто-нибудь более ушлый завалит его и получит награду. Дерьмо! Слишком много сомнений для одной головы. Пусть все катится к чертям собачьим! Ваас сглотнул. В горле сухо, как в той пустыне. Может это и к лучшему — по крайней мере, голос не будет казаться таким напуганным. Подошел к столу Берни. Сказал: — Хэй, мужик. — Чего надо? — Берни поднял голову. Осмотрел Вааса с головы до ног, перевел взгляд на сигарету, которую до этого держал в руках, и сверкнул черным глазом, расценив появление незнакомца по-своему. — А! Понял. Знаю, сам начинал в твои годы. Курил всякое дерьмо, перебивался тем, что давали, — он засмеялся, обращаясь к товарищу. — Ну, что замер? Угости мальца. Видишь же, что у меня-то давно закончились. Приятель Берни, которого Фернандо успел окрестить «Ряженным», молча пододвинул пачку на середину стола, предлагая угоститься; вид при этом максимально отстраненный, но это все напускное — присутствие чужака напрягало его, и Ваас это чувствовал. Он выудил сигарету (золотой закон выживания: бери, пока дают) и спрятал за ухом. Решил действовать нагло, брать нахрапом. Помогать кому-то просто так — ага, ищи дурака! Берни был должен ему услугу, хотя и не знал об этом. Тут уж главное перебороть страх. Пульс — сто двадцать ударов в минуту, в висках щемит так, словно бы между ними зажали тиски, — нервы на пределе. Ваас, мальчик мой, только не облажайся! Ухмыльнулся через силу. Тенью навис над столом и выдавил на одном дыхании: — Мне нужны документы и паспорта на двух человек. Скажем, до конца месяца. Сможешь организовать для меня, а? Берни напрягся. Улыбка исчезла. Посмотрел на Вааса, но на этот раз уже настороженно, со злобным прищуром. — Че ты мелишь, пацан? — Да так, хотел повидать корешей в Канаде. Знаешь таких? На «Viejo lobо» как-то несли пост, пока ребята Го не пришли. — Знать не знаю никаких твоих корешей, — голос у Берни холодный, как сталь. Ваас пошел ва-банк. Напустил беззаботный вид. — Странно, если не ты помог им уехать, тогда почему за твою голову назначено пять штук? — Отвали, щенок! Берни рассвирепел. Махнул рукой, оттолкнув Вааса. Задел бутылку пива — та упала на пол и, разбившись, залила белой пеной пространство возле стола. Никто и не обратил внимания. Напряжение повсюду. Взгляд у Берни злой, дикий; желваки заходили на скулах. — Уебывай отсуда! А разинешь хайло еще раз, и я тебе зубы пересчитаю! — Полегче, — вступился Ряженный. Он достал сотенную купюру и положил на стол, придавив ее полной пепельницей. Слишком спокойный, словно бы еще не вкурил то, что хотел донести Ваас. Ложное впечатление. Он-то, в отличие от Берни, сразу понял, что к чему. Добавил, поднимаясь с места: — Мы уходим отсюда. Давай же, Берни, вставай! А ты, — мертвой хваткой он вцепился в плечо молодого пирата, — пойдешь с нами. Берни открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же поднялся с места, когда осознание происходящего отразилось в его глазах. Он без пяти минут покойник. Все втроем вышли из бара. Вааса колотило от нервов. Он рискнул и действовал импульсивно, не позволяя себя думать о возможных последствиях, но теперь…. Не без помощи шантажа, но он спас жизнь этим двоим, и что они сделают с ним? Чем отплатят? Быстрым шагом они дошли до границы Бэдтауна. Остановились возле побитой временем легковушки с проржавевшим капотом. Въездная дорога пуста. День в самом разгаре, и ни одна живая душа не рискнет выйти на улицу в такую жару. Они абсолютно одни. — Так проколоться! Блять! Так проколоться! Это конец, — ругался Берни. — Пять штук! Еще и продешевили, говна куски! Эй, пацан, награда-то эта давно объявлена? — Нет, — соврал Ваас; он и сам знать ничего не знал о деньгах до сегодняшнего дня. Страх распалил фантазию. Импровизировал. — Месяц назад один дезертир попал за решетку. В тюрьме нужные люди его опознали — настучали тем, кто повыше, те настучали еще и еще…. В общем, когда слухи дошли сюда, инфа о том, кто помог ему сбежать, стоила чуть меньше штуки. В тюрьме-то его и раскололи, и этот парень сдал тебя с потрохами. Берни поскреб пальцами по лысеющей макушке, что-то обдумывая. Ваас затаил дыхание. Может, не стоило так заливать? Что если он поддерживает связь с дезертирами и знает, что каждый из них на свободе? В таком случае кредит доверия будет безвозвратно утерян. Нужно было придумать историю поскромнее. К счастью, все обошлось. — Да, — наконец согласился Берни. — Недавно звонил Клейтон, просил, чтобы я внес за него залог. Сказал, что спалился с заначкой крэка и, помню, жаловался он, сука, на адвоката, умолял подогнать знакомого профи. Приехать просил, хотел перетереть что-то с глазу на глаз. А я слушал его и думал: «Не едь никуда! Не отсвечивайся!» Словно шестое чувство открылось. Теперь-то понимаю, что все это — подстава чистой воды. Ваас на седьмом небе. Не мог нарадоваться тому, как легко Берни сплел воедино чужую выдумку и собственную реальность. Услужливо поддакнул: — Да уж, подстава. — Кстати, если говорить о предательстве, — Ряженный открыл багажник, достал пистолет и спрятал его по-гангстерски — за спиной, — то почему мы должны доверять тебе? Не пойми меня неправильно, но я не верю людям, которые не нуждаются в деньгах. За Берни дают пять тысяч. Не думаю, что такому оборванцу, как ты, они не нужны. — Для меня документы важнее денег, — ответил Ваас. — Я хочу уехать и взять с собой кое-кого, но мы не сможем пересечь границу без паспортов. Берни хлопнул его по плечу. — Это ты по профилю обратился, пацан. Все сделаю! В долгу не останусь, будь уверен — Берни свое слово держит. Эй, — крикнул он приятелю, — напиши ему, как с нами связаться. Ряженный нехотя достал визитку, подошел к передней двери и порылся в бардачке в поисках ручки. Написал пару строк на задней стороне и отдал Ваасу. — Держи. Придешь через два дня, тогда и обсудим детали. — Окей. Минута возни, и вскоре все завершилось. Уезжая, оба не сказали ни слова. Берни только и успел запрыгнуть в машину, прежде чем Ряженный ударил по газам. Ваас провожал их взглядом, сжимая визитку в руках, черная лицевая сторона которой гласила:«Nigerian National Petroleum Хойт Волкер к вашим услугам».[26]