Под небом Красноярска

      Тихо. Никто не знал, что два ненавистных с первого взгляда человека, которые терпеть друг друга не могут, сидят прямо тут вместе и смотрят на мерцающие звёзды в ясном небе. Я затаил дыхание и смотрел, как он, раскрыв широко свои глаза, не мог поверить, что такая красота все время была над его головой. Я лег на плед и улыбнулся, такие красивые и далёкие, как мы с ним. Никто ведь особо не знает, что мы с ним на самом деле в самых прекрасных отношениях, что пусть и соревнуемся, но никак не ненавидим друг друга. — Красиво, правда? — спросил я наконец-то Николая и усмехнулся, когда он повернул ко мне голову. В его глазах я видел изумленность, как будто я ему мир открыл только что, — Вот есть выражение “Под небом Аустерлица”, а у тебя оно, видимо, станет “Под небом Красноярска”… — снова посмеялся я, закурив.       Он молчал и смотрел на меня, я уже увлекся своей сигаретой и не заметил, как его голова легла мне на плечо, а сам он нежно обвил меня, будто мы двое влюбленных. Это, конечно, было глупо, но все равно. Я взглянул на него, поморгав чаще обычного, и потрепал по голове. В этот момент мне казалось, что ближе него у меня никого не будет никогда, а может и будет, но не в данную секунду, когда он нежно обнимает. Я слышу, как спокойно он дышит, как сердце его стучит.       Выдыхаю дым в воздух, смотря на то, как красиво он парит в воздухе, а после снова забываюсь в неге Новосибирска. Какой же он смешной однако сейчас, такой по-детски наивный и до безумия прекрасный.       Когда я докурил сигарету, то убрал ее, как обычно привык, в свою портативную пепельницу. На самом деле, это была консервная банка из-под какой-то рыбы. Я ее часто таскаю с собой, чтобы не мусорить, тем более, что если меня увидят с этой несчастной сигареткой, то оштрафуют. Новосибирск все ещё обнимал меня и отлипать, видимо, не собирался, пока я в мечтах уже представлял, как мы пойдем ко мне домой. Пусть и на природе были, но природе, которая была буквально под боком у меня. — И ты на это смотришь каждый вечер? — спросил он меня удивлённо. Я кивнул головой и потрепал его по голове. Смешной он всё-таки. — Возможно каждый, а может, только с тобой пошел смотреть, — я снова взглянул в его глаза, кажется, утопая в них. Он мне нравится, честно признаться, и нравится не только как человек, но и как кто-то больше, чем друг. Возможно мы были бы прекрасной парой или любовниками, почему бы и нет, но как бы смешно не звучало, я не чувствовал, что подхожу ему на эту роль.       Я довольно пессимистичный и грустный для него, умение радоваться у меня, естественно, есть, но я точно не тот, кто ему был нужен. На меня и положиться почти нельзя, ветреный, как говорит про меня вся округа. Но, смотря на всех тех, кто так говорит, у меня семья будет побольше. Сколько детей, внуков, братьев, племянников, всем остаётся только гадать. А он молодой и свободный, ему бы твердую руку и поближе, чем я.       Пока я в своей голове об этом думал, совсем забыл, что сижу с ним в обнимку на траве. Когда я вернулся на землю, он уже сидел рядом, без рук и смотрел на звёзды. Я этого и ожидал. Подсев снова к нему, я неловко улыбнулся и поцеловал его в щеку. Это было скорей как жест дружеский, ведь я слегка коснулся его щек, но вмиг его руки притянули меня обратно.       Николай обхватил мои губы, просто впиваясь в них. Он нежно-нежно обхватывал мои губы, как будто не хотел отпускать их никогда, а после прошептал, что я ему нравлюсь. Конечно, это было неожиданно, учитывая, что я ему мало нравился вообще, а после, затаив дыхание, прошептал, что давно хотел мне это сказать. Я с изумлением посмотрел на него и аккуратно обнял, поглаживая по спине.       Мы сидели так очень долго. Не могли ничего друг другу сказать, хотя мне казалось, что мы уже и так много чего сказали. Особенно за последний час. Я отвёз его в гостиницу, как он и попросил, а сам, приехав домой, открыл бутылку вина и проплакал весь вечер…