***
Впереди, ещё вдалеке, показалось пятиэтажное кирпичное строение, где во всю сейчас бурно кипел научный котёл знаний. Вернее, мозги учеников. Я, не скрывая явного отвращения к этому месту, презрительно оглядела его, предвещая, как сейчас в числе всех окажусь и я. По белым глянцевым ступенькам школы я бежала уже тогда, когда до конца урока оставалось минут двадцать. Неуклюже поскользнувшись на неустойчивых каблуках возле двери, я рывком схватилась за неё и дёрнула её на себя. Мельком взглянув на охранника, поразившегося моей безалаберностью, забежала в просторную гардеробную, окрашенную в некий грязно-жёлтый цвет, где оставила куртку. На обшарпанной стене висело небольшое в разводах зеркало, но даже оно не скрыло от взора мои заплаканные красные глаза, ко всему прочему ещё и с чёрными подтёками. Обречённо вздохнув, выудила из кармана косметичку и не спеша, раз уж терять нечего, стала приводить себя в порядок. Дверь в кабинете, в котором, судя по звукам, кто-то усердно дискутировал, была чуть приоткрыта. Я одёрнула юбку, постаралась втянуть как можно больше воздуха в лёгкие и, предварительно постучавшись, дёрнула ручку на себя. Всё тот же знакомый просторный кабинет, выкрашенный в светло-голубых тонах. Вдали стояли несколько горшков цветов, однако некоторые уже стали вянуть из-за недостатка влаги. «Любимые» одноклассники сидели и выглядели как-то иначе, я не сразу поняла подвоха, лишь пока в мой запоздалый разум не дошло: всех пересадили. На прежних излюбленных местах уже никого не было. Все сначала разом оторвались от своих тетрадей, ошалело взглянув на меня. Ещё бы, первое опоздание в этом учебном году, у нас же не класс, а разведчики-истребители. Замечали каждую деталь, прицеливались и стреляли точно в цель, метко и без промаха. Так же резко, как на меня, взгляды переместились куда-то в сторону, задерживаясь. Теперь уже более спокойным и выжидающим взглядом они внимательно наблюдали за кем-то, находящимся справа от меня, будто бы ждали последующей реакции или действия, но только зачем? Что там особенного? Я, не теряя времени даром, осмотрела класс в поиске своего места возле окна, недалеко от учительского стола. Разумеется, как по закону подлости, моё любимое место было занято Аней Черепановой, вредной и дерзкой любимицей нашего класса. Та, как ни странно, не злорадствовала надо мной, а так же наблюдательно следила за неким объектом. — Минаева, верно? — прямо над моим ухом пронёсся мужской баритон. Я резко обернулась, смотря прямо в голубые глаза математика, и утвердительно кивнула. Видимо, мои действия со стороны выглядели нелепо, иначе как объяснить гусиный гогот, разошедшийся по классу в мгновение ока. — Только тебя и ждём. Первый урок, а уже опоздание. Так не годится. — Я… Это случайно вышло. Понимаете ли, моя маршрутка уехала без меня. — Слова не шли на ум, из-за чего оправдания получались неуместными. Чёрта с два… Будь проклят ты, учитель математики. — А должна была с тобой, как я понимаю. — Я вновь кивнула, а по классу прошлись тихие подсмеивания. — Ты же у них там главный пассажир. — Теперь уже и он не скрыл лёгкую ехидную улыбочку. Складывалось ощущение, что я тут козёл отпущения, повод для насмешек, а он глава республики, смеющий говорить со мной при всех как с полоумной. Я сжала ладони в кулаки, борясь с острым желанием вмазать ему. Конечно, только выставлю себя посмешищем: не умела я драться, не было возможности научиться. Развернувшись на сто восемьдесят, я гордо последовала к последней парте третьего ряда, не смотря ни на кого. Перед учителем объяснилась, он тоже свою речь вымолвил, да и до звонка скоро. Спишу с доски домашнее задание и разберу новую тему дома, делов-то. Едва ли успела прижать свой зад, ищущий приключений, на деревянный стул, как «покровитель точных наук» пустил мне в след короткую и меткую фразу: — Я тебя не сажал. — Ну так посадите, товарищ учитель. И поглубже. — Минаева, встаньте сейчас же. — Я послушно, дабы сохранить нервные клетки юного математика, поднялась с места и, заправив выбившуюся прядь волос за ухо, стала ждать указаний. Но их не последовало. Прозвенел спасительный звонок, со звуком которого все резко поднялись со своих мест и сложили в рюкзаки принадлежности. Я же, не успев и достать чего-либо, просто закинула на плечо сумку и, подорвавшись с места, поспешила ретироваться. И я бы ушла, будьте уверены, не встань поперёк входа юное физико-математическое дарование. Инициалы которого я наконец прочитала на бейджике: Станислав Данилович Косенко. — Станислав Данилович… — попыталась выжать из себя что-то вроде «Пропустите пожалуйста, я буду хорошей девочкой и завтра приду к вам вовремя», но этого не потребовалось. Я оказалась нагло прервана. — После уроков, Минаева, ко мне. Разберёмся. — И отошёл от дверного проёма, выпуская. Меня и не нужно было просить дважды, я пулей вылетела из пылающего математическим жаром котла, полной грудью вдыхая аромат мужского одеколона, повеявшего от него следом. И как же жаль, что у меня не насморк. Нет, конечно, запах был чудесным, я не специалист в производстве парфюмерии, но могла сказать, что этот изысканный терпкий бодрящий аромат возбуждал бы, если б только не исходил от математика. От этого насмехающегося надо мной урода так точно не должно пахнуть.***
После третьего урока я в гордом одиночестве зашагала в сторону столовой. В желудке неприятно урчало, поэтому я не могла это просто так игнорировать. Перемена длилась двадцать минут, так что времени у меня было предостаточно. В коридоре, просторном, но сейчас казавшимся таким тесным, как обычно, толпилось много народу, особенно вблизи хранилища всея запасов продовольствия. Я кое-как проскочила между тушками двухметровых бугаев-старшеклассников, чуть было не клюнув носом из-за ненавистных неустойчивых туфель. Впереди стояла небольшая кучка учителей, и я со спокойствием выдохнула, что никак их не задела. В очереди я оказалась случайно, не сразу даже осознав, что она есть (ох, чёртовы недосыпы), но выходить из неё не было лучшей прерогативой: всё-таки кушать хотелось, нужно ждать. Шумно зевнула, словно я тут вообще стояла одна, и безо всякого интереса огляделась вокруг: будто бы ничего и не изменилось. В нежно-розовом цвете окрашенные стены единственного приятного школьного места, целая туча столов и стульев и ещё больше учеников. После третьего урока на завтрак, по праву, плелись лишь старшеклассники, так что сейчас здесь была хоть и не нескончаемая толпа снующих туда-сюда гномов, но и угрюмые великаны тоже радости не приносили. Прямо напротив меня, за столом, сидела моя бывшая подруга — Наташа. Я невольно прикрыла глаза, немного сморщив нос, когда вспомнила, как она жалко меня променяла, чтобы сидеть сейчас с ними. Чтобы вообще сидеть. Раньше ей и шагу не давали сделать спокойно, бедная девчушка старалась лишний раз даже в столовой не появляться, вообще никому на глаза не показываться, скрываясь за моей спиной. А ведь когда-то мы с ней были не разлей вода, подруги на века… Я вновь скосила на Наташу глаза, подмечая, что один из парней в их компании что-то говорил ей, вероятно, приятное, раз она так заливисто защебетала после его речей. Горькая улыбка тронула мои губы, она не так часто искренне смеялась. Что ж, может, оно только к лучшему. Переживу. Моя очередь подошла. Я, словно скороговоркой, быстро проговорила свой выбор, заученный уже наизусть: манная каша и тёплое какао. Это лучшее, что здесь готовили, уж я-то всё испробовала, знаю. Получив желаемое, повернулась и сделала несколько шагов по направлению к самому дальнему, моему столу, но неожиданно твёрдый пол ушёл из-под ног. Паника из-за быстро сменяющихся картинок перед глазами не дала держать ситуацию под своим контролем. Когда ко мне вернулось осознание реальности, я поняла, что практически раком стою на холодной плитке пола, а поднос испарился из рук. Чтобы не сохранять всю нелепость ситуации, я живо встала, отряхиваясь. Взгляд автоматически поднялся вверх, и я поняла, что это лишнее. Да здесь вообще любое действие будет лишним. Я ничуть не пострадала, напротив, это пускай и не мягкое падение привело меня в чувство, отрезвило, я будто проснулась окончательно. И, судя по всему, не только я. Мой юный постигатель познавательных математических наук тоже стоял, как я, смирно, выжидающе, но только по уши набитый манкой. Весь новенький выглаженный костюм был исчерчен белыми разводами манной каши, кое-где виднелись её слипшиеся комочки. Его взгляд угрюмо блуждал по мне, видно, ему не понравилась моя художественная самодеятельность. Да, Станислав Данилович, мы с вами влипли по самое не балуйся! Только вы прям в прямом смысле влипли, а мне ещё только предстоит. Позади послышался приглушённый смех, но, откровенно говоря, получались какие-то стоны. Будто кого-то жестоко имели в тихой дальней каморке, а ему приходилось молчать, не привлекая внимания, всё же секретно. Я повернулась и увидела, что мои худшие догадки подтвердились: так тихонько стенала никто иная, как Анька. Удивляло лишь, что с ней были какие-то тощие девчонки из параллели, а не любимица моего детства — Наталья Уварова, она же предатель, и она же одноклассница. До сознания медленно доходило, что прежде чем я так не грациозно завалилась вперёд, меня толкнули эти мадам. Конечно же, мой язык ничего не вязал, лишь нёс какие-то бессвязные пьяные бредни, поэтому я немо руками тыкала в её сторону, но никто будто не видел этого. Все же, чёрт возьми, заняты были мною, чего там Черепанова и её доходяги? Они же тут, конечно, ни при чём. Вокруг собралось ещё больше учителей, ученики завороженно наблюдали за сложившейся картиной, ожидая хлеба и зрелищ. — Минаева, — неожиданно вздрогнула от приятного с лёгкой хрипотцой голоса, возникшего прямо надо мною, — не хочешь ничего объяснить? — Я в ужасе подняла на него глаза, сталкиваясь с волнистой копной русых волос, измазанных в моём белоснежном завтраке. — Я не обязана, — попыталась сказать твёрдо я, но на последнем слове голос предательски дрогнул. Не дожидаясь дальнейших выяснений и шоу для сошедшихся, я убежала прочь. Подальше отсюда. Сворачивала на стыках коридоров, убегая по направлению к женской уборной, чтобы дать волю эмоциям. Если бы осталась, то произошло бы что-то плохое. Либо бы я, наконец, почесала кулаки об чью-то наглую морду, либо бы закатила скандал на богатую девчонку, ну или самое ужасное — случилась бы моя, о великая, истерика. Уж больно выглядел он забавно, весь измазанный жидкой с комками кашей, с злостной растерянной миной, да и не менее удивлённые лица вокруг. Ох, а чего стоило моё поведение со стороны. Я не вытерпела и залилась смехом на всю дамскую комнату, что, кажется, даже девочка в соседней кабине, чихнув, поспешила таким образом подать знак, что я тут не одна. Закончив, я аккуратно умылась холодной водой, дабы не испортить кривой, на скорую руку сделанный сегодня мейк. Прохлада освежила, успокоила и протрезвила. Уже со спокойным лицом, будто ничего не было, я вышла. Следующие три урока прошли гладко, хотя сложно отрицать, что всё было так же, как и до происшествия. Разумеется, на меня были устремлены любопытные глаза практически каждого школьника, кто так или иначе был в курсе последних событий. Ну, подобное поведение было не впервые, поэтому успешно игнорировать это по праву моя специальность. Черепанова и несколько её прихвостней частенько на меня косились, усмехаясь. Вот на кого сложно не обращать внимания, так это на неё. Ведь она же заденет, пройдёт мимо, «случайно» перепутает и сядет на моё место — в общем, заставит обратить на неё взор. С ней рядом постоянно отиралась Наташа, стараясь умело поддерживать беседу. Она старалась держать нейтралитет и со мной, однако когда мы сталкивались с ней взглядами, её лицо делалось ласково-извиняющимся, словно у провинившегося щенка. Впрочем, нам и впрямь стоило поговорить. Всё-таки нужно узнать мотив резко бросить меня и переметнуться по одному лишь только зову к этой компании, во главе которой стояла Аня и её парень, говорящий всегда в нос слащавым голосом. Если предположить, с ними были почти все в ладах, за редким исключением в виде меня и моей неплохой подруги Алисы, от которой я всё ещё теперь ожидала похожий подвох. В школе её сегодня не было, и я вдоволь наслаждалась гордым уединением. Сейчас была география, предмет, на котором мне просто достаточно было присутствовать, чтобы получить хорошую оценку. Я сладко незаметно зевнула и устремила взгляд в окно, всматриваясь в стоящее рядом дерево, находя в нём отличную опору для глаз, поддаваясь размышлениям и дальше. Однако вдоволь насладиться пейзажем мне не дали. — Алина, вы с нами? — бойко подала голос географичка, из-за чего я дёрнулась. — Вклинивайтесь, пожалуйста, в материал, а не в окно. Вы нам тут нужны. — Елена Геннадьевна, — залебезила своим тоненьким голосочком Суслова, подруга Ани, — она же у нас весь свой завтрак на учителе оставила. У неё мысли, поди, другим и заняты. — Сзади кто-то громко засмеялся, но взгляд учителя заставил его замолкнуть. Я хотела хорошенько вмазать своей «любимой» однокласснице, но вместо этого лишь скромно улыбнулась учителю и благоразумно промолчала. Географичка и так всё видела, подливать масла в огонь не стоило. А этой Венере я сама потом скажу пару лишних. Наконец, последний урок подошёл к концу, все разом метнулись в фойе, а после и в раздевалку, позабыв об инциденте, да и вообще обо всём, держа курс домой. Я же тоже сначала пошла за всеми, а потом, резко вспомнив, что должна зайти после уроков к учителю, недовольная пошла на третий этаж в нужный кабинет. Кое-как добравшись по лестнице до нужного этажа, я перевела дыхание и гордо затопала к нужной двери. У входа немного помедлила, воспоминания, как входила сюда с утра, вновь прошибли сознание. Сердце пропустило пару ударов, когда я вспомнила голос нового учителя, сладостный баритон с лёгкой хрипотцой. Учитывая, какая я падкая на мужские твёрдые голоса, неудивительно, что сейчас так неудобно мялась, как первоклассница, на пороге. Дверь как-то неожиданно открылась, ударяя меня по носу. Я, не ожидая этого, чересчур громко заскулила, схватилась за ушибленное место и потёрла его. Несуразно извинившись на ходу, из кабинета выбежала молодая учительница начальных классов, неизвестно что здесь вообще забывшая. Я, хитро сощурившись, поглядела на учителя, немного качнув головой из стороны в сторону. Он ухмыльнулся и жестом пригласил войти, я охотно ответила на это, и вот я уже была внутри, заняв свою излюбленную парту на первом ряду. Кстати говоря, он уже не выглядел тем перепачканным в каше математиком, может, переоделся? — Вызывали? — задала я риторический вопрос и вопросительно посмотрела на него. Получив кивок, продолжила: — Что-то срочное хотели? Мне кажется, самое срочное дело уже выполнено. — Я головой показала на дверь. Конечно, последние слова как-то сами вырвались, что ли. Разумеется, не следовало бы говорить их учителю, но язык мой — самый злейший мой враг. Глупо надеяться, что до него не дошла эта метафора. — Я бы хотел начать не с этого тона, Минаева, — слащаво промолвил он, а я диву дивилась, когда наконец более осознанно посмотрела на него. Не, ну прямо-таки Леонардо Ди Каприо в молодости, лучшая его копия. На уроках он был каким-то сосредоточенным, обращённым только к своему предмету. А сейчас словно уже и позабыл о том, что он учитель. Об этом уже ничего не напоминало, разве что развешанные по периметру плакаты с некими математическими формулами. Станислав Данилович в два шага оказался возле двери, запирая её на замок. У меня в голове щёлкнуло какое-то подозрение и недоверие, но я постаралась не подавать виду, не показать страх. Он подошёл к своему столу, крутя в руках брелок с ключами, и, облокотившись об него, сел на стул. Я чуть успокоилась, он точно не маньяк, не мог им быть. — Ну-с, Минаева, рассказывай, — растягивая гласные, с интересом заговорил он после недолгой паузы. — Какую проказу следующей готовишь? Что дальше? — Я недоуменно поглядела на него. — Станислав Данилович, вообще-то, это ваша училка меня дверью накостыляла. Я к ней даже пальцем не притронулась, клянусь, — я доверчиво-нежным голосом защебетала, а затем пальцем дотронулась в нос, куда мне прилетело. — Надеюсь, хоть без горбинки будет, а то вообще… Станислав Данилович сначала как-то по-глупому на меня посмотрел, будто бы я сейчас сказала самую последнюю в мире ересь, а затем, осознав, от души посмеялся. Я завороженно за этим наблюдала, кипятясь от злости, как чайник на плите. — Ох, Алина, один смех и грех с тобой, а ведь у меня только первый рабочий день. — Я вздрогнула, впервые услышав в его исполнении своё имя. Между тем он посерьёзнел. — Я спрашиваю тебя об инциденте сегодня в столовой и, надеюсь, дождусь вразумительных объяснений о сегодняшнем опоздании. Или для тебя это в порядке вещей, Минаева? Я резко поднялась из-за стола, чуть было не опрокинув стул. В его взгляде читался интерес к моим дальнейшим действиям. Если он ждал, что я закачу сейчас небывалую истерику, то очень-очень глубоко ошибался. Не позволю, не унижусь! — Всё, что нужно будет, я скажу директору насчёт этого. Уверена, нам с ней ещё предстоит встретиться, если не сегодня, так в скором времени, — я гордо отчеканила каждое слово, поворачиваясь по направлению к двери. — Я лишь хотел узнать мотив. А от директора ты отмазана, — прилетел в спину мне спокойным голос математика. — Не стоило, справлюсь сама. — Я, вспомнив, что дверь он когда-то закрыл и открывать ради меня явно не торопится, возвратилась на место. — А я не для тебя, — дождавшись, пока я опять займу своё место, культурным голосом молвил он. — Сам не хотел связываться с ней в первый же день. Сложная баба, с такой лишний раз видеться не охота. — Это точно, — задумчиво протянула я, немного оттаяв. По-моему мнению, он и впрямь лучше понимал учеников, нежели химичка Тамара Ивановна или наша географичка. Он хоть и являл из себя строгого учителя на уроках, но после них становился каким-то более развязным. Хотя, кто его знает? Сегодня ты студент — а завтра уже учитель, как говорится. Через несколько минут, когда я всё же объяснила ситуацию с маршруткой и прошедшими выходными, вскользь упомянув про предательство Наташи, назвав это «трудностями прошедшей недели», он отворил дверь и сказал, что на этом мы закончили. — Про манку забыли, Минаева. Считай, это пройденное, только давай договоримся, что больше ты никого не захочешь так неформально покормить, ладно? — спросил он со смешком, а я кивком пообещала впредь так не делать. Может, зря умолчала о тех сучках Черепановой. В любом случае, она имела большое влияние среди всех работников школы, неизвестно, кем ещё и ему доводилась, раз все так благоразумно сделали вид, что ничего не видели. Или и вправду не доглядели? Решив прогуляться, я пешком отправилась домой. На улице было заметно холоднее, чем с утра, а я в своей лёгкой кожанке вообще не вписывалась в нынешний свет. Вздрагивая на ходу, заметила краем глаза чёрный мерс, в котором царственно восседал новоявленный учитель и даже не замечал меня. Ну, или сделал вид. Конечно, не в его обязанностях было подвозить задержавшихся в школе учениц, идущих, как я, в лёгкой куртке, но ведь это он меня оставил после уроков, а значит, должна же быть у человека совесть. Впрочем, моя вина, что одеваюсь не по погоде. Дома я оказалась спустя полтора часа. Устав после долгой прогулки и достаточно напряжённого дня, я заварила тёплый чай, живо сняла всю одежду, наскоро повесив на стул, завалилась на кровать и тут же уснула.