Нам нельзя любить

      Страх  — сильное чувство, основанное на нашем прошлом негативном опыте или влиянии, тяжёлое внутреннее состояние, когда ты вроде трясёшься от каждого шороха, видения, от ситуации, и со временем твои же страхи тебя и поедают, не дают нормально жить. Ты отчаянно стараешься их побороть, выдвинуть за створку, оставить где-то там, позади, и когда ты на пути к успеху, когда с помощью своей силы воли или с помощью врачей тебе удаётся справиться, ты чувствуешь некое удовлетворение. Это обычный страх, с ним всё понятно, мой же другой. Он не вылечивается, но если мне удастся его побороть, я стану… кем я стану? Неизвестно, но явно не человеком.       Мой страх заключался в страхе убивать. Меня никто никогда не учил этому, я не видела в своих кругах подобного, да я и сама ни разу не желала навредить людям, а что сейчас? В какую сторону я медленно, но верно склоняюсь?       Я лишь на мгновение вытащила из кармана руку, дабы почесать переносицу от напряжения из-за летающих в подсознании мыслей, и снова вернула её в тёплое место. Так приятно, что хоть где-то я чувствовала себя в комфорте, но буквально недолго.       На улице был мороз, снег валил хлопьями, а завывающий ветер разносил его по горизонту и в лица, но это мало кого волновало, оно и понятно. Сейчас у нас куда более пренеприятное зрелище.       Я сглотнула и обернулась к объекту лицезрения, с трудом сдерживая тошноту. На снегу лежала с открытыми пустыми глазами Елена, а вокруг неё активно суетились «Койоты», притаптывая алый от крови снег. Они кидали тяжёлые напряжённые взгляды на меня, о чём-то шептались, а затем снова поворачивались к трупу. Наконец, что-то обсудив и решив, принялись аккуратно, не оставляя следов, уносить тело. Ко мне они относились с осторожностью, подозрениями. И это настораживало… меня.       В стороне стояли лишь Стас, Фарид и Мила, которую оторвали от трапезы. Девушка облокотилась об ствол дерева, о чём-то глубоко задумавшись и нервно царапая ногтями кожу на пальцах, на её глазах застыли слёзы, которые она сдерживала из последних сил, стараясь сохранить имидж. Парни же в стороне беседовали и явно пытались что-то предпринять, но у них, судя по выражению их лиц, это слабо получалось. Я вновь приуныла, вспоминая о произошедшем.       Минутами ранее я услышала в свой адрес небывалую брань о том, какой ужас я натворила и какие беды я навлекла на всех. «Твоя задача была её только загнать в угол, просто-напросто вывезти в лес, так как ты отлично подходила для того, чтобы со стороны это не показалось чем-то подозрительным. Всё. На кой хер надо было её убивать, скажи мне, пожалуйста?» — с безмятежным лицом спрашивал раннее Морж. Он выглядел спокойным, хотя в глубине души явно не испытывал такое состояние, зато Платонов, стоящий позади него, трясся от ярости.       А я молчала, потупив взгляд, ведь сама не знала, убила ли я её. Этот момент в моём подсознании прошёл как сквозь меня. Впрочем, я очнулась как раз в тот момент, когда подоспели на место мальчики, возможно, только по этому поводу меня ещё и не прибили. Всё-таки есть небольшая вероятность, что я тут не при чём, и я буду это утверждать, добиваться, пока мне не поверит каждый, но для начала в этом нужно разобраться, но…       «Ты — постороннее лицо, не состоишь даже в задротской группировке, из-за этого у нас и будут проблемы. Ты не с нами, вообще ни с кем, поэтому и не имеешь права убивать её, это всё равно что бросить вызов, на тебя теперь будет охота, — продолжал Морж, постепенно закипая и не сдерживая уже себя. Таким я его видела впервые, видимо, не только я, судя по выражению лица остальных. — У меня даже нет вариантов, как прикрыть твою задницу».       Более со мной никто не говорил. Возможно, оно мне было и на руку; молчание иной раз лучше той брани, которую я слышала.       Прошло ещё полчаса нашего нахождения тут, всё время Койоты занимались махинациями по заметанию следов. Я стояла в стороне, боясь лишний раз обратить на себя внимание. Однако, измученная одиночеством, в конечном итоге выдохнула, собрала волю в кулак и поспешила подойти хотя бы к ранее молчавшей Миле. Думала, что она меня немного успокоит, но реакция была другой.       — Какие наши следующие планы? — улыбнулась я в надежде разрядить обстановку. Может, хотя бы она меня могла понять, как-никак мы в неплохих отношениях… Были.       — Ты, блять, серьёзно?        Девушка подскочила. От резкого движения по её щекам потекли слёзы, которые ранее ей едва удавалось сдерживать.       — Ты кокнула Яхину, подорвала нашу репутацию и доставила проблем. Да мы можем вообще распасться, а всё по твоей милости.       — Я не убивала, — твёрдо повторила я в который раз, но на этот раз попыталась придать дрожащему голосу уверенность, — я точно уверена, что меня подставили.       — Кто придёт в давно забытый лес с целью подосрать тебе? — не унималась она, бешено смотря мне прямо в глаза. И такое в ней я увидела впервые. Сегодня «Койоты» меня здраво удивили. — Тем более мы проверили камеры, за вами точно не было хвоста.       — Не знаю, но меня вырубили. Я ведь была без сознания, как я могла убить её, будучи в отключке? — мусолила я вновь известные мне факты.       — Если это и правда, то нам же хуже, — на выдохе произнесла девушка, совсем загнувшись в три погибели, и залилась слезами, растирая их мокрыми красными от мороза ладошками по лицу. Я попыталась её успокоить, но она грубо скинула мою руку с плеча и убежала куда-то вглубь леса.       — Лучше её не трогать, себе же дороже будет.       Я повернулась и встретилась с и без того хмурым взглядом Косенко.       — А как же одно из правил кодекса? Ей плохо и следует помочь… — начала я, вспомнив то, что выучила буквально вчера. Впрочем, то, что меня посвятили в их макулатуру, лишь маскировка, не более. На деле я знаю не больше случайного прохожего, подслушавшего дела влиятельной группировки.       — Не взывай к кодексу, ты не в банде и знаешь только для галочки пару пунктов. Да и не тебе думать о том, кому плохо, когда самой будет только хуже.       «Только хуже… только хуже», — твёрдо отпечаталось в моей голове.       На радость мне, вскоре дело было сделано, всё успешно расчистили, скрыв следы. Был совершён договор с другими бандами, которые успешно согласились сотрудничать. Конечно, не без выгоды себе, но в эти дела меня не посвятили. Как и во все следующие.       Я обернулась на какой-то шум: очевидно, весьма громко о чём-то спорили, причём вся компания, включая Стаса и уже чуть успокоившуюся Милу. Появилось мимолётное желание подойти ближе и понять, о чём они говорят, но я пересилила себя, зная, что так делать точно не стоит. Напряжение в воздухе чувствовалось издалека, а при моём приближении вообще возросло бы. Чем я дальше, тем же мне и безопаснее.       Впрочем, мне и не нужно близко было подходить, чтобы понять, о чём шли дискуссии. Конечно, сегодня я на пьедестале, наворотила же дел, эх-х…       — Не сядет она ко мне и близко! Стас, алло, оглянись, тут не только наши подключены! — на взводе, очень твёрдо и убедительно внушал Павел, который сегодня был сам не свой. — Ты же знаешь, не мне тебя учить, что главная задача лидера — обеспечить безопасность своих. Своих людей, Стас! А она не своя и близко. И если стоит вопрос: вы или она, то я выбираю свою банду.       Мой учитель-мучитель лишь усмехнулся.       — Поэтому она и не сядет в нашу тачку, а поедет в моей. Считай, ручаюсь я за неё и подставлю в случае чего лишь себя. Под откос мы точно не пойдём, а пострадает всего лишь моя репутация.       — Зачем тебе эта ответственность? Ты ведь тоже наш, хоть и сравнительно недавно. Как-никак, это и тебе не в выгоду…       — Что мне в выгоду, а что нет, решаю я, правильно? — с усмешкой заявил Стас и сделал шаг назад, по направлению ко мне, давая этим понять, что разговор окончен.       Я поспешно отвернулась в сторону, делая вид, что поглощена рассматриванием зимних пейзажей, а вовсе не грела уши.       — Ты ведь всё слышала, да? — прошептали над ухом. Я вздрогнула и, посмотрев на него, изобразила на лице удивление и непонимание. — Ну, не притворяйся, солнце лучезарное. Я же знаю, — резко выпрямился и победно улыбнулся, — не случайно ведь работаю на крупного босса.       Стас забавно щёлкнул меня по носу, я сморщилась и показала ему язык. Рядом с Косенко все проблемы казались лишь семенами одуванчика, лёгкими, невесомыми, которые всегда можно было сдуть в лицо друга и посмеяться с этого. Не было ничего из суровой реальности, существовали лишь подколы, глупые обзывательства и свои странные, только нами понимаемые разговоры.       Все тревоги рядом с ним отступили на второй план, я даже на секунду забылась, позволив ему снова ущипнуть себя за нос и чуть потрепать.       — Ну и чего ты разрумянилась тут? — неожиданно привёл он меня в реальность. — Не холодно ли тебе, девица? — и не успела я ответить, как массивный капюшон на моей куртке, который я не любила надевать за его нелепость, покрыл мою голову с лёгким подзатыльником.       — Эй! — наигранно ударила его кулачком.       — В машину прыгай, уже все разъезжаются.       И действительно, я даже не заметила за всем этим, как одна из банд покинула глухой лес, а следом и Койоты расселись по своим массивным дорогим кабриолетам и умчались.       В машине Стаса как всегда было уютно, безопасностью повеяло ещё с того момента, когда я только открыла дверцу машины, а при погружении в салон этот кокон умиротворения окутал с головой. Косенко завёл двигатель, мы тронулись с этого злополучного места. Я сразу же спокойно выдохнула, прикрыла глаза и откинулась на сиденье.       — Слава богу… — на выдохе произнесла, сдёргивая капюшон с головы и расстёгивая куртку. Положив руку в карманы, обнаружила там диктофоны с записями, которые тут же передала Стасу.       — Не хотела при всех, хотела тебе лично, — пояснила на всякий случай. — Ты же не против?       — Вовсе нет, — ответил и положил все записывающие устройства в нагрудный карман.       Я с чувством выполненного долга прикрыла глаза, вдаваясь в размышления о сегодняшнем. Я ведь сама не в курсе, что случилось, не причудилась ли мне та рука в перчатке, выстрел, Елена… Чтобы быть уверенной, надо словно почувствовать это снова, а для этого остаться одной по прошествии нескольких дней и поразмышлять…       — Тяжёлый день? — прервал мою задумчивость.       А то он не знает… Сам же засвидетельствовал мою оплошность.       — Очень, — сказала, открыв глаза, и повернулась в его сторону. С самым спокойным видом, улыбаясь во все тридцать два, смотрел на меня впритык. Казалось, будто он был расслаблен и даже не следил за дорогой, однако напряжение выдавали чуть подрагивающие руки, с силой сжимающие руль. Возможно, он даже не пытался этого скрыть, а маска безмятежности была на нём по привычке.       После сказанного Косенко понимающе кивнул, отворачиваясь. Более он меня не трогал, видимо, поняв, что больше всего сейчас мне нужно немного, хоть капельку тишины, спокойной обстановки и понимания. Это он мне и попытался предоставить.       По дороге спустя час мы заехали в какое-то кафе при заправке, там Стас предложил мне какое-то время отдохнуть. Я сначала с неохотой восприняла это предложение, ведь прежде всего мне люто хотелось оказаться дома, принять тёплую расслабляющую ванну и смыть с себя весь этот чёртов день, но всё же в итоге сдалась. Перед всеми этими изысками можно и позволить себе ещё немного провести остаток вечера в компании Косенко.       Только мы уместились за один из множества свободных столиков и сделали заказ, как в процесс ожидания тут же завязался непринуждённый разговор. Как только ушёл последний посетитель, не считая нас, и заботливая официантка принесла наш заказ, Стас повёл разговор в своё русло.       — Алина? — начал он, прикоснувшись к моей руке: один из психологических способов показать доверие, уж я-то знаю, научилась у взрослых. — Ничего не хочешь мне рассказать?       Я как можно невнятнее с набитым ртом проговорила, что рассказывать нечего, он всё и так знает.       — Уверена? — спросил, словно в чём-то был уверен, но желал вывести меня на чистую сторону.       — Угусь.       — А как же посиделки во всяких бандитских барах с недобренькими дядями и в компании двух странных девчонок. Не помнишь такого? — со странной улыбкой проговорил Косенко, забавно выгнув бровь.       Я сглотнула ком в горле. Не ожидала такой осведомлённости.       — Ну, может, оно и было по неосторожности… — нарочно промямлила, состроив виновато-милое лицо. Авось прокатит, чем чёрт не шутит.       В ответ на это Койот просто вытащил из кармана телефон, нахмурившись, словно что-то искал в нём, а затем с победным видом и всё с той же угрюмостью выставил перед моим лицом телефон, на экране которого ясно видно запечатлённую меня с напитком в руке, который я вкушала с зашуганным лицом, мирно сидящую с сидром Лиду и орущую на кого-то Милу.       — Какой-то чмырь из мелкой банды тебя зафоткал. Конечно, своё он за этот фотосет словил, но это факта не отменяет: ты там была, — заявил Косенко.       — Давно, — отмахнулась я, всё же занервничав от его тона. — Да и мало ли, зашла, видимо, вместе с девочками. Куда они — туда и я, — и пустила до безобразия фальшивый смешок. — Да и вообще, почему ты интересуешься этим только сегодня, события явно не вчера произошли?       Косенко пожал плечами.       — Вспомнил, изначально не придал вообще этому значения, а потом покопался и понял, что за тобой нужно глаз да глаз: уж больно в последнее время часто ты попадаешь в неприятности, — он недоброжелательно усмехнулся, откусывая кусок мяса. Я невольно ассоциировала себя с ним.       — Да ничего со мной не случается, подумаешь, — фыркнула, — с кем не бывает.       — По-моему, эти едва знакомые тебе девки знают больше меня, — недовольно вымолвил Стас, я насторожилась. А вот сейчас нужно быть аккуратнее, очевидно, он намекал на то, что Миле и Лиде мне действительно приходилось кое-что рассказывать, да и они стали свидетелями той сцены. — Взять даже ту ситуацию, когда ты подслушала разговор Алисы и Лены. Да-да, Яхина мне рассказала.       А вот и подтвердились первая догадка.       — Давно было, зачем вспоминать? — виновато улыбнулась, положил свою ладонь на его. На секунду он чуть смягчился, но затем снова изменился в лице и продолжил. Ну хотя бы руку мою не убрал.       — А про старые тёрки с братом Черепановой, который сейчас тусуется с твоей давней подругой, не хочешь мне рассказать?       Я шумно сглотнула и повернулась в его сторону. Вилка сама выпала из руки, звонко соприкоснувшись с тарелкой. О нет, только не это, прошу. Если он что-то знает об этом…       Я не сразу заметила, как руки затряслись, словно в припадке, а губы искривились в попытке что-то ответить, но я не могла вымолвить и слова. В голове крутилась одна фраза «только не об этом, не хочу вспоминать об этом снова, нет…», а маска ужаса окаменела на лице: я не могла видеть себя со стороны, но была в этом уверена сейчас.       Косенко, заметив моё состояние, взволнованно подсел рядом. Он тут же принялся заботливо гладить меня по волосам, но я этого не замечала. Чувствовала, где-то на периферии сознания, понимала, но не ощущала в полную меру. Лишь когда в его руке оказалась какая-то таблетка и он заставил её проглотить пассивную меня, лишь тогда я со временем, постепенно отходя, заметила его присутствие и более-менее стала приходить в себя.       — Что это? — поинтересовалась, ощущая на языке горьковатый привкус.       — Помогает, когда такое случается. У всех у нас есть больные воспоминания, так что держу наготове. Как видно, не зря.       — Не напоминай мне об Игоре, хотя бы не сейчас. Когда я буду готова рассказать, я расскажу, хорошо? — подрагивающем голосом взмолилась я.       — Понял, — безмятежно ответил Стас, действительно не донимая меня больше.       Разобравшись с едой (а разбирался в основном Стас, так как у меня аппетит пропал полностью, а вот он уплетал остатки крылышек за обе щёки), Косенко подбросил меня к дому, где я благополучно провела остаток вечера. Мгновенно завалилась на кровать, подобрав ноги к себе в позе эмбриона, и уснула в таком положении. Однако и тут не обошлось без неприятных неожиданностей.       Кажется, кто-то звонил мне уже раз… пятый. Ну и чёрт бы с ним. Перезвоню, как проснусь, если это кто-то из важных.       Я благополучно завалилась на другой бок, отключив мобильник с закрытыми глазами. Однажды мне уже трезвонили так во время моего сна… да даже далеко не однажды. Но чтобы я хоть раз ещё ответила? Пф-ф, да не смешите мои постаревшие суставы!       Я вновь глубоко ушла в царствие Морфея, наслаждаясь возможностью потюленить в кроватке.       Откуда-то послышались глухие, громкие стуки. Ещё, и ещё. Стремительно нарастающие, приближающиеся. Будто что-то выбивали.       Тук-тук. Следом перерыв. Тишина. И снова тук! Затишье, длившееся, кажется… минут пять. И вновь эти звуки, словно кто-то сейчас ломился в чью-то дверь. Ну, не беда, правда такими темпами обладателю несчастливой квартиры придётся покупать новую дверь из-за таких вот визитёров.       А пока до всё ещё спящей на кровати меня дошло, что стучались так активно в мою как раз-таки квартиру, в замочной скважине уже прокряхтел ключ, а следом, судя по звукам, какое-то чучело влетело ко мне в дом.       Я, явно воспринимавшая происходящее и уже давно проснувшаяся, подскочила с кровати, подхватила лежащий рядом метательный нож, который взяла у Лиды на днях (правда, забавно думать, что он мне чем-то поможет, ведь девушке так и не удалось меня научить им пользоваться) и выскочила в коридор.       — Алин, это я, — смеясь, сказал Косенко и включил свет. — Ой, сдаюсь-сдаюсь, — поднял он руки, не переставая смеяться, когда завидел у меня в руке нож градиент.       — Ты какого лешего тут делаешь? — я перевела взгляд на стрелку часов, висевших на стене. — В четыре утра, мать его!       Надо же, я даже ни разу не удивлена, откуда он раздобыл ключ. Как-никак, но Стас и ему подобные на эти мелочи очень даже способные.       — Я по делу! — заявил безапелляционно.       Коварно улыбнувшись, продолжил:       — Ты теперь истинный «Койот». Ради твоей безопасности и счастливой жизни нашего клана без пятна на репутации. Так решил Морж, и это не обсуждается.       Сердце ухнуло в пятки.