Марта — хороший человек. Именно поэтому она никого не выгоняет из дома Тромбли после получения наследства, никого, — все уходят сами. Уолт нашел квартиру в городе, Линда выгнала Ричарда, Джони уехала «на природу» — сняла небольшую летнюю дачу и практикует там йогу. Собственно говоря, в доме остались на постоянной основе только Марта, Линда, не захотев менять свой рабочий кабинет, бабушка да Мэг, поссорившаяся с матерью и чувствующая себя виноватой перед Мартой.
Марта пыталась перевезти свою маму и сестру в свой новый дом, но те, проведя там несколько ночей, отказались.
— Словно призраки бродят тут по ночам, — вздыхала мать. — Нет, богатство — это хорошо, и я рада, очень рада, что мы теперь устроены, но нужно всегда помнить о том, чем ты будешь расплачиваться. Вспомни, как оно тебе досталось, дочка, и хорошенько подумай. А мы не хотим опасностей.
Сестра, поначалу скептически относившаяся к опасениям матери, вскоре тоже уехала, — ей начало казаться, что Марта от нее отдаляется.
— Ну, Марта, — шептала она, сидя ночью на кровати сестры, — скажи, неужели Харлан так ни разу и не пристал к тебе? Да не может быть такого, я не верю!
— Нет, не приставал, мы просто дружили, — отвечает Марта, тихонько вздыхая. — И хватит нести ерунду, — мне неприятно слушать гадости о человеке, который тепло ко мне относился.
— И отвалил тебе большую кучу денег, да еще и замок, — фыркает сестра. — Ладно, тихоня, не хочешь рассказывать — не надо. Или…погоди, а если не Харлан? А что насчет красавчика Хью, а? Что у вас было после того кафе?
Марта чуть краснеет.
— У нас ничего не было. И его зовут Рэнсом. Хью — это для прислуги.
Сестра сверлит ее насмешливым взглядом, пожимает плечами и уходит спать.
А вот Марте не спится. Она прекрасно знает, что Рэнсом едва не упек ее в тюрьму, чтобы забрать себе все наследство, что пытался сделать ее пешкой в своей игре, — но что-то скребет ей душу.
«Марта, вы хороший человек», — звучат в голове девушки слова детектива Бенуа. — «Я смогу помочь этой семье», — вспоминает она свой ответ.
И да, Марта действительно помогла им: дала денег Джони, отдала одно из издательств Уолтеру, посоветовала Линде хорошего адвоката, — Ричард собирается начать тяжелый бракоразводный процесс и обобрать бывшую жену до нитки. Она даже поговорила с Джейкобом, пытаясь понять, чего тот хочет на самом деле, — неонацистских лозунгов или простого внимания своего отца. Джейкоб молча слушал девушку, но в конце сказал:
— Я просто хочу не быть неудачником, как мой отец. А еще я хочу очистить мир от глупости и фемок. Мои диссертации глубже, чем вся учеба Мэг, но я об этом не кричу на каждом углу, а она свой колледж до небес превозносит.
— А если кто-то захочет очистить мир от таких, как ты, прямолинейных юношей, что ты будешь делать? — спрашивает Марта.
— Сил не хватит, — усмехается парень. — Но ты права, я попробую наладить отношения со своим отцом, — искоренение глупости начинается с себя и окружения.
Марта не знала, чем закончился разговор Джейкоба с отцом, но заметила, что напряжение между ними спало, и парень стал меньше сидеть в интернете, ругаясь со всеми подряд, — наверное, решил поближе познакомиться с миром, который он презирает.
Как бы там ни было, Марта сделала что-то хорошее для каждого из семьи Тромби, — не из корысти, а просто потому, что она не могла по-другому. Поступать правильно, как бы банально это ни звучало, и было жизненным кредо Марты.
Марта помогла им всем — кроме Рэнсома. Он был в тюрьме, и досрочного не ожидалось, — обвинение было серьезным.
Вот это и тревожило душу Марты, — что для Рэнсома она ничего не могла сделать. Она не могла заставить его слезть с наркотиков, сменить образ жизни на более деловой или переменить отношение к семье, — для этого надо было полностью перестраивать систему жизненных приоритетов Драйсдейла, но Марта не была готова на такой подвиг, потому что это, как она считала, сломало бы Рэнсома.
Марта не боялась досрочного выхода Рэнсома из тюрьмы, — все ресурсы семьи Тромби, включая хороших адвокатов, были у нее, так что Хью был для нее не опасен. Но приблизить досрочное она не могла, — Рэнсому вспомнили все старые незакрытые дела, включая угон машин и сбыт наркотиков, так что он должен был отсидеть весь срок.
Вот и получалось все вроде бы правильно: негодяй Рэнсом покусился на наследство своего отца, на жизнь хорошей девочки Марту, чуть не убил ее и получил заслуженное наказание, сидит в тюрьме и еще не скоро выйдет, — хэппи-энд, сказка, где злодеи наказаны, а хорошие вознаграждены. Но не нравилась эта сказка Марте.
Она не ждет писем из тюрьмы, но, однажды, просматривая утреннюю почту, она натыкается на серый конверт, открывает его — и чувствует, как у нее алеют щеки.
«
Марта… Марта Кабрера, — а, может, Тромби? Ведь у тебя теперь наши деньги, наш дом, наши издательства, — все наше, абсолютно все. В общем, я не знаю, как тебя называть, и прости за сарказм, — я не это хотел написать.
В тюрьме мне не так плохо, как могло показаться вначале: в туалете не дерут, морду не бьют, прическа начинает отрастать, еда — дерьмо, конечно, но ем я мало, — после того, как я слез с мета, у меня слабый аппетит. Скучно вот только, это да, — без «Бентли» и девочек в нем. Да и без семейных склок тоже скучно — ты же знаешь, как они меня веселили своими дрязгами.
Но… Странно, конечно, но я хочу сказать тебе спасибо за то, что я сейчас в тюрьме, а не на свободе: я могу обдумать свою жизнь и привести мозги в порядок, понять, что мне делать дальше, чем заниматься после выхода, — я ведь не рассчитываю на то, что ты будешь просто так снабжать меня семейным наследством. В общем, это у меня типа такая передышка, перезагрузка мозга и приоритетов.
И еще: я был рад, что тот нож оказался бутафорским. Когда я кинулся на тебя, я был жутко зол и хотел расхерачить всё у меня перед глазами, но вот когда я вонзал его в твою грудь, — до меня начало доходить, что не хочу тебя убивать. Я задержал руку, но мне казалось, что уже слишком поздно, что ты мертва, — но когда я понял, что нож ненастоящий, я испытал огромное облегчение.
Всё у нас было не так — что у меня в семье, что в нашем с тобой общении. Да, я пытался использовать тебя, чтобы добраться до дедушкиных денег, но ты не стала играть по навязанным тебе правилам. Соперника можно не любить, но не уважать за ум и смелость — невозможно, и именно поэтому я испытываю к тебе уважение.
Что не отменяет того, что ты живешь в доме, который когда-то был нашим. Впрочем, это так, к слову.
Можешь не отвечать, — я и не рассчитываю на ответ. Просто знай: мне неприятно, что я натворил столько дерьма по отношению к тебе, очень неприятно. Ты хороший человек, Марта, и ты такого не заслужила.
Повторюсь: я рад, что нож оказался игрушкой, что я не совершил непоправимое. Я рад, что ты жива. И счастлива, надеюсь.
Рэнсом»
Марта читает это письмо, потом, повинуясь какому-то порыву, берет зажигалку, начинает жечь бумагу, — но видит проступающие знаки. Она проводит огнем под письмом — и читает красноватые буквы:
«
Все это придумал и спланировал Бенуа. Будь осторожна, Марта. Он еще придет за деньгами и домом. Меня тоже использовали.
Рэнсом».
Марта вздыхает, встряхивает головой и все-таки сжигает письмо. Но кошки на душе не отступают.
Потому, что Марте одиноко почти одной в таком большом доме, — Линда ей не компания.
Потому, что ее мать и сестра не переехали к ней.
Потому, что она не может сделать ничего хорошего для Рэнсома.
Потому, что она верит и не верит Рэнсому, верит и не верит детективу Блану.
Потому, что Рэнсом мог бы… но лучше об этом не думать, не мечтать, не вспоминать его взгляд в кафе.
Нет. Не мог. И лучше забыть тайные грустные мечты про их возможную совместную жизнь. Даже у Рей и Кайло Рена из «Звездных войн» и то реальнее.
Итак: письмо — забыть, Бенуа Блана — остерегаться, Рэнсома — тоже. И никогда не мечтать о нем.
Кошки все еще скребут: «Ты врешь себе, и тебя не тошнит, Марта. Эх, Марта… Ты ведь не хочешь быть одна, не протянешь долго, тебе нужна душа рядом., которую можно согревать своим светом. Марта, Марта…»
Хорошая девочка Марта вздыхает, наливает чай в кружку Харлана и приступает к делам — разбор других писем, адвокаты, договора.
Кошки скребут, но Марта сильная, — они ее не сожрут.
Где-то далеко Рэнсом во сне кусает губы, видя что-то незримое и непонятное для него, но теплое и желанное: каким бы он ни был гадом и плейбоем, ему тоже одиноко, ему нужно сочувствие и кто-то рядом, пусть и на час, как все его модели.
Дом Тромби молчит, ожидая чего-то — то ли похорон, то ли пожара. Но пока в нем все тихо.
