Три недели лета

              Иногда все мы долго и мучительно ждем какой-то мелочи. Чего-то незначительного на первый взгляд, что изменит нашу жизнь, повернет в новое русло. Это может быть какая-то случайная встреча, какая-то найденная в интернете книга, услышанная в метро мудрая фраза. У всех эти мелочи разные. А что меняет жизнь школьников? Звонки. Эти привычные сигналы, которые наполняют каждый их день в течение большей части года. Казалось бы, что в них такого, ну как может обычный звонок с урока что-то поменять, заставить воспрянуть духом, оживиться, почувствовать внутри зарождение совершенно новых надежд? Разве может? Еще как может… если это звонок, знаменующий начало летних каникул. Учитель отпустил класс с улыбкой. Кажется, впервые за весь учебный год. Он видел, как сильно ребятам не терпится скорее убежать на свои последние в жизни летние школьные каникулы. Такого у них уже никогда не случится, он понимал, поэтому просто — сквозь шум и гомон — пожелал парням и девушкам хорошенько отдохнуть за предстоящий месяц каникул и вернуться на учебу с новыми силами. Класс ответил радостным криком и бурными аплодисментами. Радость лилась из юных душ, не встречая больше никаких преград. И не было среди них никого, кто не был бы в тот момент «самым счастливым в мире». Исключением не был и самый тихий в тот день мальчишка. Он не присоединился к всеобщему ликованию, только улыбнулся и как будто слегка нервно усмехнулся, торопливо начав собирать вещи. Он не кинулся бегом к выходу, как его одноклассники, подождал, когда все уйдут, чтобы не попасть в толкучку. Он не стал наперебой хвастаться планами, стараясь перекричать приятелей, чтобы как можно больше человек услышало и позавидовало, только прислушивался к чужим возгласам, делая выводы. Но при этом и он был одним из тех, из счастливцев. Он был счастлив хотя бы на месяц вырваться из ненавистного окружения, забыть всё, чем был, отдохнуть и разрешить себе немного нового. Он шел по коридору, позволяя незнакомым ребятам обгонять и даже иногда на радостях хлопать его по спине. Невысокий и стройный мальчишка. Он и правда больше походил на мальчишку, чем на парня, которым должен был бы считаться в свои шестнадцать. Раскосые и очень внимательные карие глаза рассматривали спины идущих мимо, но парень при этом будто не видел посторонних. Время от времени убирал за ухо прядь успевших непривычно вольно отрасти каштановых волос, и думал о своем, о своих каникулах, которые уже никто из этих ребят не сможет испортить. — Чонгук, эй, Чонгук, — окликнул кто-то позади, парень неохотно оглянулся, тут же улыбнувшись приятелю из параллельного класса. Чимин протиснулся к нему через плотную и шумную толпу. — Как успехи? — Да неплохо, — дернул плечами Чонгук, пожимая протянутую ладонь, — лучше в этом триместре, смог сдать математику на девяносто четыре балла, мать будет в восторге. А у тебя как с историей, не завалил? — Всё просто роскошно, — подмигнул Чимин, — мне ведь помогала милашка Юна. Не могу сказать, что мы при этом уделяли много внимания учебе, но я сдал, она мною гордится. А что это значит? Правильно, летом у нас будет первое официальное свидание. А где первое, там и второе. — Что, хочешь сказать, тебя уже можно поздравить? — рассмеялся Чонгук. Они вышли во двор школы. Было по-летнему солнечно, впервые за весь июль. Будто природа из последних сил ждала, когда у школьников закончатся занятия, чтобы сделать их последний учебный день по-настоящему незабываемым. Жаркий воздух дрожал от свежего ветерка, солнце заставляло улыбчиво щуриться, а вокруг витал густой запах сладостей. От всего этого на душе становилось светлее. — Не будем спешить, — сказал Чимин, поднимая ладонь, — но я почти уверен, что всё получится. А у тебя там что? — Там? — рассмеялся Чонгук, втюхивая другу свой портфель, чтобы снять пиджак. Закинув мешающую в такую жару одежку на руку, он глубоко вдохнул и медленно, с наслаждением выдохнул. — Штиль. Полнейший штиль, ты же знаешь. — Но ты, кажется, собирался снова ехать в лагерь, так? Уверен, в этом году ты с кем-нибудь, да познакомишься. Я чувствую, интуиция. Она будет, — Чимин с задумчивым мычанием прикусил губу, нахмурил брови и выдал через пару мгновений: — Светленькая! Либо иностраночка, либо крашенная неформалка. — Если иностранка, надеюсь, она хоть будет говорить на нашем, а то неловко не понимать, что тебе говорит девушка. Я и родную-то речь иногда не понимаю, когда ты переходишь на слэнг. А вообще… маловероятно, что я там познакомлюсь с кем-то интересным для меня. — Спорим? — Да как-то не хочется спорить, я за год уже столько карманных тебе проиграл. — Не на деньги, — отмахнулся Чимин, подавая портфель. — Просто на интерес. Или на пасту. Идет? Съешь большую ложку пасты из перца, если я окажусь прав? — Ладно, — весело согласился Чонгук, — если найду кого-то, видимо, она будет стоить того, чтобы съесть ложку перца. Еще что-нибудь скажешь о моей будущей девушке? — Я тебе не гадалка, — пожал плечами Чимин. — Кстати, не хочешь перекусить? Давай купим что-нибудь поблизости и прогуляемся? Давно не виделись и не общались нормально, есть что обсудить перед летом, а то уедешь ведь. Чонгук огляделся. Школьники расходились от ворот, где они стояли, в разные стороны, многие шли к торговому центру неподалеку или ближайшим кафешкам. В этот день, похоже, половина решила хорошенько оторваться и погулять с друзьями, не думая в кои-то веки об учебе. Его же дома ждали дела. Нужно было, как обычно, помочь матери по дому, в тот день она хотела еще и посеять второй урожай дайкона и бесчисленные салаты. Чонгук думал сделать это самолично, не дожидаясь прихода мамы с работы, удалось бы и сделать полезное дело, и увлечь младших братьев. Еще стоило навести порядок в комнате и собрать вещи, ведь до отъезда в хорошо знакомый с детства лагерь оставалось около тридцати часов. Но и погулять с другом хотелось. Так редко им с Чимином удавалось встретиться вне школы, из-за подработки его друг был постоянно занят либо учебой, либо работой. Единственным спасением становились дни, когда Чимин приходил с ночевкой; и то никакой секретности в такой встрече не оставалось — при младших братьях не многое можно обсудить из того, о чем так хотелось поболтать. Даже о тех же девушках, ведь мальчишкам, еще ходившим во второй класс младшей школы, тема любви казалась слишком забавной, отличным поводом подразниться. Не говоря уж о том, что за некоторые слова и темы Чонгук рисковал получить по шее от матери, если бы ляпнул при братьях-доносчиках. Вечно же держать всё в себе и запираться от семьи ему тоже не хотелось… — Ладно, — спустя несколько долгих мгновений выдохнул Чонгук, перекидывая портфель через плечо, — тут недалеко открылся ларек, где делают буно ппан. — Отлично, идем! Улицы города в тот день казались особенными. Наверное, тоже из-за школьников. Парни и девушки в разномастных формах встречались под часами торгового центра, чтобы отправиться гулять, пересекались на пешеходных переходах, обменивались улыбками и взглядами. Все они понимали друг друга в тот день, у всех был один большой общий секрет, одно на всех ощущение летней свободы. На каждом углу попадались задорные девчонки в клетчатых юбках или с бантами на шеях, они ели мороженое, болтали с подругами и кокетливо стреляли темными глазками. На всех спортивных площадках уже играли парни в рубашках и брюках. И даже никто не оглядывался на слишком звонкий смех или слишком жаркие обсуждения. Улицы преобразились. У ларька, больше напоминавшего обычный навес, тоже толпилось много подростков. Здесь были и «бордовые пиджаки» с востока, и «кремовые джемпера» из южной части города, и даже «черно-серые», учившиеся в самом центре, в школе для более обеспеченных. Парни, не прерывая увлеченной беседы, пристроились в очередь, и Чонгук стал лениво оглядываться. Он, конечно, знал эту улицу как свои пять пальцев, именно этой дорогой всегда возвращался домой, но наблюдать за прохожими было всё же интереснее, чем смотреть в чей-то затылок. В какой-то момент он замер, замолкнув на полуслове. Вытянув шею, парень присмотрелся. Чимин недоуменно повторил его действия. У самого прилавка, с рыбкой-вафлей в руках, стояла хорошенькая девушка с двумя пушистыми пучками. Каждый из них был украшен искусственным розовым цветком. Просиявший Чимин хотел было уже окликнуть, но замялся. Высокий парень, стоявший рядом с Юной, приобняв, помог девушке выскользнуть из плотной толпы. Они вынырнули на тротуар с противоположной стороны, не заметили наблюдающих. — У Юны ведь нет братьев, так? — осторожно поинтересовался Чонгук, провожая парочку взглядом. Чимин пожал плечами. — Знаешь, кажется, у вас не будет свидания летом. — Это были мои самые долгие отношения, — уныло протянул Чимин. Когда Юна взяла своего спутника за руку, осторожно переплетая пальцы, он отвернулся, изображая невозмутимость. — Но это не были именно отношения. — «Именно отношений» у меня вообще не было, — горько усмехнулся Чимин, оглядываясь на пинающуюся локтями девчонку сбоку. — Так что это были мои самые долгие отношения. — Надеюсь, ты не успел в нее по-настоящему влюбиться? — Потихоньку подходила их очередь. Чонгук порылся по карманам, ища оставшуюся после обеда мелочь. — Нет? — Кто его разберет. Это такое дело... — Чимин махнул рукой, тоже открывая рюкзак. — Думаешь, что любишь, а через неделю отпускает. Или думаешь, что раздражает, а потом годами вспоминаешь и не хочешь никого другого к себе подпускать. — Да ты романтик, — улыбнулся Чонгук. — Сложно, честно говоря, рассуждать о любви с тем, кто не влюблялся никогда. Да? И бесполезно, что уж точно. Ты какую хочешь? — Блондинку, решили ж уже. — Да я про рыбку. С шоколадом или с бобовым джемом? Ой, здесь и с сыром, ветчиной и зеленью есть. Не хочешь? Почти полноценный обед. Чонгук не отрывал задумчивого взгляда от двух фигурок на перекрестке, что, казалось, уже успели раствориться в толпе, но показались снова. Он пихнул другу в ладонь нашедшуюся банкноту и пробормотал: — Да, возьми мне с сыром. А после отошел на пару шагов, не желая мяться в тесной толпе. Он никогда особо не задумывался, что такое любовь, что такое «любить». В голову приходили только стандартные клише и стереотипы. Шоколадки на День Валентина, красные картонные сердечки, слащавые фразочки, смайлики-поцелуйчики. Но настоящая любовь не могла состоять только из этой сладко-розовой мишуры, иначе прелесть ее сильно преувеличена. Чимин поддел его совершенно справедливо: если у того никогда не было отношений, то у Чонгука и любви-то не случалось. Он медленно перевел взгляд с одной парочки на другую. Закрыв глаза на приличия, девушка жалась к обнимавшему ее за талию парню, улыбаясь и слушая его шепот. Да, точно, как он мог забыть, была в любви еще одна сторона. Чонгук усмехнулся. Пожалуй, именно эта сторона была главной причиной, почему половина его знакомых парней хотела «влюбиться», завести девушку. Во всех смыслах завести. — О чем задумался? — Чимин всучил ему пару рыбок в бумажном пакете и кивнул куда-то в сторону, предлагая идти. — Принято считать, что мужики вообще только об одном и думают, — отозвался Чонгук, заглядывая в пакет. Горячие вафли моментально подняли настроение. — Ой, мужик нашелся. — Мужик или нет, а думаю о том же самом, — с улыбкой пожал плечами Чонгук. Он выбрал одни из рыбок и осторожно надкусил. Солоноватый сыр обжигал язык. — Я вот что прикинул: даже если я с кем-то познакомлюсь в лагере, у нас ведь ничего не будет. — А? — Ну. — Чонгук слегка сжал рыбку, выдавливая начинку. — Я про секс. — Это я понял, — рассмеялся Чимин. — Но почему ты уверен, что ничего не будет? — Я буду в лагере двадцать один день. Маловатый срок для меня, я, кажется, не могу так быстро. — Пфф… в первый раз все это быстро делают. — Чимин… — Может быть, для нее это будет нормальный срок. Что, хочешь сказать, откажешь девушке, если она сама предложит и будет настаивать? — Взгляни правде в глаза, если она и появится в лагере, она не станет настаивать. Но если станет… надо… подготовиться? — Попрактиковаться? — Что, в этом деле тоже практикуются заранее? — удивленно покосился на друга Чонгук. — Я знаю только про поцелуи с персиками. Нет, учиться тут как-то… лишнее. Хотя и неловко. Нет, пожалуй, я обойдусь теорией, — он улыбнулся и отправил в рот оставшийся от рыбы хвостик. — Хотя чего я там еще не знаю… — Поверь, практика докажет, что даже подобные нам теоретики не всё предвидят. — Например? Они остановились у пустой детской площадки и уселись на низенькое ограждение. Солнце понемногу начинало клониться к земле и подкрашивать румяным облака. От его нового цвета в городе будто стало теплее, хотя к вечеру и обещали похолодание. Впрочем, возможно, дело было в горячих вафелях. — Я откуда знаю? — пожал плечами Чимин. — Я ж тоже не предвижу. Но что-нибудь может найтись. Что-то, о чем заранее и не догадаешься. Ко всему в этой жизни подготовиться нельзя, так что расслабься. Главное ты знаешь, остальное по ходу поймешь, не паникуй. — Так говоришь, будто у меня уже реально что-то намечается, — проворчал Чонгук, заглядывая в свой небольшой пакетик и доставая вторую вафлю. — Просто я уверен в своей интуиции, — в ответ на это подмигнул Чимин. — И ты не сомневайся. И внимательнее приглядывайся к блондинам. К блондинкам то есть. Или ты едешь в лагерь только отдохнуть?! Нет-нет, не мечтай, надо еще и делом заняться. Любовь тоже сама не свалится тебе в постель, придется приложить усилия. Чонгук устало улыбнулся, глядя на высокие облака. Он никогда особо не задумывался, что такое любовь, что такое «любить». Поэтому даже не мог с ходу понять, слишком ли мало для него двадцати дней. Ведь говорят же некоторые, что бывает любовь с первого взгляда. Ведь бывает же, что и любовь для секса не нужна, только желание… А Чонгук даже не знал, к какому типу людей отнести себя. Во что верит, чего ждет? Впереди был почти месяц, чтобы разобраться. И хорошо бы, если бы обещания Чимина сбылись, и он встретил кого-то, так разбираться стало бы легче.

***

Мать вернулась с работы, когда с основными делами Чонгук уже успел закончить. Близнецы как раз убирали последний беспорядок во дворе после слишком бурной возни между грядками. Чонгук домывал оставшуюся после обеда посуду. А Гурем, пёс обычно не в меру резвый и непоседливый, так и вовсе уже завалился подремать возле раковины, поближе к хозяину; он время от времени поднимал голову, осматривал кухню сонными глазками и с глухим тявком укладывался отдыхать дальше. Заслышав же шаги единственной женщины в семье, он пулей вылетел в коридор, встречать хозяйку и напрашиваться на особенную материнскую ласку. Чонгук выключил воду, поставил последнюю миску на сушилку для посуды и стал вытирать руки о полотенце. В коридоре устало стукнулись каблучками о пол снятые туфли, послышался нежный голос матери, она весело поддразнивала Гурема, видимо, почесывая его белоснежную спинку и поднимая повыше шуршащий пакет с покупками, чтобы не лез. Гурем отвечал радостным лаем, на который со двора прибежали и мальчишки. — Мам?! — хором крикнули они, женщина тут же откликнулась. Мальчишки бросились в коридор наперебой хвастаться своими успехами в этом триместре. Чонгук повесил полотенце на ручку нижнего шкафчика и забрал у вошедшей матери пакет. — А Донин разобиделся, потому что учитель похвалил не его, а меня, хаха! Он теперь с нами разговаривать не хочет. — Как будто нам от этого хуже! — Именно. Меньше будет просить подсказать на истории. — Зато Гиён сказал, что никуда не едет этим летом отдыхать, так что весь август будем с ним гулять. Это даже лучше, Гиён не зануда и не обижается на всё на свете. К тому же его отец поведет его в поход, обещал взять и нас. Мам, можно нам пойти? — Пожалуйста, мы очень хотим! — Пожалуйста-пожалуйста, — в унисон взвыли мальчишки. Женщина тихо рассмеялась, хватаясь за голову. У Чонгука тоже уже давно разболелась голова от непрерывной трескотни младших братьев, которые в последний учебный день решили оторваться по полной за все те долгие месяцы, что вели себя почти прилично. — Пожалуйста! — Ладно, я обсужу это с родителями Гиёна и подумаю, — улыбнулась женщина, расстегивая и скидывая жакет. Мальчишки с дружными воплями победно вскинули руки, видимо, рассудив, что разрешение уже у них в кармане. На бегу благодаря маму, они выскочили в коридор, о чем-то споря, и через несколько мгновений их уже не было ни в доме, ни во дворе. Должно быть, побежали докладывать другу. Женщина со вздохом покачала головой, уселась на стул и с усталой улыбкой посмотрела на Чонгука. — А у тебя как дела? — Она протянула худенькую руку с одним единственным изящным колечком. — Хорошо всё, — пожал плечами Чонгук, подходя и позволяя тонким пальцам ласково убрать за ухо прядь темных волос. — Кстати, хотел попросить, чтобы ты меня подстригла. Я в парикмахерскую уже опоздал, а еще куча дел. — Даже не проси, милый, — рассмеялась женщина, поднимаясь со стула. Она подошла к раковине, чтобы помыть руки, и через плечо оглянулась на сына. — Отрасли, конечно, длиннее, чем обычно, но мне уже даже начало нравиться. Сейчас же лето, учителя не будут больше ругать. Разве тебе не нравится? — Ты сама говорила, что я зарос, как рокер. — Рокеры не всегда плохи. Да и ты ведь играешь на гитаре… ну, учишься. Эх, знала я в юности одного рокера. Но у тебя прическа получше, — женщина спешно вытерла руки и отложила полотенце в сторону, торопясь снова сесть за стол. Должно быть, слишком болели ноги после тесных туфелек. — Пока это будет так, можешь не стричься. У меня руки сегодня не поднимаются, был слишком трудный день. — Ла-а-адно, — протянул Чонгук, снова ровно развешивая полотенчико. — Что-то случилось на работе? — Случилось, — кивнула женщина и потянулась, устало зевая. — Один из наших автомобилей попал в аварию сегодня утром. Водитель, к сожалению, погиб по дороге в больницу, приятный был мужчина, молодой еще. Он арендовал этот «Хёндай» только вчера, а сегодня весь день гремели проверки и разбирательства. Если эксперты установят, что автомобиль был неисправен, будут серьезные проблемы. Начнется… Чонгук посмотрел в окно. Он стоял спиной к матери и ровно расставлял кружки на полочке. Про аварию он уже успел услышать еще утром, слухи доползли, ведь это произошло недалеко от его школы. Про возможные последствия тоже догадывался. Или не догадывался ни о чем конкретном, а просто чувствовал тревожное настроение матери. Непосредственно ей не придется ни за что отвечать, но сомнений не было — такое событие отразится и на жизни простого администратора. Женщина монотонно жаловалась на свои опасения, на несправедливость, на грубость начальства, на придирки комиссии. Чонгук до последнего возился с посудой. А после, когда голос матери с тяжелым вздохом стих, повернулся. — Не переживай, — улыбнулся он, — интуиция подсказывает мне, что всё будет хорошо. Так что не стоит тратить свои нервы. Ужинать будешь? — Нет, спасибо, милый, — опуская взгляд, пробормотала женщина, — спасибо. Я лучше приму душ, взбодрюсь, возьму себя в руки и… приготовлю на ужин что-нибудь вкусное. Хочешь пирог с курицей? Нужно хорошенько отметить начало каникул и накормить тебя домашними вкусностями, пока ты не уехал. — Она встала, хлопнув в ладоши, готовая приступать к выполнению плана. — Положи мороженое в морозилку, кстати. Чонгук проводил взглядом уходящую с кухни мать и осторожно заглянул в пакет с покупками, который не успел разобрать. Шоколадное мороженое, пара пачек рисовых пирожков с маринованной сливой, печенье с карамельной начинкой, вафли, чипсы. Мальчишек ждал настоящий пир. Чонгук дернулся от неожиданности, когда мама вдруг снова заглянула в кухню. — И еще, — прошептала она, — спрячь печенье и чипсы от братьев. Это я купила для тебя, возьмешь в автобус, чтобы не скучал. И не говори им, а то поднимут бунт. — Ну, теперь-то я точно не заскучаю, — с улыбкой покивал парень.