orange and lavender

Генос перестал рубить мясо, раздув ноздри, когда в воздух хлынули лаванда и сандаловое дерево. Сайтама, должно быть, вернулся из магазина. Даже находясь в квартире, Генос чувствовал пьянящий запах альфы. Это заставило его рассеянно сжать бедра вместе, его взгляд был пустым, когда он уставился на лук под своим ножом. Иногда он все же позволял себе наслаждаться нежным, ароматным запахом, позволял ему окутывать свои чувства, позволял своим глазам закрываться и позволял своему разуму блуждать. Но он быстро стряхивал с себя эти ощущения, мысленно ругая себя за свою слабость. Он уже давно смирился с тем, что считает Сайтаму чем-то большим, чем его сэнсэй, а также с тем, что его чувства, скорее всего, не будут взаимными. Сайтама недвусмысленно заявил, что ему не нравятся ни мужчины, ни кто-либо еще, как показалось Геносу. После нескольких недель недовольства собой он понял, что ничего не может с собой поделать. Он был влюблен в Сайтаму, и находиться в такой непосредственной близости от альфы, обладающего такой силой и превосходством, было нелегко справиться с его чувствами. Хотя Генос скорее должен был похвалить себя за то, что обладает самоконтролем святого. Он также должен был поблагодарить доктора Кусено за то, что тот дал ему возможность контролировать выражение своего лица и за его неспособность краснеть. Сам Генос был омегой, чертой, которую нельзя было устранить, каким бы бесчеловечным он ни был. Он испытывал жар, как и любой другой омега, и ненавидел его так же сильно, как и любой другой омега. Он думал об этом как о слабости, неспособности контролировать себя. Хотя он и знал, что этот процесс был совершенно естественным и ничего нельзя было поделать, ему не нравилось внезапное желание быть покорным, отдавать и отдавать, пока он не получит то, что хочет. Поскольку и он, и Сайтама не были связаны браком, Генос никогда не переступал черту. Он уходил каждый раз, чтобы остаться у доктора Кусено всякий раз, когда один из них становился... инстинктивным. Так было гораздо проще. Это уменьшало вероятность того, что произойдет что-то, о чем они оба будут сожалеть. Генос недавно прошел свою последнюю горячку около двух месяцев назад, и Сайтама тоже не должен был ждать ее еще два месяца. Это было довольно неортодоксально для несвязанных особей, которые не имели намерения спариваться, чтобы жить вместе, особенно когда это были альфа и омега. Хотя Генос уже давно смирился с тем, что ни он, ни Сайтама не были чужими друг для друга. Кроме того, это заставило его работать над собой. К первым месяцам совместной жизни было трудно привыкнуть, и Генос вынужден был признать, что в те времена сильный запах Сайтамы порождал в нем запретные мысли гораздо чаще. Но теперь они чувствовали себя более комфортно рядом друг с другом, по крайней мере, так казалось Геносу. Они нашли функциональность в их образе жизни, приятных друзей. Однако по мере того, как запах Сайтамы приближался, что-то заставляло Геноса жадно сглатывать, он не мог не думать о большем. Генос слышал, как открылась дверь, и, как только снова поймал себя на мысли о том, чего ему хотелось бы, быстро продолжил снова резать лук, хмуро отчитывая на себя за эти глупые кратковременные погружения в фантазию. — Эй, Генос. Я купил яйца, но на ветчину скидки не было. Я ошибся датой на купоне, — он практически слышал хмурый взгляд в голосе своего сэнсэя. — Ну и ладно. Мы просто обойдемся без него. Добро пожаловать домой, сэнсэй, — сказал он, бросив взгляд на мужчину через плечо. Сайтама неопределенно хмыкнул, открывая холодильник и складывая туда яйца. — Я также хотел купить острый соус, но он был слишком дорогим. Он вздохнул. — Я обязательно не забуду купить его в следующий раз, — ответил он с кивком, уже создавая мысленную заметку. Снова пауза, наполненная тишиной. — А еще я принес тебе суши, которые ты любишь. Это вызвало легкую улыбку на его, трепетное чувство, коснувшееся его сердца. Сайтама выпрямился и вышел из-за спины Геноса. Послышалось шарканье ног, но оно почти сразу же прекратилось. Лаванда и сандаловое дерево ошеломляли, и Генос нахмурился, когда Сайтама даже не пошевелился, чтобы отойти. Он чувствовал его за спиной, его присутствие вырисовывалось и слегка опьяняло. У геноса мелькнула мысль обернуться и спросить своего сэнсэя, не случилось ли чего-нибудь, но что-то его остановило. Это было что-то нематериальное, что-то такое, что он не смог бы точно определить. Это заставляло его пальцы дрожать, а дыхание прерываться. Он снова сжал свои бедра, крепче сжимая в руке нож. В воздухе стоял какой-то густой запах. Это заставило Геноса заерзать, паровые отдушины угрожали вырваться в ответ на его нервозность. Однако внезапно Сайтама сделал глубокий вдох и резко выдохнул. Генос чуть не вздрогнул, когда почувствовал, как воздух струится по его шее. В следующее мгновение Сайтама уже сидел перед телевизором, переключая каналы. Генос нахмурился, глядя на свои овощи. За все те месяцы, что они прожили вместе, общаясь с феромонами друг друга, ничего подобного раньше не случалось. Он тряхнул головой, чтобы снять напряжение, и продолжил готовить ужин, как будто ничего особенного не произошло. Сайтама-сенсей казался относительно нормальным, хотя Генос не мог не заметить небольшой сдвиг в его запахе. Это было, пожалуй, более экзотично, как в тропическом лесу, но, возможно, это был просто переосмысленный Генос. Как бы то ни было, чайник уже вскипел, и ужин прошел так же нормально, как и всегда, с случайными разговорами и разговорами о продажах между ними. Пришло время ложиться спать, и то, что произошло на кухне, осталось позади. Они пожелали друг другу спокойной ночи, и все было кончено.