Апрель

"Был апрель и в любви мы клялись, но увы, пролетел желтый лист по бульварам Москвы..." Дежурство подходило к концу. Майор Андрейченко писал рапорт о задержании карманника и мурлыкал себе под нос нестареющий шлягер Шуфутинского. Майор Андрейченко пребывал в совершенно прекрасном расположении духа. И, как это обычно бывает, было просто обязано случиться то, что испортило бы ему это расположение. Из-за двери сначала послышалась возня и приглушенные матюки, после чего дверь кабинета с грохотом распахнулась. -...Ты слышь, мне не дерзи тут! Шпана! - лейтенант Ридякин явно заканчивал не самый приятный диалог, прежде чем ворваться следом за чуть не слетевшей с петель дверью. "Вечер резко перестал быть томным", - подумал майор и отложил ручку. Рапорту предстояло подождать. - Т-арищ майор! Принимайте клиента! - с этими словами Ридякин втолкнул в помещение высокого худощавого парня в кожаной куртке и гоповатой шапочке. Андрейченко едва не застонал. Лейтенант пихнул задержанного на стул, подмигнул двумя глазами сразу - Располагайся, чучело, а мне еще остальных принимать - бросил на стол майора тощую папочку и так же вихрем унесся. Даже дверь за собой не закрыл, мудила. "Ну ладно, мы не гордые". Андрейченко неторопливо встал, не глядя на задержанного, неторопливо прикрыл уже едва на соплях держащуюся дверь - "Опять Фаулируллин зажал финансирование, черт, вроде татарин, а жадный, как еврей" - и так же неторопливо вернулся на свой стул. - Ну что, Конноровский. Что опять умудрился натворить? - и, не дожидаясь ответа, добавил - Головной убор снимают в помещении. Парень шмыгнул носом и стянул шапочку. Зыркнул карими глазищами. - Ничего я не натворил, Геннадий Павлович. Андрейченко вздохнул и открыл любезно предоставленную Ридякиным папочку. - Сейчас посмотрим. Так... числа.... часов.... по адресу.... бар "Эдем"... устроил драку с лицами... Понятно. Что не поделили, Конноровский? Задержанный резко вскинулся - Да они сами виноваты! Пристали к девчонкам, а охрана стоит и в шары ебе... - Выражения! - гаркнул майор. Парень осекся, но тут же продолжил - В общем, там уже чуть ли не изнасилование, а эти стоят и как будто ничего не видят! - Ну а ты, конечно, заступился? - Конечно! А вы бы иначе поступили? Андрейченко отвлекся от бумаг и бросил на него суровый взгляд из-под густых бровей. - Ты на меня-то не переводи. Ты рассказывай, как было. Твои девчонки что ли? Парень немного стушевался. - Нет, я их в первый раз видел вообще. Но это же не значит, что я должен был ничего не делать! - Не должен, - согласился майор, - Ты должен был обратиться к охране либо вызвать полицию, если охрана не принимает мер. Задержанный невесело усмехнулся - Да? И когда бы ваши приехали? Когда девчонок уже бы расчленили? Возмущенный майор открыл было рот, но тут же закрыл. Не попишешь против правды. Личного состава не хватает, патрулей дай бог два экипажа на весь огромный мегаполис. Поэтому Андрейченко вздохнул и снова уткнулся в документы. - А те двое, что приставали, их знаешь? Парень дернул плечом, прикусил подбитую губу. - Да без понятия, какие-то подвыпившие гопники. Налакались и решили до девок доеб... - Выражения! Парень уставился взглядом в пол. - Ну и вот, я им одно замечание, второе, они в драку. Ну я их немного тоже... А потом наряд приехал и нас всех в бобик. Ну и все. - Все, говоришь... - майор перебирал листочки со скудными рапортами патрульных. - Геннадий Павлович, ну разве я не прав? - вскинулся задержанный, - Разве я совершил что-то ужасное или, может, аморальное? Майор окинул его внимательным взглядом. - Ну так-то ты закон нарушил, Конноровский, и это уже четвертый привод в участок. И каждый раз ты не виноват, каждый раз делаешь все правильно... - Ну! - Но у нас такие законы, Конноровский. И даже твои благородные намерения не стоят выше них. Парень сник и принялся комкать в руках шапочку. Андрейченко снова вздохнул. "Вот ведь неугомонный! Что же с тобой делать..." Внутренне майор, конечно, был на стороне парня. Защитить девчонок от пьяных приставал - дело правильное. Что Конноровский не врет, майор и не сомневался. Тот был просто патологически честен, рьяно стоял за справедливость и не стоял в сторонке, если кого-то при нем обижали. Порой это кончалось визитами в местное отделение полиции. И каждый раз Андрейченко, выросший на "Дяде Степе", не мог заставить себя впаять парню что-то серьезнее административки. - Четвертый привод, Конноровский, - задумчиво повторил майор, постукивая ручкой по столу, - Так и до сто пятнадцатой однажды допрыгаешься. Парень фыркнул, но не ответил. - Гопарей-то сильно потрепал? Кости целы хоть? - Да целы, - неохотно отозвался задержанный, - Ничего им не будет, на таких заживает как на собаках. Дверь снова открылась, но в этот раз уже медленнее. В кабинет сунулась рожа Ридякина. - Что, миндальничаешь опять, майор? Снова штраф и баиньки? Андрейченко резко опустил папку на стол, постаравшись хлопнуть ей как следует - Субординация, лейтенант! Оформили остальных задержанных? - Но проблемо, - гоготнула рожа, - По пятнашке бандерлогам, уже в обезьяннике релаксируют. И этого - Ридякин кивнул на парня - Туда же рекомендую, чтоб мозги на место встали. Майор даже не взглянул в его сторону. - Свободны, Ридякин. Завтра на оперативке чтоб доложили по всей форме. Рожа стала обиженной. - Так точно, т-арищ майор, - с этими словами лейтенант исчез за дверью. На этот раз не забыв ее закрыть. - И что мне с тобой делать, бэтмен ты провинциальный, - Андрейченко вновь уставился на задержанного и забарабанил по столу пальцами. Парень поджал губы, но промолчал. "Ишь ты, паиньку включил". - Ну вот что тебе неймется, - снова начал майор, - Семья у тебя прекрасная, образцово-показательная, учишься ты отлично, друзей вагон. А если узнают в институте про твои приводы? А что отец твой скажет? - Он поймет, - дернул плечом Конноровский. Андрейченко вздохнул. Подумал про кума Тыкву из известной детской сказки, и вздохнул еще раз. Затем потянулся на край стола. - Ну тогда вот что. На тебе бумага, на тебе ручка. Пиши. Он положил перед задержанным чистый листок А4 и бросил сверху шариковую ручку. Конноровский поднял на него недоуменный взгляд. - Пиши, - повторил майор, - Начальнику отдела полиции... района... Фаулируллину... тыры-пыры, регалии его ты знаешь... Прошу! Так и пиши, ага. Прошу принять меня в состав добровольной народной дружины... Парень перестал строчить и вскинул настороженный взгляд. - Да-да, уважаемый. Раз мы никак не можем победить твою патологическую тягу к защите слабых и обиженных, то пустим ее в нужное русло. В Управлении с этого года решили возродить народные дружины. - Как в Советском Союзе? - улыбнулся задержанный. - Так точно. Корочку получишь, полномочия, будешь официально с патрулями выезжать. Да и четыре привода твои надо ведь как-то отрабатывать. Улыбка Конноровского расползлась еще шире. - Внизу - дата и подпись. За окном уже было темно, хоть глаз выколи. Андрейченко накинул пальто, на сегодня чувство выполненного долга преисполняло его даже больше обычного. Он уже предвкушал приятный вечер дома в компании бутылочки пива и теплого мохнатого Сумо, когда дверь - "Чтоб тебя, завтра же иду к Фаулируллину, пусть хоть откуда деньги вытаскивает!" - снова распахнулась и в кабинет влетел до усрачки довольный жизнью Ридякин. - Уже домой, т-арищ майор? - Чего хотел? - недовольно буркнул Андрейченко. - Гена, ты не поверишь! - радостно заорал лейтенант, переходя на неформальный стиль общения. Майор поморщился. - Блять, Ридякин, сбавь тон голоса и сияние своего ебала. - Пр-шу пр-щения! - Ридякин вытянулся по стойке смирно, но тут же снова затараторил. - Ты помнишь тот висяк с ножевыми? Ну, нарколыга на Гоголя? - И? - Короче, это те два гондураса сегодняшних его и кончали. Прикинь? Он им дозу организовал, а они бабок заторчали, ну и чтоб не расплачиваться, решили его по-тихому чпокнуть. - Женя, в зад тебе батон, - не выдержал Андрейченко, - Ты лейтенант, а лексика как у зоновского пахана! Ну ты фильтруй хоть немного! Однако тот лишь отмахнулся. После окончания рабочего дня служебная этика лейтенанта мало волновала. - Короче, ты понял, о чем я. Так что в жопу целуй своего утырка Конноровского за такой подарочек, - он заржал и так же бодро ускакал. Не закрыв дверь. "Много ли для счастья человеку надо". Майор хмыкнул и сделал себе пометку - поставить новоиспеченного дружинника Конноровского в первый патруль к Ридякину. "Вот сам его как раз и поцелуешь, куда захочешь". За окном стояли последние апрельские деньки.