нелюбовь

I       Стэн полулежал в своей кровати, опершись спиной на ее изголовье и подложив под лопатки подушку. Он устало листал ленту новостей, беглым взглядом скользя по фотографиям и подписям к ним, иногда задерживаясь, чтобы прочитать что-то особенно интересное. Билл лежал на его влажном плече, касаясь своими взмокшими волосами шеи Уриса, и наблюдал за движениями его пальцев по экрану смартфона, но его мысли были где-то не здесь.       Что-то не давало Денбро покоя. Какое-то тревожное чувство уже не первую неделю беспокоило его, и чувство это определенно касалось Стэна. Что-то поменялось между ними. Вернее, что-то изменилось в отношении Стэна к нему — в том, что и как он говорит, как целует Билла, как ведет себя с ним на людях и наедине, да даже в постели все стало как-то не так. И это не было чем-то вроде бытовухи или угасшей страсти, через которые проходят многие пары. Нет. Это было что-то гораздо более страшное. Но заговорить о своих догадках Билл не решался — слишком боялся того, что они подтвердятся. Поэтому он сильнее прижался к своему парню, обняв его свободной рукой, и прикрыл глаза, стараясь отогнать ненужные мысли.       А в голове всплыло воспоминание об их первом разе, когда они лежали здесь, на этой же кровати. Но все было не так. Они смотрели друг другу в глаза и переплетали пальцы; Билл видел, как смотрит на него Стэн, и думал, что готов умереть за этот взгляд. — Такой красивый, — шептал Стэнли, перебирая пальцами пряди волос своего мальчика.       Билл не знал, куда деть себя и заливался краской от смущения и переполнявших его чувств. Он молчал, продолжая смотреть в любимые карие глаза и думать, что такого он, определенно, не чувствовал еще никогда. Ему спокойно, ему уютно, ему надежно. И он совершенно точно счастлив. — Не ври, я самый обычный, — улыбаясь, опустил взгляд Билл. — Самый красивый на свете, — не унимался Стэнли и, помолчав, заулыбался. — И громкий, оказывается.       Билл почувствовал, как вспыхнули жаром его уши и щёки, и, разозлившись на Уриса, перевернулся на другой бок. Стэн, смеясь, обнял его со спины и уткнулся лицом в шею. — Ты прекрасный, Билл. Полностью. Ты даже стесняешься мило.       Билл не поворачивался обратно, на этот раз из-за глупой влюбленной улыбки, которую Стэн, несомненно, назвал бы самой красивой на земле.       Стэнли, не отрываясь от экрана телефона, приобнял Билла за плечо, едва ощутимо притянул его поближе и почти невесомо поцеловал в макушку. И снова что-то щелкнуло у Денбро в голове: всё не так. Трогательный жест, но какой-то механический, пустой. — Стэн, что случилось? — спросил Билл неожиданно для самого себя и тут же почувствовал, как ускоряется его пульс, и тревога новой волной обволакивает все его внутренности. — Ты о чем? — водя кончиками пальцев по плечу Билла, задал встречный вопрос Стэнли. — Между нами, Стэн, — набравшись решимости и поднимаясь с плеча Уриса, начал Денбро. — Мы только что занялись сексом, а ты ведешь себя так, будто тебе дела до меня нет. И это уже не в первый раз, я же вижу, что ты изменился. Если я что-то сделал не так, то ты скажи, а то знаешь же, я себе напридумываю. — Знаю, — Стэн отложил телефон в сторону, сел напротив Билла и, глубоко вздохнув, взял его за руку. — Малыш, прости меня, пожалуйста. — Он помолчал, собираясь с мыслями, потому что явно не был готов к подобному разговору прямо сейчас. — У тебя появился кто-то? — с ужасом в глазах спросил Билл, начиная выдергивать свою руку, но Стэн сжал ее сильнее. — Конечно, нет. Я бы никогда так с тобой не поступил. Я же знаю, как сильно ты любишь меня, — он снова помолчал, бессильно глядя в бездонные, полные надежды глаза. Нежно положил ладонь на шею Билла и, зажмурившись, поцеловал его чувственно и глубоко, как будто стараясь вложить в этот поцелуй остатки того, что когда-то лилось через край. Оторвавшись, он взглянул в прекрасное, но такое потерянное лицо Денбро и прошептал: — Я знаю, как ты любишь меня, Билл. Пожалуйста, прости. Но я тебя больше нет.       Билл едва заметно помотал головой, будто отказываясь верить словам Стэна, но тот так же едва заметно кивнул, мол, да, это действительно так. Денбро соскочил с кровати и начал спешно собирать все свои вещи (о половине из них он тогда, конечно же, не вспомнил — за полгода отношений их в комнате Уриса накопилось немало), стараясь не поворачиваться к Стэну лицом, чтобы тот не увидел предательски намокшие глаза. — Билл, ты только не плачь, пожалуйста, — и без того все понимая, слишком хорошо зная своего мальчика, попросил тот. — И себя не вини… Слышишь? — Билл даже не обернулся. — Я правда не хотел, чтобы всё так… я не знаю, почему так получилось. У меня не было кроме тебя никого и сейчас нет, я клянусь. Я просто… разлюбил. Я не хотел, чтобы ты узнал, не хотел больно сделать. Но ты и сам все понял. Наверное, стоило сразу сказать…       Стэн не знал, воспринимает ли Билл его слова сейчас, — он только смотрел, как тот наскоро одевается, собирает вещи, то и дело вытирая щеки тыльной стороной ладони, и закрывает за собой дверь. II       Они старались избегать друг друга настолько, насколько это вообще было возможно, учитывая, что они учились в одной школе и общались с одними и теми же людьми. Тяжелее всего приходилось их друзьям, которые знали: если гулять с ними пойдет Стэн, то не пойдет Билл; если пойдет Билл, то откажется Стэн. В присутствии кого-то из парней никто, естественно, не упоминал их отношения и разрыв, который, к слову, для всего клуба неудачников стал большим потрясением. Ребята всегда восхищались тем, как парни нежно и трепетно относились друг к другу, и считали, что если любовь есть, то она выглядит именно так.       Сначала все были уверены: они помирятся. И пока Беверли убеждала Билла в том, что им нужно хотя бы поговорить по-человечески, Ричи и Эдди не отлипали от Стэна с просьбами еще раз хорошо подумать. Но все это оказалось бесполезным, и неудачникам наконец пришлось свыкнуться с мыслью, что на этой истории пора поставить точку.       Шло время, и Стэн отвыкал. Сначала он, конечно, много думал над тем, не было ли его решение опрометчивым. Он задавался вопросом, действительно ли его чувства прошли или это было временное помутнение. Однажды он даже оказался перед домом Билла, решившись все-таки поговорить, но в последнюю минуту развернулся и зашагал прочь, решив дать себе еще немного времени.       И это помогло. Со временем он перестал проверять сообщения, едва проснувшись, в надежде увидеть привычное «с добрым утром, любимый». Пропало желание созваниваться каждый вечер, чтобы молчать в трубку, слушая бесконечные рассказы Билла обо всём на свете — начиная со своих необыкновенных снов и заканчивая мистическими историями собственного сочинения. Пропала потребность постоянно видеть Билла; его глаза перестали казаться такими бесконечно глубокими и умными; лицо его теперь не казалось каким-то особенным — просто симпатичным, достаточно симпатичным для того, чтобы влюбиться; и в его улыбке не было ничего неземного — он заметил в школе — такая же, как у всех. Стэнли отпустил его окончательно, поняв, что верно истолковал свои чувства тогда, — он действительно его не любил и долгое время жил одной лишь привязанностью.       Биллу это время казалось вечностью. Он раз за разом прокручивал в голове момент их расставания, пытаясь найти ответ на вопрос, что же он, в конце концов, сделал не так. «Билли, ты не при чем, — твердила Беверли, — так случается, чувства проходят. С этим остается только мириться. И поешь, пожалуйста, ты за два дня ни разу к еде не притронулся». Тогда Билл съедал пару ложек того, что принесла подруга, и снова откидывался на подушку, глядя в потолок.       Он стал реже появляться в школе, меньше есть, меньше гулять и в принципе выходить из дома — всё это для него утратило смысл. И если сначала он обсуждал с друзьями свои чувства, то потом, не найдя отклика и понимания, устав от бесконечных «двигайся дальше», «это не твой человек», окончательно закрылся в себе. Он понял, что ему некому сказать, как сильно он хочет ещё хотя бы раз прикоснуться к мягким кудряшкам или посидеть вместе на уроке, держась за руки под партой и обсуждая планы на вечер.       Прятки Стэнли и Билла друг от друга продолжались около месяца, пока не наступил день рождения Ричи с его «мне похуй кто там кого бросил, я хочу, чтобы все мои друзья пришли».       И они пришли, оба. Обменялись короткими «привет» и чуть менее короткими взглядами. В этот день они не говорили друг с другом лично, но, когда вы находитесь в одной компании, смеетесь над одними шутками, играете в одни игры, это сближает. Вы как будто общаетесь, не говоря ни слова. Как в прежние времена, когда они еще встречались, и в компании практически не взаимодействовали друг с другом, но между ними всегда сохранялась невидимая ниточка, ощущение того, что они вместе.       Когда время перевалило за три часа ночи, Ричи сообщил, что спать Стэн и Билл будут в комнате родителей, кто-то — на кровати, кто-то — на диване. Спорить никто не стал, да и какая разница, в конце концов? Распределив спальные места между друзьями, Тозиер предложил покурить, и все, кроме Стэна и Билла, охотно поддержали идею, а парни ушли спать. — Их точно можно оставлять наедине? — спросила Беверли, затягиваясь сигаретным дымом на балконе Ричи. — Бев, ну что плохого может случиться? В лучшем случае — поговорят, может, даже помирятся. В худшем — уснут, — прикурив и затянувшись, ответил Тозиер. — Кстати, об этом. Каспбрак, ты спишь со мной на диване, — Ричи выдохнул дым прямо в лицо Эдди, и тот закашлялся. — Если не умрешь от приступа астмы раньше, конечно.       Эдди выхватил у Ричи сигарету и бросил вниз. — Если хочешь спать рядом со мной, то, будь добр, не воняй, — сказал он, скрещивая руки на груди. — Прости, просто привык, что твоей маме нравится, — парировал Ричи и тут же ловко увернулся от пинка.       Стэн тем временем расстилал на кровати постельное белье, а Билл, укрывшись пледом на диване, наблюдал за его действиями. — Что? — спросил Урис, невольно улыбнувшись под любопытным взглядом Билла. — Это все так странно… Как будто ничего и не происходило. — Как будто я и не поступал как мудак? — перестав улыбаться, спросил Стэнли. — Я соскучился, — шепотом произнес Билл. — Я тоже.       Этой ночью они переспали. Без какой-либо подготовки и защиты, комкая простыни и закрывая друг другу рты ладонями, чтобы друзья не слышали. Стэн был пьян и очень хотел секса. Билл был практически трезв и отчаянно хотел всё вернуть.       Стэн был груб как никогда раньше. Он, определенно, соскучился по тому, что было у них с Биллом и, определённо, очень хотел его — алкоголь в крови, месяц без секса и сладкое личико Денбро сделали свое дело.       Еще месяц назад он и представить не мог, что может быть таким с Биллом. Раньше комфорт и удовольствие его мальчика были для него первоочередными, иначе и быть не могло.       Однажды ему захотелось Билла прямо в школьной библиотеке. Когда Денбро стоял у книжной полки и открывал один за одним учебники в поисках нужного, Стэн подошел к нему, обнял сзади, положил голову на плечо и, обжигая дыханием шею, прошептал: — Что читаешь, малыш? — Стэн, люди же увидят, — скидывая его руки с талии, засуетился Билл. — Мы здесь одни и… — Урис потряс связкой ключей в руке. — Мне не нравится, когда мы делаем что-то незаконное Стэн, — скрестив руки на груди, сказал Денбро. — А это тебе тоже не нравится? — спросил Стэн и поцеловал Билла нежно и в то же время страстно, как умеет только он. Билл промолчал. — А это? — Стэн поцеловал его шею, заставляя парня покрыться мурашками, слегка втянул губами нежную кожу, оставляя бордовое пятно, и широко провел по нему языком. — Нравится?       Ответом стал рваный выдох, прикрытые глаза и учебник, откинутый на какой-то столик за ненадобностью. Билл зарылся пальцами в беспорядочно торчащие кудри и притянул Стэна к себе для поцелуя, на этот раз беря инициативу на себя, покусывая его губу и чувствуя, как он в ответ на это улыбается в поцелуй. — А так тебе нравится? — в поцелуй прошептал Стэнли, кладя руку на ширинку Билла, поглаживая возбужденный член. Денбро, зажмурившись от удовольствия и прогнувшись в спине, издал приглушенный стон и схватился рукой за стеллаж позади. — А если я сделаю так? — спросил Стэн, опускаясь на коленки.       Сейчас Стэн ни о чем не спрашивал. Он только сжимал запястья Билла до боли и будущих синяков и резко двигался в нем, выбивая рваные крики, заглушаемые его рукой. Вот только целовал Билла так же много, как раньше, — Стэн всегда очень любил целоваться. Билл, кажется, тогда плакал, прижимаясь к нему и, вроде бы, постоянно шептал «я люблю тебя». Вроде бы. Стэн не уверен, да и это было не так уж важно.       Они засыпали, держась за руки, под одним одеялом, совсем как раньше. Билл говорил о том, как соскучился, а Стэнли молча слушал, большим пальцем поглаживая его запястье. III       Наутро Ричи, конечно же, заглянул в комнату, где они спали, немного приоткрыв дверь. Увидев Билла, устроившегося на груди Стэна и лежащего с ним под одним одеялом, он закрыл дверь и помчался сообщать радостную новость остальным неудачникам. — А ты уверен, что они помирились? — спросил Эдди, сонно потирая глаза. — Нет, Эдс, они просто подрались, а потом заснули вместе. — Ну, мы с тобой, вроде, так и делаем обычно. — Что ж, — сказал Майк, собирая разбросанные по полу бутылки и упаковки от еды, — кажется, теперь мы, наконец, сможем воссоединить наш клуб.       Билл уже не спал. Он лежал, прижавшись щекой груди Стэна, ждал, пока тот проснется, и дышал еле слышно, будто боясь спугнуть момент.       Стэн открыл глаза и осмотрелся, не сразу сообразив, где находится. За несколько секунд вспомнив события вчерашнего вечера, он опустил взгляд на темноволосую макушку, глубоко вздохнул и произнес, сообщая о своем пробуждении: — Доброе утро. Билл приподнялся, посмотрел в его лицо и улыбнулся: — Как ты? — Нормально, — садясь на кровать, ответил Стэнли. — Все уже проснулись? — Кажется, да. Нам тоже пора вставать. — Угу, — согласился Стэн и свесил ноги с кровати. Он нашел на полу свои джинсы и начал натягивать их на ноги. Билл надел футболку и подошел к зеркалу, чтобы привести взъерошенные волосы в порядок. В глаза сразу бросились яркие засосы на шее и ключицах, и Стэн, подняв взгляд на него, тоже обратил на них внимание, мысленно поражаясь самому себе. — Прости за это… Я не хотел так грубо с тобой. — Все нормально, — улыбнулся Билл, — было круто. — Наверное, теперь нет смысла выходить из комнаты по очереди, да? — Ага. Тем более, Ричи уже успел нас навестить, пока ты спал.       И все-таки, выйдя на кухню, ребята постарались сделать максимально непринужденные лица. Поздоровавшись со всеми, Билл начал заваривать себе чай, а Стэн полез в холодильник. Неудачники тактично не обращали внимания на пунцовые засосы на шее Билла и говорили о чем-то отвлеченном, уплетая завтрак. — Так вы, ребята, снова вместе? — выпалил Ричи и тут же получил от Бев пинок под столом. — Ричи! — грозно прошептала она. — Что? Можно подумать, мне одному интересно. Ну, я прав? — Да, — произнес Билл, садясь за стол к остальным. — Нет, — одновременно с ним произнес Стэн, садясь напротив.       Повисло молчание. Пару секунд все обдумывали сказанное, но по недоуменному лицу Билла ребята быстро поняли, в чем дело. Беверли пыталась придумать, что сказать, но не смогла и начала глазами искать поддержку у кого-то из ребят. Она встретилась взглядом с Ричи. — Что ж, — попытался разрядить обстановку тот, — никто не видел моего кота? Он, кажется, вечером еще был дома, а сейчас я не могу его нигде найти.       Билл встал из-за стола и быстрыми шагами направился к выходу. Он хлопнул дверью, и в комнате снова повисла тишина. Беверли собралась было что-то сказать Стэну, но тот опередил ее, сорвавшись с места и побежав за Биллом. — Эти двое когда-нибудь меня доведут, — произнес Ричи, кусая бутерброд.       Стэнли выбежал на крыльцо и окликнул Билла, стремительно удалявшегося от дома. Тот обернулся, и Урис, не успев придумать, что сказать, выдал только: — Прости. — За то, что воспользовался мной? Ничего, пустяк, — нарочито холодно ответил Билл. — Я не хотел тобой пользоваться, правда, Билл. Вернее… может, и хотел, но я думал, что ты тоже. Я не знал, что ты воспримешь это, как… — Ты же знаешь, что я люблю тебя. — Все еще? — Стэн сочувственно посмотрел на него и опустил взгляд, встретившись с глазами, полными все еще не утихшей боли. — Нет, я не знал, я думал, мы могли просто… — Подумай еще, — отрезал Билл и зашагал прочь. IV — Я хочу просто спать с ним, — выдал Билл, когда Беверли сидела у него в комнате тем же вечером. Она заглянула к нему после случившегося, но не сразу, решив дать ему немного остыть. — На тебя это не похоже, — ответила девушка, обеспокоенно посмотрев на друга. — Ты же не планируешь его так вернуть? — Я не знаю. Может быть. По крайней мере, кому от этого хуже? — А ты уверен, что ему это нужно? — Но мы же переспали этой ночью. — Он был пьян, Билл. — Он сказал, что скучает. — По сексу, но не по тебе. Возьми себя в руки, наконец. Да, неприятно получилось, вы друг друга недопоняли. Теперь ты знаешь, что у него на уме и на душе, и больше не повторишь эту ошибку. — Повторю. Я хочу повторить. — Знаешь, что? — Беверли начала заметно раздражаться. — Пожалуйста. Спи с ним, позволяй тобой пользоваться и играться с твоими чувствами. Но даже не думай потом приходить ко мне и жаловаться, окей? — Бев, — Билл взял ее за руку, — я очень ценю то, что ты так переживаешь. Но не стоит, правда. Мне уже нечего терять. V — Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Стэн у Билла, сидя на их месте, куда Денбро позвал его поговорить. — Не делай вид, что тебе не насрать на мои чувства. — Мне не насрать Билл. То, что я не чувствую ничего к тебе, не значит, что мне плевать на тебя.       Билл крепко обнял Стэна и положил голову к нему на плечо. Урис обнял его в ответ. Они стояли так несколько минут, и Стэн что-то говорил о том, что у них все равно ничего не получится, что ничего не будет как прежде, и что он не собирается ему ничего обещать и брать на себя какую-либо ответственность, и что никакие это не отношения — они просто возобновляют общение. И, может быть, что-то еще. Билл не слушал. Билл любил слишком безотчетно и сильно, чтобы брать эти слова в расчет. Он слишком скучал этот месяц, чтобы понять, что от прежних чувств Стэна ничего не осталось, чтобы почувствовать холод, который неспособно было растопить даже его собственное тепло.       На этом месте они когда-то начали свои отношения. Они оба были тогда ужасно влюблены друг в друга, и только слепой мог не заметить этого. Вот только сами они предпочитали не говорить об этом ни с другими, ни друг с другом. На вечные подколы друзей они только смущались и переводили тему, делая вид, будто их шутки — полный бред, недостойный внимания. А сами не могли друг без друга ни минуты: сидели за одной партой в школе, что-то рисуя друг другу на полях тетради, в компании друзей всегда держались рядом, поодаль от остальных (так что их в конце концов обвинили в сепаратизме) и проводили вечера, гуляя по берегу реки вдвоем. Когда начинало темнеть, они вместе шли домой, жалея о том, что им придется расстаться до завтрашнего дня. Стэн провожал Билла, и они каждый раз неловко молчали, прежде чем обняться на прощание, как будто каждый считал нужным что-то сказать, но не мог подобрать слов.       В один из таких вечеров, гуляя вдоль берега и болтая о путешествиях по миру, которые непременно ждут ребят, когда они закончат школу и станут самостоятельными, парни набрели на то самое место. Они проходили здесь кучу раз, но только сейчас, когда Стэн остановился тут, чтобы прикурить, обратили внимание на то, что кусты скрывают углубление в отвесной скале — небольшое, но достаточное, чтобы вместить двух-трех человек. Обрадовавшись находке, парни решили, что на следующий день обязательно принесут сюда что-то, на чем можно посидеть, потому что вид на реку отсюда открывался ну просто потрясающий.       Солнце садилось за горизонт и окрашивало в ярко-красный не только небо, но и стремительно бегущую воду в реке. — Пойдем домой, — сказал Стэн, — темнеет, родители будут волноваться. — Подожди, — ответил Билл, извлекая из кармана перманентный маркер. — Хочу застолбить это место. — Думаешь, кто-то кроме нас может его найти? — спросил Стэн.       Но Билл его не слушал. Он уже выводил своим неровным почерком на холодном камне скалы, окрашенном последними лучами солнца, проникающими сквозь листву кустарников, надпись: «Место Стэна и Билла». Стэн стоял неподвижно и наблюдал за каждым движением Билла, и он не знает, что на него тогда так подействовало: трогательное, почти детское поведение Денбро, романтичность момента и красота места, которое они нашли, или брошенное Ричи утром «какие вы тормознутые, Стэнли», но он на одном выдохе выпалил: — Билл, ты будешь моим парнем?       Билл обернулся, не закончив свою надпись, и, краснея, но ни на секунду не задумываясь, ответил «буду». Они по-детски поцеловались в губы, хотя, по правде говоря, парни еще не были к этому готовы, просто «надо было». Как никак, начало отношений. Их первый поцелуй произошел под последние лучи заходящего солнца в их тайном месте. Обоих тогда немного потрясывало, но дрожь эта была неописуемо приятной — волнение вперемешку с первой любовью.       Со временем это вошло в привычку — целоваться на закате в этом месте. Они никому о нем не говорили, хотя про отношения, конечно, спустя время сказали. Никто, разумеется, не удивился, а Эдди отдал Ричи двадцадку, на которую они поспорили.       Солнце уже давно зашло, и Стэн спросил, собирается ли Билл домой, вырывая его из плена греющих душу воспоминаний. — Не хочешь еще немного тут посидеть? — спросил Билл, поднимаясь с когда-то принесенной ими скамейки. — Родители будут переживать, пойдем.       Билл пошел за ним, напоследок бросив взгляд на едва различимую в лунном свете, так и не дописанную тогда надпись: «Место Стэна и Б». VI       Со временем все вернулось в прежнее русло. Клуб неудачников снова начал собираться полным составом, чему был несказанно рад Майк. Для всех Билл и Стэн просто решили сохранить дружеские отношения, хотя ребята нередко замечали неоднозначные взгляды парней друг на друга в общей компании, обращали внимание на то, что они слишком часто говорят друг о друге, что Билл начал носить свитера с длинным воротом, но не придавали этому особого значения. И только Беверли знала, что происходит на самом деле.       Она этого не одобряла, и, видя, что Биллу от этих отношений не стало лучше ни на каплю, при каждом удобном случае говорила другу об этом.       Билл не слушал. Он цеплялся за любые проявления нежности и заботы со стороны Стэна и вдохновенно рассказывал об этом Беверли, а та не решалась сказать, что это вовсе ничего не значит и Стэн ясно озвучил свою позицию. — Сегодня он сам предложил зайти за мной перед школой, — рассказывал он, лежа на кровати в комнате Бев и обняв попавшуюся под руку мягкую игрушку. — Потом мы прогуляли первый урок и пошли в парк за мороженым. Прямо как тогда, когда мы были вместе. — И ты решил, что он снова в тебя влюблен? — А что, если да, Бев? Представь себе, если все будет как раньше, даже лучше. Продолжим встречаться, расскажем родителям, как и планировали, вместе пойдем на выпускной. — Ты тут планы на будущее строишь, а он, может, спит сейчас с кем-то другим, — не выдержала Беверли.       Билл замолчал и поджал губы. — Не смотри на меня так, — чуть тише сказала она. — Просто он ведь тебе ничего не обещал, да? — Бев, не говори так, он бы никогда так со мной не поступил. — Он тебе ничего не должен, и от него можно ждать чего угодно, пойми ты уже наконец, — Беверли вышла из комнаты, оставив Денбро наедине с собой.       Этим вечером Билл пошел к Стэну. Они уже давно запланировали посмотреть фильм вместе — родители Стэна уехали к родственникам и оставили дом на него, сказав, что доверяют ему. Тот, конечно, сразу позвал Билла на ночь. И Денбро очень ждал этого вечера, потому что им редко удавалось провести время вдвоем: если раньше они скрывали отношения только от родителей, то теперь им приходилось скрывать их и от друзей. Вот только во время просмотра фильма Билл пропускал половину из сказанного героями мимо ушей, глядя на Стэна и обдумывая сегодняшний разговор с Бев.       Стэн сидел на диване, а Билл лежал рядом, перекинув через него свои ноги, и тот поглаживал их и пальцами разминал икры, увлеченно наблюдая за происходящим на экране. — Стэн, — протянул Билл. — М-м? — спросил тот, не отрываясь от экрана. — А ты спишь с кем-то еще?.. Ну, кроме меня, — краснея, поинтересовался Билл. — Что? — Сэнли повернулся к нему и недоуменно сдвинул брови. — Конечно, нет. — А почему? Ты ведь мог бы… — Билл, я, по-твоему, совсем животное, что ли? — Нет… просто… — Билл замялся, подбирая слова. — Просто ты же мне ничего не обещал, вот я и подумал… — Думай, что хочешь, но я тебе не вру. И никогда не врал. У меня есть ты, и мне этого достаточно. Я… привык к тебе, и это не так просто… начать с кем-то другим.       Это совсем не то, что хотел бы услышать Билл. Ему как будто сказали «пока что ты меня устраиваешь, но обещать я все-таки ничего не могу». Он убрал ноги с коленей Стэна и сел на диван. — Ты ведь просто пользуешься мной, да? Тем, что я люблю тебя, — спросил он, смело глядя Стэну в глаза. Тот не ожидал такой прямоты, но все же не растерялся и не отвел взгляд. — Я не знаю, — ответил он. — Не думал об этом. Может, и так. — Мог бы соврать. — Тогда зачем спросил?       Остатки гордости Билла потерялись где-то в кудряшках Стэна, когда он запустил в них пальцы и притянул для поцелуя.       Стэн ответил на поцелуй, теряясь в ощущениях. Мысли не давали покоя, назойливо повторяя «что ты делаешь?», а руки уже лезли под футболку Билла, который, впрочем, не был против и сам подавался навстречу.       Стэнли правда не хотел вести себя как мудак, и он понимал, что все-таки стоит остановиться. Но не мог — он слишком привязался к тому, что у них есть сейчас — к их вечерним прогулкам по берегу реки, к сообщениям перед сном и к тому, как они обмениваются фотографиями, лежа в постели, к поцелуям в школьном туалете, к тому, как они вместе ходят за кофе на переменах, к их сексу (сейчас, когда кроме страсти в нем ничего не осталось, он был по-особенному охуенным, каким-то непринужденным, что ли), к совместной работе над проектами, к Биллу. Он очень привязался к Биллу.       Поэтому сейчас мысли о правильном и неправильном отошли на второй план. Потому что не очень хочется думать об этом, когда ты возбужден и раздеваешь чертовски красивого парня, когда ты кусаешь его губы, а он в ответ кусает твои, когда у вас впереди вся ночь. О правильном можно подумать потом, когда закончится неправильное. VII       Неделя сменяла неделю, время летело стремительно быстро. Деревья стали избавляться от пожелтевшей листвы; начались непрекращающиеся дожди, залившие улицы Дерри.       Билл сам не заметил, как и когда умудрился накопить столько долгов по учебе. Вернее, он даже не знал об этом, пока очередным поздним дождливым вечером отец не позвал его на разговор, отвлекши от беседы по телефону со Стэном. — Сын, мне звонили из школы, — начал Денбро-старший с серьезным видом. — Да? — наливая себе кофе и стараясь делать как можно более непринужденный вид, спросил Билл. — И что говорят? — Говорят, что ты начал сильно отставать. Пропускаешь уроки, не выполняешь домашние задания, не готовишься к контрольным. — Я постараюсь подтянуть учебу, пап. Честно.       Отец смерил его взглядом и помолчал, поджав губы и помешивая сахар в чае. — Можно я пойду? — неуверенно спросил Билл. — У тебя срочные дела? — спокойно задал вопрос отец. — Да, это так… Нужно закончить кое-что, не бери в голову. — Мне кажется, ты что-то недоговариваешь, Билл, — отец перестал мешать сахар в чае и выжидающе посмотрел на сына. — Это личное, пап. — Если это «личное» мешает тебе нормально учиться, я хочу знать, в чем дело. — Нет, ты что, это никак не связано с учебой. Я исправлю все оценки, честно, я… — Дай мне свой телефон, — перебил его отец. — Что? — побледнев, спросил Билл. — Но там ничего… — Хорошо, я лишь хочу убедиться, что там действительно «ничего». И ни дай бог, я узнаю, что тут замешаны наркотики или какая-нибудь плохая компания.       Мысленно прокрутив в голове последние переписки со Стэном, Билл убедился, что телефон в руки отцу не должен попасть ни под каким предлогом, и не придумал ничего лучше, чем просто стоять и, хлопая ресницами, смотреть на отца, выжидая, когда тот наконец отстанет. — Билл, я что-то неясно сказал? — теряя терпение, спросил тот, поднимаясь со своего места.       Тогда Билл развернулся и побежал к выходу, по дороге цепляя первую попавшуюся легонькую ветровку, наскоро обуваясь и даже не завязывая шнурки кед. Отец кричал что-то ему вслед с крыльца, но Билл ничего не слышал из-за ливня, мгновенно промочившего его до нитки. Дул сильный ветер, и Денбро дрожал, быстрым шагом идя по узенькой улочке, едва различая дорогу перед собой. Он остановился, чтобы завязать шнурки и подумал о том, куда идти дальше. Он мог бы пойти к Беверли, рассказать о произошедшем, получить ее поддержку и попросить совета. У Бев всегда спокойно и тепло.       А еще он мог пойти к Стэну. Не факт, что он еще не спит, что откроет дверь и пустит на ночь и что ему вообще будет дело до всего этого. Но Биллу определенно хотелось к нему.       Когда они встречались, Билл мог прийти без приглашения посреди ночи, и он знал, Стэн только делал вид, что его это бесит, на самом деле он всегда был рад его видеть.       Однажды Биллу не спалось, и он глубокой ночью улизнул из дома и направился к Стэну, разумеется, не предупредив его. Он разбудил Уриса стуком в окно его комнаты, потому что боялся его родителей, которые, по рассказам Стэна, были очень строгими, хотя к Биллу, сколько он помнит, всегда относились очень тепло.       В комнате Стэна зажегся светильник, и он, сонный и взъерошенный, в милой клетчатой пижаме, выглянул в окно, где Билл ждал его с идиотской улыбкой на лице. Урис закатил глаза и пошел к входной двери. Отворив щеколду, он поднес палец к губам и прошептал: — Ты что тут делаешь? — Пришел проведать своего парня, — чуть громче, чем следовало, ответил Билл. — Тебя как родители отпустили? — Я вылез через окно, — самодовольно сказал Денбро. — Придурок, — улыбнулся Стэн. — Мне уйти? — Ты реально придурок, Билл, — Стэн закатил глаза, — заходи. Только тихо, все спят.       Билл проследовал по уже выученному маршруту в комнату Стэна и плюхнулся на его кровать. Тот вошел следом, прикрыл за собой дверь и лёг рядом, закидывая на Билла руку и ногу и прикрыв глаза (ему все еще ужасно хотелось спать).       Им было безумно хорошо вместе, и просто лежать вот так, в обнимку, было чем-то невероятно нужным, интимным, уютным, только их.       Билл хотел переплести пальцы с пальцами Стэна, но тот отдернул руку, почувствовав, что руки Денбро были просто ледяными. — Ты же замерз, идиотина, чего молчишь. Сейчас плед тебе принесу. — Не-ет, — наигранно застонал Билл, — не бросай меня.       Стэн закатил глаза. — Йогурт хочешь? — Хочу, — приподнимаясь на локтях, ответил Билл. — Жди, сейчас принесу, — Стэн чмокнул его в кончик носа и направился к двери. — Я люблю тебя, — произнес Билл, и Стэн остановился в дверном проеме и, обернувшись, ответил: — Я тоже тебя люблю.       Стэнли вернулся с йогуртом и пледом, а еще с чаем, тарелкой бутербродов и упаковкой печенья, потому что «наверняка не ел ничего весь день, как обычно». Накормив Билла и три раза переспросив, наелся ли он, и убедившись, что да, Стэн предложил выйти покурить. Курил он редко — не то чтобы у него была потребность в этом, он просто чертовски любил эти моменты, когда они с Биллом стояли на его балконе, ночной воздух развевал их волосы, их обоих окутывал сигаретный дым, и было в этом что-то запретное, что добавляло особой романтики.       Пока Стэн курил, Билл рассматривал звезды. А Стэнли рассматривал воодушевленное лицо Билла. — Ты знал, что небо с разных космических тел выглядит по-разному? Не как с Земли. На Венере, например, оно желтое, и звёзд ночью не видно. Представь, звёзд не видно. А на что смотреть по ночам тогда? — А ты знал, что ты удивительный? — затягиваясь, спросил Стэн невозмутимым голосом.       Билл поцеловал его, и Урис, не успев выпустить дым, выдохнул его во время поцелуя, так что тот закашлялся. — Прости, — виновато сказал Стэн. — Сам виноват, — улыбнулся Билл. — Можно я у тебя переночую? — Конечно. Родители рано уйдут, раньше, чем нам в школу вставать.       Они устроились на кровати Стэна, обнявшись и грея друг друга после холодного балкона.       Вспоминая ту ночь, Билл не заметил, как дошел до дома Стэнли, дрожа от холода и стуча зубами. Он неуверенно подошел к окну Стэна и тихо постучал по стеклу. Никто не отреагировал, и он уже было потянулся, чтобы постучать снова, но шторка отодвинулась, и сонный Урис выглянул в окно и, увидев Билла, кивнул ему в сторону двери. Когда он открыл ее, спросил шепотом: — Твои родители знают, что ты здесь? — Нет, я убежал из дома, — ответил Билл, скрестив руки на груди в тщетной попытке согреться. — Заходи, только тихо, все уже спят.       Стэн дал ему полотенце, чтобы вытереть волосы, и сухую одежду: тёплую пижаму и шерстяные носки. Он принес кружку горячего чая и поставил перед Биллом, устроившимся на диване и почти переставшем дрожать, и сам сел напротив, на кровать. — Что у вас случилось? — спросил Стэн, но в его голосе и взгляде сквозило безразличие. — Да так, — ответил Билл, ставя кружку на стол, — с учебой проблемы. — Ты в порядке? — поймав растерянный взгляд Денбро, поинтересовался Стэн. — Да, в порядке, — соврал Билл, — я просто… мы можем просто…       Он не договорил, встал с дивана и подошел к кровати молча наблюдавшего за ним Стэна. Он сел рядом и, не говоря ни слова, потянулся к нему за поцелуем и, получив ответ, спустился к шее, а затем — к ключицам. Стэну не нужно было большего, чтобы понять, чего от него хотят. Он уложил Билла на спину, бережно придержав под поясницей, не переставая целовать и зарываться в его еще влажные от дождя волосы.       Он чувствовал, что сегодня с ним что-то не так, что Биллу сейчас действительно херово. Поэтому он делал все, что было в его силах — был с ним максимально нежным и внимательным, боялся причинить ему малейшую боль, и без конца покрывал его тело поцелуями. Он боялся, что парень вот-вот расплачется, но на самом деле Биллу было уже плевать — он пришел, чтобы отвлечься, позабыв даже о том, что тот, к кому он пришел, чтобы погасить свою боль, является главным ее источником.       Когда Стэн вошел, он взял Билла за руку и нежно поцеловал в скулу. Тот сдавленно простонал и крепче сжал его руку. Урис двигался медленно и внимательно прислушивался к тому, как Билл реагирует на его движения, поцелуи, слова, которые он шептал ему на ухо: «ты такой чувствительный, Билл», «мне так охуенно с тобой»… «прости меня, Билли». Последнее вырвалось против воли и кольнуло Билла в самое сердце. Он зажмурился, пытаясь отогнать все чувства и просто наслаждаться процессом и таким Стэном. Не получилось. — Я люблю тебя — прошептал Билл, отпуская руку Стэнли и хватаясь за простыни.       Стэн не хотел бы слышать это. Он за подбородок притянул лицо Билла к себе и поцеловал, не прекращая двигаться в нем. Это было большее, чем он мог ответить на его признание. — Блять, как же я люблю тебя, — уже громче сказал Денбро, выгибаясь в спине и сминая простыни руками. Стэн закрыл ему рот ладонью и начал двигаться быстрее, потому что он больше так не мог. Только не с таким Биллом.       Билл кончил первым, стоило Стэну сделать пару движений рукой, и через несколько толчков он кончил следом, утыкаясь в плечо Денбро лбом и опираясь на локти, чтобы не упасть. Он поцеловал Билла напоследок и убрал с его лица прилипшие пряди волос, пальцами зачесав их назад.       Спустя десять минут они стояли на балконе, укутавшись в пледы. Стэн затянулся дымом и передал сигарету Биллу. — Красивые звезды сегодня, да? — произнес Денбро, глядя в небо и затягиваясь. — Ага, — ответил Стэн. — Ты останешься сегодня? — Как хочешь. Могу уйти, — возвращая сигарету, сказал Билл. — Оставайся, — Стэн потушил сигарету о наружный подоконник, коротко поцеловал Билла в губы и зашел в дом.       Дождавшись, когда Стэнли уснет, Билл все-таки ушел. Он пришел к Беверли и, ничего не объясняя, спросил, может ли он переночевать у нее. Она, конечно, согласилась и не стала ничего спрашивать. Но Бев не могла не заметить то, как друг переменился: его всегда живое лицо не выражало теперь абсолютно никаких эмоций, глаза смотрели куда-то в пустоту; он отказался есть и пить, молча лег на диван и уставился в стену.       Этой ночью Беверли сидела на полу возле Билла, плакала и просила его перестать причинять себе боль, найти в себе силы, чтобы двигаться дальше и никогда больше не возвращаться к этому. Он молчал. Молчал и слушал. А потом заснул. VIII       Билл провел у Беверли почти неделю. Он отказывался говорить, есть, ходить в школу, отвечать на звонки родителей (Бев рассказала им, что Билл живет у нее, чтобы не волновались). Первые два дня он не делал ровным счетом ничего — часами смотрел в стену, свернувшись калачиком, молчал, когда Беверли что-то спрашивала и даже не слушал ее доводы. Первые два дня она пропускала школу, чтобы присматривать за ним — она понятия не имела, что Билл может натворить. На третий день он все-таки заговорил. Когда Бев поставила перед ним тарелку с завтраком, он благодарно улыбнулся и сказал: — Иди в школу, — не получив никакого ответа, он добавил, — правда, со мной все будет хорошо. Мне уже лучше.       Беверли послушала его, но, не отсидев и половины уроков, прибежала домой — ей было тревожно. Когда она вернулась, Билл все так же лежал на диване, но тарелка на столике была пустой, а это уже маленькая победа.       В этот вечер к ним заглянул Майк, и Билл даже согласился попить с ними чай, все так же почти не разговаривая ни с кем, но все-таки иногда вставляя пару фраз в беседу друзей. — Ты придешь завтра в школу? — уходя, поинтересовался Майк. — Нет, я пока еще не готов, — ответил Билл. — Хорошо, отдыхай. Но мы все ждем тебя, дружище, — улыбнулся Хэнлон и пошел к выходу. — Кажется, ему и правда лучше, — провожая Майка прошептала Бев, чтобы Билл не услышал. — Как думаешь, может Стэну стоит прийти? Он спрашивал про Билла. — Ни за что, — отрезала Бев, — пусть Билл спокойно отходит от этого кошмара.       Майк кивнул и закрыл за собой дверь.       Общими усилиями друзья вернули Билла к жизни. Его постоянно навещали, не давая скучать и загоняться, приносили угощения, рассказывали, что интересного произошло в школе, и убеждали, что им его очень не хватает. Бев настояла на том, чтобы Стэн не приходил — она была убеждена в том, что так другу будет лучше, и безумно боялась, что он вернется к тому состоянию, из которого они его всеми силами вытягивали.       На выходных он вернулся к родителям, извинился за всё и объяснил, что в его жизни был непростой период и сейчас он старается все исправить. На удивление, родители тоже попросили прощения: отец признал, что был необоснованно строг к нему и что оценки в школе — далеко не самое главное; мать пообещала больше времени посвящать его проблемам и сказала, что он в любой момент может рассказать ей все, что у него на душе. Билл только улыбнулся и побрел в свою комнату.       С понедельника он снова начал ходить в школу и активно навёрстывать упущенное: приносить старые домашние работы, основательно готовиться к тестам, браться за любые дополнительные задания. Билл вернулся на курсы французского, стал чаще бывать на природе и перестал пропускать встречи клуба неудачников.       Со Стэном он только здоровался и иногда обменивался парой фраз. Урис, с одной стороны, был рад за него и счастлив больше не чувствовать этот груз ответственности за его страдания, но, с другой стороны, негодовал: что поспособствовало таким переменам? Чувствовал ли Стэн, что задето его самолюбие? Возможно. Переживал ли он об этом? Совсем нет. Скучал ли он по Биллу? Наверное. Хотел ли он, чтобы все было как раньше?.. XIX       Очередным дождливым осенним вечером Стэн сидел за книгой, когда в дверь постучали. — Сынок, открой, пожалуйста, я готовлю кушать, — раздался мамин голос с кухни, и Стэн нехотя поднялся с кресла и направился к двери.       На крыльце стоял Билл и приветливо улыбался, рукой придерживая капюшон дождивика. — Привет, — произнес он. — Привет, — Стэн улыбнулся ему в ответ. — Заходи, на улице ливень. — Нет, спасибо, я на минутку. Просто пришел поговорить, — Билл замялся, а Стэн недоуменно нахмурил брови. Улыбка исчезла с его лица. — Я хочу извиниться за то, что перестал общаться с тобой, ничего не объяснив, не поговорив нормально. Я хочу, чтобы мы продолжали общаться… просто общаться, как друзья. — Но почему? — стараясь скрыть недоумение, спросил Стэн. — Неужели тебе было так плохо со мной? — Мне было очень хорошо с тобой. Когда-то. Но все хорошее должно рано или поздно заканчиваться. И было бы лучше, если бы оно заканчивалось вовремя, не успев перерасти во что-то плохое, причиняющее боль. Ты понимаешь, о чем я? — Я понимаю, о чем ты. — Стэн помолчал, разглядывая лицо Билла. — Я рад, что ты все для себя решил. Тогда будем друзьями, — он протянул ему руку, и Денбро пожал ее с благодарной улыбкой. — И еще, — сказал Билл, — я посчитал нужным сказать тебе, что сегодня я пойду гулять с другим парнем. — Быстро ты, — потерявшись, ответил Стэн и, желая скрыть свои эмоции, потянулся к двери. — Что ж, удачи вам и до встречи. — Подожди, — Билл подставил ногу под дверь, не давая Стэну закрыть ее. — Я все еще люблю тебя. Но, к сожалению, это ничего не изменит. Я просто пытаюсь двигаться дальше.       Маленький и беспомощный, безответно влюбленный и самоотверженно любящий Билл вмиг стал в глазах Стэна большим и сильным. Потому что он нашел в себе силы попрощаться, несмотря на разрывающую внутренности боль. — Да, ты прав, — согласился Стэнли, — это ничего не изменит.       Он все-таки захлопнул дверь, и на этот раз Билл не стал ему мешать. Денбро постоял на крыльце еще около минуты, прокручивая в голове сказанное и мысленно хваля себя за то, что все сделал правильно: вежливо, лаконично и, главное, спокойно, не идя на поводу у эмоций. Кивнув самому себе, он побрел в сторону дома, чувствуя, как с каждым шагом становится легче дышать.       Стэн направился в свою комнату, игнорируя вопрос матери о том, кто приходил. Он закрылся на щеколду и принялся ходить из угла в угол, пытаясь разобраться в собственных чувствах. Он не мог понять, что же его так разозлило: задетая гордость, ревность или внезапность обрушившихся на него новостей. Бросив взгляд на висевшее на стене зеркало и увидев в отражении свое потерянное выражение лица, Стэн разозлился еще больше и ударил по нему кулаком. Раздался звук разбившегося стекла, и крик мамы: «Стэнли, что случилось?». Урис поразился сам себе: он не помнил, когда был таким злым в последний раз. Руку неприятно защипало, и, взглянув на нее, он увидел разбитые в кровь костяшки пальцев.       Ничего, скоро все пройдет.       Этим вечером Билл целовался с парнем с истории в центральном парке. Денбро думал о том, что этот парень ему определенно нравится. Он умный, начитанный, у него классное чувство юмора, а еще он потрясающе целуется. И любит говорить про звезды.       Вот только пальцам во время поцелуя недоставало вечно взъерошенных кудряшек, а лицу того парня — постоянно серьезного выражения. Непривычно. И все-таки еще больно.       Ничего, все пройдет. К сожалению, еще очень нескоро.