натура истинного злодея

      Когда ему было разрешено встать с холодной плитки на полу из золотых слитков из положения «падения ниц пред божеством», Т/И нерешительно приподнялся и поправил галстук с петухами. Когда ему было позволено открыть рот царственным жестом руки, Т/И, наконец, заговорил. Цыплячьим, дрожащим голоском:       ― В общем, мистер Миллидандри, мой проект – это однозначно то, что вам нужно!       ― Время пошло, мой мальчик, − Миллидандри нежно положил холеную руку на таймер в углу стола. Старческая, длиннопалая ладонь, достойная величайшего в мире пианиста, великолепно бы смотрелась на горле посетителя. Увесистые золотые часы на запястье ненавязчиво бросили золотой блик прямо в глаза Т/И. Директор кинокомпании "Миньон-пикчерз" не любил, когда тратили его время попусту.       Т/И вытащил из сумки папку с портфолио и протянул ее мистеру Миллидандри. Содержимое портфолио ужасало. Вырвиглазные, угловатые существа, отдаленно напоминавшие кислотно-синих собак (или хомяков?) и маркерно-желтых кошек (или тапиров?) прыгали по концептартам как ебанутые. Вся эта четырехлапая вакханалия происходила на фоне, который можно было бы описать как: «эпилептика стошнило краской на вентилятор».       «Ебать мой лысый череп» − подумал мистер Миллидандри тоном Глада Валакаса, а вслух пробормотал: «Как… интересно».       ― Главного названия я этой истории не придумал, но рабочее название такое: «лимонадные котики против собак, стреляющих лазерами из глаз». Сюжет такой: в некой параллельной вселенной идет война между кошками и собаками, длящаяся десятилетиями, столетиями, а в конце они понимают, что надо жить дружно, − вещал Т/И, сверкая кострами инквизиции в мокрых от восторга гениальностью своей нетленки глазах.       Мистер Миллидандри задумчиво прикусил бриллиантовый карандаш с изумрудным грифелем. Он чувствовал, как стремительно тупеет. Мистер Миллидандри разгрыз карандаш пополам.       ― Мистер Т/Исон, послушайте...       ― Это мой проект мечты, понимаете, я думал его с двенадцати лет! О, это моя большая мечта, проект сердца и души, − Т/И сложил ручки в замочек и часто захлопал ресничками, − я так-то по жизни бухгалтер, но я всегда тяготел к искусству…       ― Мистер Т/Исон.       ― Ведь нам конечно лгут, что работа в кино – это тяжкий труд, все это сон, ах, сладкий сон, − засмеялся Т/И, − я уже вижу как чарующе замечательно и просто не передать словами как чудесно это будет смотреться на большом экране…       ― Мистер Т/Исон! – Миллидандри повысил голос и даже слегка стукнул по неприветливой, как и его лицо весь этот сраный разговор, поверхности стола. Т/ И смущенно поник и опустил глаза в пол.       ― Как вы думаете, мистер Т/Исон, − спокойно начал Миллидандри, − сколько таких юных мечтателей как вы я сожрал сегодня на завтрак?       ― Ну, много…       ― А как вы думаете, сколькими проектами мечты такого формата я подтер задницу после завтрака?       ― Н-ну… Тоже многими…       ― Неужели вы держите нашу аудиторию, цветы жизни, наше будущее за конченных дегенератов, которые это сожрут и попросят добавки?       ― Н-ну… Ну… Как бы, − Т/И замялся.       ― Неужели вы столь, не побоюсь этого слова, наивны, что уверены в том, что киноэкран – это площадка для плясок вашего эго и нереализованных детских капризов у зрителя по голове?       Т/И прикусил неровный ноготь на большом пальце.       ― Вы ведь по профессии бухгалтер, я правильно понимаю?       Он спросил это тоном а-ля: "невъехал нахуй".       Т/И шумно сглотнул и кивнул головой со звуком гулкой погремушки. Мистер Миллидандри встал из-за стола, возвышаясь над посетителем, словно зловещий памятник, убравший руки за могучую спину.       ― Тогда вы-таки должны понимать, будучи взрослым, адекватным человеком, что кинематограф и, в особенности, мультипликация – это не про искусство. Искусство, вон, пожалуйте, – Миллидандри указал ладонью на некое абстрактное прекрасное далеко в стороне двери, − на стенах туалетных кабинок. Там ему сейчас и место. Детские мечты, пожалуйте, к психотерапевту. А мультипликация нужна затем, чтобы занять орущих и визжащих личинок на часок другой и рубануть хорошенечко кэша налом с проката и вытекающего из его итогов мерчендайза.       Т/И спрятал лицо в ладони, он был готов по-настоящему разрыдаться. Он был разбит, как китайский фарфор и сломан, как шея под весом чьей-нибудь задницы. Мистер Миллидандри неожиданно положил руку на плечо Т/И.       ― И тем не менее… Ваш проект нам подходит.       Т/И с шоком и надеждой поднял заплаканное, красное лицо на Миллидандри:       ― П-правда?       ― Да, конечно! Кристалльно чистое, жидко-кристаллическое дерьмо, 90% бессмысленый кал! Вы получите за это 1000000$ наличными! Из ваших… Чудных созданий будет легко шить игрушки, минимум сюжета, максимум движухи и ярких красок, все это замаркируем поп-треками и мультяшными звуками в лучших традициях Ханны Барберы… Неплохо будет, в общем.       Т/И радостно обнял Миллидандри, рассыпаясь в благодарностях. Они даже обоюдно пожали руки, как уважающие своих оппонентов в спорах собеседники.       ― Мистер Т/Исон! – окликнул его Миллидандри, когда Т/И собрался уже уходить, − не могли бы вы сделать еще кое-что для меня?       ― Да, сэр?       ― Встаньте, пожалуйста, в центр кабинета.       ― Как скажете, сэр!       Т/И радостно пропрыгал в центр кабинета, а затем, умилительно положив пальчик в рот, осведомился:       ― Только зачем?       ― За этим.       Миллидандри дернул за рычаг в подлокотнике рабочего кресла. Огромная наковальня свалилась с потолка на Т/И и превратила его в кровавую кашу. Малиновое варенье с косточкой. Миллидандри запрокинул голову и маниакально расхохотался в голос. Громко. С повизгиванием. Чуть не кашляя. А затем, отсмеявшись, убрал папку с кислотными животными за пазуху черного, как его пропащая душа, пиджака от Хуго Босс.       Ты можешь тысячу раз сменить имя с «Грю Фелониус» на более нейтральное и реалистичное «Крис Миллидандри», но ты никогда не вытравишь натуру истинного злодея из своей души.