Возможность подумать

Все закончилось. Император Шаддам IV с домочадцами был отправлен под конвоем на Салусу Секундус, отбывать заслуженное наказание. И все же Джессика отчетливо понимала, что восхождение Пауля к вершине власти только начинается. Ей предстояло помогать ему, направлять советом, знанием, заняв при фактическом новом императоре место старой Правдовидицы. Однако, заглянув в себя, Джессика поняла, что не желает такой доли. Она мечтала вернуться домой, в родовое поместье Атрейдесов. Джессика и сама не понимала, куда подевалась присущая ей с младых ногтей амбициозность. Ведь благодаря ей она сделалась той, кем была — блестящей выпускницей школы Бене Гессерит, Леди дома Атрейдес, Преподобной Матерью арракийцев, матерью Квисатц Хадераха… Да, только благодаря чувству собственной избранности она нарушила инструкцию, родив Лето сына вместо ожидаемой всеми дочери. Втайне она стремилась выделиться, оставить заметный след в истории Вселенной. У нее был только один шанс, и Джессика не могла им не воспользоваться. Стоя в потайной «Зеленой комнате» Арракинского дворца, в окружении дышавших свежестью мясистых листьев папоротников и подстриженных деревьев айвы, Джессика наслаждалась ритмическим журчанием бившего посреди комнаты фонтанчика. Усталость постепенно отступала. Находясь здесь, она снова начинала ощущать себя полной сил. Прийти в эту комнату было первым ее желанием после того, как все закончилось. Осматривая розовые кусты, Джессика вспомнила записку Леди Фенринг: «…близость желаемого вводит в искушение и склоняет к излишествам. На этом пути лежит опасность.» Сейчас желаемое казалось Джессике как никогда близко. Как же ей хотелось пойти и сказать Паулю: «Ты оставайся здесь. У тебя теперь есть жена, а я с дочерью улетаю на Каладан». Но Джессика прекрасно знала, что не имеет права сказать ему этих слов. Во-первых, она — Преподобная Мать фрименов и не может оставлять их вот так, из одной прихоти, не выбрав преемницы, во-вторых Гильдии сейчас нельзя доверять. Ее и Алию ментаты гильдиеров могли бы посчитать достаточно весомой для Пауля ценностью и взять в заложники в попытке выторговать для себя какие-то из еще недавно принадлежавших Гильдии Космогации привилегий. С большим трудом она удержалась от того, чтобы попроситься немедля покинуть Арракис. Скрепя сердце, Джессика приказала себе успокоиться и ждать. Ждать хотя бы до того момента, когда Алия достигнет совершеннолетия. Тогда можно будет официально передать ей титул Преподобной Матери и, что называется, уйти на покой, отправиться наконец в то место, где она была счастлива с ее Лето. Теперь это принадлежало лишь прошлому. Лето принадлежал ее воспоминаниям. Каждое утро, взглядывая на себя в зеркало, Джессика старалась обнаружить на лице морщины, дряблую, провисшую кожу, складки. Она тщательно осматривала шею и грудь, в надежде увидеть проступившие «кольца Венеры» и другие признаки старости. Однако ничего не находила. Пару лет назад, когда Паулю было пятнадцать, Джессику можно было принять за его сестру. И пока Лето был жив, ее не могла не радовать длившаяся дольше положенного срока молодость. Сейчас, когда она сделалась Преподобной Матерью народа фрименов, эта моложавость начала доставлять ей беспокойство, раздражать. У ее сына уже родился ребенок, пора забыть о счастливых днях юности, а она все еще тоскует по своему герцогу, все еще помнит его прикосновения, все еще случается Джессике плакать ночами о невозвратно ушедшем времени. Ее дочь все знает. Этим Джессику не удивишь. — Не плачь, — успокаивает малышка, прижавшись к ней в ночной тишине. — И спасибо… Благодаря тебе я мысленно помню его лицо. Алия говорит так, будто это она — мудрая и понимающая мать, а Джессика — несмышленое малое дитя, нуждающееся в утешении. Малышка чуть улыбается странной недетской улыбкой в тусклом свете лампы. Алия знает, как выглядел ее отец. Джессика секунду глядит на дочь и слезы сами начинают течь у нее из глаз. Ведь маленькая Алия смотрит на мир точь-в-точь такими же глазами, какие были у Лето. Даже «глаза ибада» не в состоянии скрыть этого. Ястребиный нос, упрямый рот, выдающиеся скулы и форма ушных раковин — все как у Лето. Но сама Алия не понимает этого. Иногда Джессика спрашивает себя, почему тело не хочет отпустить ее герцога? И сама отвечает себе — потому что этого не желает душа… Ни полные обожания и восхищения взоры Стилгара, ни вожделеющие, голодные взгляды других мужчин Сиетча Табр, не могли пробудить в ней ничего, кроме брезгливого пренебрежения. Все они искренне недоумевали, как можно всю жизнь любить и желать одного мужчину. Не понимали этого и другие. Ведь многие в свое время жаждали заполучить Джессику. Еще до того, как быть доставленной по желанию Лето Атрейдеса на Каладан в качестве будущей наложницы, ей довелось столкнуться с бывшим уже тогда ментатом барона Харконнена, Питером де Врийе. И этот жестокий выродок тоже почему-то захотел ее. Он просил Преподобную Мать отдать ее ему хотя бы на несколько дней… А потом долгих пятнадцать лет вынашивал план мести Лето за то, что тот увел добычу прямо у него из-под носа. Интересно, что бы случилось, выбери де Врийе ее вместо предложенного Харконненом правления на Арракисе, после горького поражения сил Атрейдесов двухлетней давности? Смог бы Пауль выжить в пустыне и в одиночку завоевать доверие и преданность фрименов? А что сталось бы с ней самой? Джессика сомневалась, что ментат-асассин барона желал заполучить ее ради плотских утех. В его желании обладать было что-то другое. Нечто зловещее и пугающее… Ну, а Лето? Она ведь никогда не сможет забыть его. Он навсегда стал частью ее самой, проник и впитался в ее плоть и кровь, подобно Пряности. Джессика снова как наяву пережила тот миг, когда впервые увидела своего Лето. Едва прилетев на Каладан, она была доставлена в родовой замок Атрейдесов, к ожидавшему ее герцогу. Было известно, что недавно он потерял жену и сына. Джессика с трудом представляла себе психоэмоциональное состояние этого человека. Ведь она совсем не знала его, хоть и была готова, благодаря учению Бене Гессерит, к любому поведению герцога в отношении собственной персоны. Он пожелал встретить ее сам. Лето стоял в окружении своих офицеров, Айдахо, Халлека и прочих верных. Мужественный и сильный, сухопарый и статный, как на эго-образе в Зале Портретов школы Бене Гессерит. И глаза его сияли стальным холодным светом, а черные волосы блестели, оттеняя бледную кожу благородного лица. Он долго смотрел на Джессику изучающе, хищно. Но она не чувствовала опасности и угрозы, лишь сильнейшее волнение, которое позже определила для себя как волнение любви. У Пауля и Чани все было по-другому. Джессика успокаивала себя, думая, что это правильно — если Пауль счастлив, то и ей незачем грустить. И вот теперь появилась эта высокая гордая принцесса Дома Коррино. И хоть она никогда не сможет полюбить Ирулан так, как полюбила Чани, все же Джессика признает ее превосходство над первой невесткой. Ирулан — дочь и воспитанница Бене Гессерит, ее писательский дар и красота не смогут оставить Пауля равнодушным. Эту девочку мать готовила ни много ни мало, как в жены самого Квисатц Хадераха, поэтому она прекрасно знает, что нужно предпринять, чтобы в конце концов склонить его к тому, чтобы консумировать, сделать действительным этот союз. Да и в Ландсрааде брак без детей не сочтут законным. Даже Чани это знает. А что же она сама? — думала Джессика. Чего желает дочь барона Владимира Харконнена? След в мировой истории оставить удалось. Отомстить всем врагам — тоже. Остается просто жить: наслаждаться ароматом роз, наблюдать закаты и рассветы, вспоминать. Теперь все оставшееся у нее время принадлежит ей. Нужно только дождаться момента, когда Алия сможет сделаться Преподобной Матерью. А потом… Потом Джессика обязательно улетит на Каладан и снова будет счастлива, слушая шум ливня, теплой ночью обрушивающегося на крышу родового замка Атрейдесов, и вспоминая о других похожих на эту ночах, проведенных ею в объятиях герцога Лето.