***
В тот особенный день, когда Аластор пришёл в отель, у девушки появилась надежда на успех. С помощью могущественного Радио-Демона её Счастливый Отель сможет существовать. Быть может, однажды её отец извинится за все те слова, которые наговорил после того, как Чарли озвучила свою безумную задумку. Во время прихода этой надежды младшая Магне была самым счастливым демоном в аду, а внутри будто вырос прекрасный сад, в котором всегда стоял вкусный аромат, и порхали бабочки. Сад, который она не раз будет проклинать. Шли дни, успехов не было совсем, но это не разрушило надежду. Каждое утро в девушке вместе с ней просыпался радостный настрой. Её всегда ждала куча скучной работы, но Чарли не унывала. Когда в конце дня оставалась свободная минутка, она тратила её в кругу друзей. Пусть далеко не все демоны ада в неё верят, и даже отец не надеется на её успех, но Вэгги, Энджел, Аластор, Хаск, Ниффти — все её друзья не оставят её. И всех их Чарли успела горячо полюбить. Даже Аластора. Тем более Аластора. Это было странно, но аура некой таинственности вокруг Радио-Демона приманивала взор. Сама того не замечая, Чарли позволяла себе пялиться на него. Осматривать его одежду, примечать мелкие детали на лице, мысленно трогать пушистые волосы, воображать тепло его рук, заключающих в объятья. Несомненно, он красив. Пусть он серийный убийца, с пугающим оскалом и горящими красным глазами. Пусть он не верит в её идею. Пусть он и Шарлотта — небо и земля. Но он казался настолько идеальным, что более совершенного мужчину было трудно вообразить. Аластору было абсолютно всё равно. Они редко разговаривали, особенно о таких пустяках, как чувства. О понимании прозрачных намёков не могло идти и речи. Даже когда демон замечал взгляд Чарли на себе, он никак это не комментировал. Но это не мешало щекам девушки будто загораться красным пламенем больше обычного. Почему это происходит? Этот огонь обжигает, ранит каждую клеточку тела, но остаётся таким приятным. От него в душе рождается странное чувство радости, желания, от чего-то появившейся грусти. Время беспощадно. Оно течёт тихо, но стремительно. Оно способно сбить с ног, перевернуть мир. Оно может излечить раны, даровать спокойствие. А может сделать хуже, создать больше боли. Несомненно, жестоко. Плывя в этом потоке, Чарли поняла, от чего её сердце так дрожит, когда она видит его. Это было то самое чувство, о котором в детстве восторженно рассказывала мать. Чувство, которое способно сделать человека счастливым. Но никто не предупреждал о другой стороне медали. Чарли пыталась найти оправдание своей влюблённости. Скорее для себя, нежели для окружающих. С момента появления Аластора в её жизни, весь мир почему-то начал терять краски. И только он оставался таким же, как и всегда. Выжигающим свой образ на сетчатке глаза в момент встречи их взглядов, прорывающимся в самое сердце и разрывающим несчастный орган изнутри. Он всегда был чёрствым и бесчувственным. Казалось, он отделён от всего мира стеной одиночества. Чарли понимала, что её сил явно недостаточно, чтобы преодолеть эту стену. От осознания этого было ощущение, словно в плоть прорывались шипы, а сердце затянуто стеблями так, что не может биться. Это было чувство страха. Страха быть брошенной, страха быть нелюбимой. Ужасно. От этого хотелось умереть. В один особенный день Аластор зашёл к ней в кабинет. Шарлотта сначала была рада неожиданному визиту, но улыбка сошла с лица так же быстро, как и появилась. Он уходит по делам. «Дела — это пустяки. Он не уходит навсегда» — оправдывала его Чарли в своих размышлениях. Но почему-то было чувство, словно прежняя жизнь уйдёт вместе с ним. Она проводила его до выхода из отеля и уже немного расслабилась, но мимолётная фраза из уст стоящего рядом Энджела резко всё изменила: — Видимо, клубничный сутенёр идёт к своей бабе. Недаром же сегодня у Рози приём. Точно к ней намылился. Это были просто мысли вслух. Просто обычная фраза. Даже может и неправда. Но Чарли это не волновало. Слова паучка крутились в голове, мешались с остальными, но одна мысль никак не желала покидать голову. «Аластор пошёл к девушке». Мысль уцепилась в мозгу и не желала уходить. Чарли вдруг резко стало плохо. Она прислонилась к стенке, чтобы не упасть из-за головокружения. Приступы кашля и рвоты также не заставили себя долго ждать. Девушка быстро забежала в ванную, и нависла над раковиной. Кашель всё никак не прекращался, а в дыхательных путях ощущалось что-то инородное. Спустя полминуты Шарлотта смогла очистить горло от той неизвестной дряни. Отдышавшись, она посмотрела в раковину. В ней лежал лепесток. Чарли слышала об этом. Эта болезнь — один из немногих способов по-настоящему убить демона. Не только ангельское оружие может лишить жизни столь могущественных существ. Но откуда она появилась? Да, Чарли особенная. Ей повезло родиться в семье Магне. Она обладает огромными силами, скоро в её власти будет весь ад. Девушке часто это льстило. Она не такая, как другие. Особенная. Но ханахаки — такая редкость. Не может быть, что она — настолько редкий экземпляр, что она — обладатель ужасного паразита. В этот раз её уникальность сыграла с ней злую шутку. Шарлотта аккуратно взяла лепесток подушечками пальцев и начала рассматривать. Он был воистину великолепен. Алый, с прекрасными чёрными узорами, размером, как крылья тропической бабочки, а на ощупь словно шёлк. Таких цветов она не знала. Видимо те, что растут в ней — особенные. Такие же особенные, как она, или как тот, кто стал причиной их появления? Девушка почему-то не могла выбросить лепесток, пусть он и причинил ей дискомфорт. Слишком уж он был красивым и необыкновенным. Она аккуратно его вымыла и понесла в комнату. Нельзя просто положить такую вещь в шкаф. Обыскав ящики, ничего лучше, чем чашка Петри, она не нашла. Поместив туда лепесток, она оставила его на письменном столе и уже хотела уходить, но внезапный стук в дверь в полной тишине её немного оглушил. — Чарли, это Энджел. Всё в порядке? Твоё поведение стало слегка стрёмным, когда Аластор свалил. Чарли не заметила, что он пошёл за ней, когда она несла лепесток. Удивительно, но паучок даже волновался за неё. Этот факт не смог не отразиться слабой улыбкой на её лице. Всё-таки, кто-то о ней заботится. После этого инцидента Чарли всё чаще стала замечать, что Аластор куда-то уходит. Просто бесшумно исчезает на пару минут и также незаметно возвращается, будто ничего не было. Одна часть сознания говорила, что Аластор — Радио-Демон, один из самых сильных и почитаемых личностей в аду. У него явно помимо отеля есть другие дела. Другая часть твердила, что у него явно кто-то есть, и он уходит именно к ней. В глубине сознания она понимала, что Аластору явно неинтересны отношения, но лучше от этого не становилось. И в минуты его ухода приходилось бегать в ванную, а после незаметно выносить лепестки, чтобы никто ничего не заподозрил. Не могла же она заставить своих друзей попусту переживать. Паразиты не давали покоя даже во сне. Мешки под глазами и нездоровая бледность уже стали привычным явлением в зеркале. В особо тяжёлые дни могло выйти по семь-десять лепестков. Дни всегда проходили одинаково, серая пелена всё больше мешала увидеть какие-то краски. Но Чарли улыбалась. Улыбалась, даже когда хотелось рвать волосы на голове. В чём-то она стала похожа на него. Она тоже спряталась за лживой радостью, накапливая внутри ненависть к самой себе. Будто яд, она травила всё хорошее, всю любовь друзей и близких, даже ту радость при виде любимого. Шарлотта ненавидела себя за всё: за эти чувства, за беспомощность, за этот сад внутри. В очередной раз смотря в зеркало над раковиной так знакомой ванной, она хотела рыдать. Рыдать от того, какой жалкой, какой беспомощной её сделали цветы. Он точно не полюбит её такой. В один момент она не выдержала. Сильный удар, сопровождающийся пронзающим уши звуком, и осколки попадали на пол. Ручейки крови стекали по рукам, пачкая одежду. Спустя пару секунд к капелькам крови присоединились слёзы боли. Скорее душевной, нежели физической. Снова тяжело дышать, снова лёгкие наполнены этими ужасными в своём великолепии паразитами. Но на этот раз в дыхательных путях застряло что-то покрупнее. У Чарли уже потемнело в глазах от недостатка кислорода, когда она смогла вытащить… целый бутон. Он был похож на бутон розы, только намного пышнее, а чашелистики имели неестественно чёрный цвет. В голове девушки пронеслась мысль о том, что эти цветы слишком необыкновенные для соблюдения законов природы. Но одна деталь заставила её вздрогнуть: с лепестков стекали алые капельки. Это не могла быть кровь из рук, ведь Чарли держала бутон за основание, и всё стекало вниз, не попадая на цветок. Значит, кровь попала изнутри. Первое предположение — внутреннее кровотечение. Второе предположение появиться не успело. Откашливая новые лепестки, обильно покрытые кровью, девушка с глухим звуком упала на пол. До ушей успели долететь настойчивые стуки в дверь.***
— С ней точно всё будет в порядке? — Ничего не могу обещать, я конечно знаю пару лечебных заклинаний, но я — игрок в покер, а не ёбаный медик! Аластор в этом плане подойдёт лучше. — Но он опять куда-то пропал, так что отдувайся за него! Дальнейшая болтовня была больше похожа на белый шум. В голове Чарли всё гудело, присутствовала небольшая тошнота, а глаза всё никак не могли сфокусироваться, но она нашла в себе силы принять сидячее положение. Девушка была в гостиной, на диване, накрытая тёплым пледом. Вокруг неё стояли обеспокоенная Вэгги и сосредоточенный Хаск, пытающийся колдовать лечебные заклятья. — Сатана меня дери, ты очнулась! — Вэгги со слезами на глазах бросилась обнимать подругу, которая смотрела пустым взглядом куда-то вдаль. — Я постучалась в ванную и услышала грохот. Выломала дверь, а ты там вся в крови лежала. Ты меня так напугала! — Ты потеряла сознание от потери крови, — Хаск даже не изменился в лице и с той же хмуростью что-то колдовал. — А ещё вокруг тебя валялись чёрно-красные лепестки. Хаск замолчал. Вэгги отстранилась от Шарлотты и посмотрела на неё печальным взглядом. Сама Чарли отвела взгляд, опустив голову. — Чарли… Это правда? У тебя действительно?.. — в глазе седовласой угасала только появившаяся радость. — Да, — младшая Магне прошептала это тихо, почти неслышно. После этого последовал глубокий кашель. — О нет, опять цветы? — у Вэгги от страха округлились глаза. — Спокойно, я сейчас что-нибудь придумаю! — Не надо. В-всё нормально… — Чарли уже могла говорить громче, пусть и с хрипотцой. На этот раз кашель, к счастью, был не из-за болезни, а от саднящего горла. — Милая… Из-за кого? Кто поселил в тебе эту заразу? Только скажи — я его до потери пульса изобью! — Нет. Он не виноват. Это я дура, влюбилась, лучше меня избей, — Чарли вертела головой и пыталась улыбнуться, но выходило из рук вон плохо. — В общем, это… Ну… Повисла неловкая пауза. Хаск, пусть и не будучи эмоциональным, обладал на удивление великолепной эмпатией, поэтому, осознав тяжесть ситуации, опечаленно вздохнул. — Как же тебя угораздило… Ты же понимаешь, что взаимная любовь с таким, как он, тебе не светит? — Поэтому-то они и появились… — из глаз Шарлотты начала течь слеза. — Чарли, Хаск! Быстро говорите! — Вэгги уже была готова рвать волосы от дешёвой интриги. Девушка слабо улыбнулась, в мыслях похихикав от этой картины. — Аластор. Это от Аластора, — она произнесла это имя с неимоверной тяжестью на душе. — Я уже давно в него влюблена. Казалось, в этот момент время остановилось. На лице одноглазой застыл шок, а Хаск просто смотрел понимающим взглядом. Чарли продолжила: — Я сначала не понимала, но я влюбилась в него с самого первого дня. Он был моим красным лучиком солнца. А потом… а потом я поняла, что эти чувства — моё проклятье. И однажды эти паразиты дали о себе знать. Прости, что не рассказала. Я боюсь, что он мог бы узнать. Он, как обычно, посмеётся и скажет, что я сумасшедшая. После этой исповеди наступила тишина, пусть и на несколько секунд. Её нарушил стук каблуков в другом конце комнаты и радиопомехи. По спине Чарли пробежали мурашки, а вся кожа словно за секунду покрылась холодным потом. Было откровенно страшно смотреть в ту сторону. Аластор молча подошёл к дивану. Чарли не была уверена, но скорее всего на его лице красовалась та же улыбка, что и всегда. Неловкая пауза продолжалась. В итоге первой сдалась Шарлотта: — Прости, Аластор. Я не хотела в тебя влюбляться, — она не смогла удержать всхлип и появившиеся капли слёз. — Можешь ничего не отвечать, я всё понимаю. Она пыталась выжать из себя улыбку, но мышцы лица не слушались. Поддавшись внезапно появившемуся порыву, девушка с криком вскочила и ринулась в ванную, растолкав всех на своём пути. Вэгги и Хаск что-то кричали вслед, но Чарли было плевать. Она заперлась и нависла над раковиной, готовясь к новой порции цветов. На этот раз было настолько больно, что слёзы не успевали падать. Скоро стало ясно, от чего — вышел целый цветок со стеблем и листьями. Они были такими же чёрными, как и цветоложе того бутона, и вся их поверхность была в гигантских шипах. Кровь с цветка ручейками лилась по рукам. И снова кашель — и новый цветок. В груди всё пылало от боли, а дышать было почти невыносимо. Эти цветы всё выходили и выходили, им будто не было конца. Словно весь сад в сердце ими зарос, и теперь хочет выбраться наружу. В агонии хотелось разорвать себе грудную клетку и вытащить их всех из себя. Теперь ванная была похожа на место, где Аластор устроил геноцид. И снова он всплывает в голове, а чёртовым цветам только это и нужно. Чёртовые паразиты, чёртов Аластор, чёртовы чувства, чёртов тот «особенный» день, когда он пришёл. Хотелось проклинать весь мир, и себя тоже. Как же Чарли хотела исчезнуть. Попасть в какой-нибудь другой ад, где не существует этой болезни, таких глупых чувств, такого прекрасного Аластора. В районе груди начало жечь всё сильнее. Как будто внутри были черви, прогрызающие тело изнутри. Это стало так невыносимо, что девушка сорвала с себя пиджак и начала царапать грудь, тщетно стараясь снять скальп. Стала заметна сильно саднящая царапина, из которой что-то вырезалось. После выглянул маленький росток, с чёрным стебельком, шипами и нераскрывшимся бутоном. Он рос из самого сердца, увеличиваясь на глазах. Рядом с ним появлялось всё больше царапин, а горло, казалось, разрывало на части. Сгибаясь пополам и подавляя крики, Чарли почувствовала, как изо рта прорастает такой же цветок, а к нему стремительно присоединяются другие. Их шипы раздирали кожу, а крови на полу было настолько много, что она уже вытекала из щели под дверью, чем вызвала крик по ту сторону. С помутнённым от боли рассудком Чарли разбила недавно купленное новое зеркало и осколком начала вспарывать грудь и шею. Алая жидкость лилась фонтаном. Кричать было невозможно из-за цветов в горле, поэтому ей оставалось только жалобно скулить как беззащитный щенок, свернувшись калачиком на полу. Чувствуя, как жизнь её покидает, она вновь и вновь повторяла его имя в знак прощания с этим отвратительным миром. Боль наконец отошла, оставив место пустоте.***
Цветы — очень красивые растения. Они украшают улицы, их дарят любимым, чтобы показать второй половинке свои самые искренние чувства. Эти красивые подарки могут многое рассказать. Например, если цветок красный, то он символизирует страсть, пламенную любовь, а также победу, войну и кровь. Чёрный — траур, скорбь, смерть. Если дарить цветы Аластору, то только таких оттенков. Букет для него должен показать уникальность, могущество, непобедимость и ауру смерти, а шипы на стебле обязаны поведать об опасности нахождения рядом с ним и его неприкосновенности. Таких особенных цветов не существует в природе, но они смогли обрести жизнь в особенном саду, растущим в глубине души Шарлотты Магне. Чарли решили похоронить на территории особняка её семьи. Громче всех рыдали Вэгги и Лилит. Люцифер не позволил себе такой вольности, но его лицо выражало всю боль от потери дочери. Остальные утешали девушек, пытаясь не заплакать. Аластор же просто стоял. Даже спустя несколько дней он не проронил ни слова. Его выражение лица ни капли не изменилось. Только бегающие зрачки показывали неравнодушие демона к этой ситуации. Ему выпала работа разобрать вещи Шарлотты в её кабинете. Во время этого скучного процесса ему на глаза попался конверт с письмом, адресованный ему. Прочитав содержимое, улыбка слегка дрогнула. Дорогой Аластор, Если ты это читаешь, значит либо я мертва, либо скоро умру. Я пишу это письмо на случай, если я не успею сказать тебе. Я… люблю тебя. Я люблю тебя больше всего на свете. Я знаю, что не могу надеяться на то, что ты чувствуешь то же самое. Я просто хочу, чтобы ты знал. Ты стал для меня кем-то, кто приносил в мою жизнь краски. Кем-то, кто делал меня самой счастливой на свете. Кем-то настолько особенным, что смог подарить мне столь прекрасное чувство. Я очень надеюсь, что стала особенной для тебя тоже. Просто не забывай меня, хорошо? Чарли ❤ В конверте также лежал большой красный лепесток с чёрными узорами. Такого же цвета, как и те цветы, оплетающие её труп. Он никогда никого не любил. И ему не ведома забота и страсть, которую дарили друг другу возлюбленные. Он, как и все, испытывал потребность любить и быть любимым, но любые чувства — это слабость. А слабости нужно спрятать в самой глубине сердца под занавесом широкой улыбки. Чарли поступила также, и это её погубило. Аластор чувствует биение своего так давно зачерствевшего сердца с пониманием, что он такой же, как она. Он силён, но беспомощен, улыбается, но не чувствует счастья. И он не смог спасти её. Она нуждалась в нём, а он убегал от её любви. Даже сейчас он не способен снять свою лживую маску. Хотя он и не должен, она ведь не была какой-то уникальной, какой-то «особенной» для него. Так ведь?