Мой Белый Дьявол

«Срочно покупай билет и прилетай в Америку первым же рейсом, встретимся в аэропорту. Пожалуйста, Джон… Мне страшно…». В общем, все пошло к чертям. В смысле… Вообще все. Лэнгдон промахнулся, не доглядел, уничтожил не всех ведьм, что собирались помешать созданию нового мира. И они выполнили свою миссию — помешали созданию нового мира. Сожгли все дотла, вернули все к началу. Ни Дариана, ни Джон, ни Майкл, никто из них не помнил как именно вернулся назад. Просто в один момент каждый из них оказался в прошлом. Ранним солнечным утром Майкл завтракал в компании мисс Мид в их родном доме, Джон оказался на вечеринке магической школы «Шармбатон» во Франции, а Дариана на концертном туре в Сингапуре. Зависла посреди сцены, окруженная софитами, громкой музыкой и огромной толпой зрителей. Дыхание перехватывало, в глазах потемнело, в голову ударило давление, руки крупно задрожали, отчего микрофон упал на пол, а вслед за ним упала и Дариана. Падать было больно. Хрупкая бледная кожа на коленях разбилась в кровь. Но ничто не могло сравниться с болью утраты новой жизни. Дариане показалось, что умер ее самый близкий человек и теперь она не понимает, как жить дальше и стоит ли вообще продолжать эту бесконечную тусклую дрянь под названием «жизнь». Впрочем, она никогда и не жила раньше, не знала, что это такое. Не жила, пока не встретила Майкла, пока не встретила Джона. Но их больше рядом нет. Резко захотелось умереть. Навечно закрыть глаза от, например, сердечного приступа, который мог бы внезапно хватить ее на сцене, пока она валялась на ней, не зная, как дышать. Кажется, Дариана вдруг забыла, как дышать. Чем глубже она старалась вдохнуть, тем сильнее в сердце било молнией адской боли, эта боль распространялась по каждой клеточке ее тела, по всему организму, блокируя зрение, блокируя воздух, блокируя чувства, блокируя надежду на нормальное существование, блокируя надежду на всяческое существование. При очередной попытке сделать нормальный по длительности вдох, Рейдж громко мычит от боли, пронзающей сердце и весь организм одновременно. Тело наконец получило нужную дозу кислорода, боль прошла, зрение начало постепенно улучшаться. Что это значит? Где они? Почему они вернулись? Никто из них не знал. Никто. Знали только одно — было страшно больно все потерять. Еще недавно они находились на пути создания нового мира, наслаждались каждым днем, проведенном вместе, а теперь… Вернулись назад. Каждый в свое гребаное прошлое. Придется начинать все сначала. Ужасно. Что ждет их впереди? Цена ошибки, которую совершил Майкл, оказалась слишком велика. Но во всей этой отвратительной ситуации был один огромный плюс — они помнили друг друга. В конце концов, даже если все пошло к чертям, они были полны сил вернуть все на свои места. Или память сохранилась все же не у всех? Дариана шокирует публику внезапным обмороком, но ей плевать. На ватных ногах кое-как поднимается с пола, первым делом бежит в гримерку, закрывает дверь на ключ и достает телефон. Нужно найти Джона. У него точно должны быть соцсети. Искать, конечно, пришлось долго. Джонов Стендлеров в Америке оказалось безумное количество. И все же, Рейдж находит знакомое лицо на фотографии профиля. Правда, аккаунт заброшен еще год назад. Черт! Майкла найти не удалось, вероятно, он вообще никогда не вел личные страницы в интернете. Сколько бы Дариана ни искала Джона и Майкла, поиски не давали никаких плодов. Но, если Рейдж не удалось найти Джона, Джон нашел ее страницу за пару кликов. Довольно сложно не найти человек с восемнадцатью миллионами подписчиков в инстаграме. Он отправил кучу сообщений, но Рейдж их не заметила, потому что людей, которые писали ей еще больше сообщений, да еще и одновременно, оказалось очень и очень много. В инстаграме найти Джона так же не удалось, вероятно, парень скрывался за сложным ником, который Рейдж бы никогда не угадала. Вечером, после неудавшегося концерта, она возвращается в отель. Отвратительная атмосфера царила внутри. Стены, покрытые дорогими обоями уже не казались такими же уютными, как раньше. Дорогая мебель, обтянутая натуральной кожей, сегодня вызывала лишь отвращение, когда Дариана подумала о том, сколько животных пришлось убить, чтобы она смогла сидеть на этом кресле. Один из самых лучших пятизвездочных отелей в Сингапуре потерял всякий смысл для дальнейшего проживания и получения положительных эмоций. Золотая клетка с монстром внутри. Кстати, о монстре. Отвратительная атмосфера в большей степени царила из-за присутствия в стенах отеля бывшей девушки Аланы, с которой на момент этого концерта в Сингапуре, двое еще были вместе. Пока Алана что-то готовила на кухне, Дариана тихо пробралась в спальню, выключила свет и уставилась в стену. К слову, у Дарианы всегда была склонность к депрессии. И сейчас она все еще борется с этим, особенно после того, как внезапно оказалась в прошлом, переживая все свои негативные чувства в тысячу раз острее, словно ее душу разрывают на миллионы кусочков. Я знаю, что вы скажете. Да, депрессию можно объяснить, когда ты потерял близких людей, но какая нахрен депрессия, когда ты купаешься в роскоши? Можешь позволить себе все, что душа пожелает: шикарные дома, дорогую одежду, ужины в мишленовских ресторанах, путешествия по самым прекрасным уголкам мира, занимаешься любимым делом и получаешь за это хорошую оплату, при этом твою музыку слушают миллионы людей, приходят на концерты, обожаю тебя больше, чем самих себя. До встречи с Майклом и Джоном Дариана в принципе не ощущала вкуса жизни. Никогда. Она просто не понимала, что это такое. Слышала о ней, о счастливой жизни ей рассказывали друзья, знакомые и даже родители. Слышала, но не ощущала. Знала, но не могла принять. Все началось с раннего детства. Абьюзивные родители, что постоянно ссорились, дарили дочери лишь недоверие, страх, отчаяние, разочарование, полное непринятие себя, кучу комплексов, горькие слезы и душевную боль. Слишком яркие стрелки, это пошло. Слишком бледное лицо, выглядишь как труп. Невыразительные глаза, попробуй использовать тени. Не умеешь пользоваться тенями, сходи на курсы макияжа. Слишком много украшений, ты как ворона. Слишком просто одета, будь женственной. Слишком дурной характер, тебя никто никогда не полюбит. Тебя никто никогда не полюбит. Слишком яркие губы, не выйдешь из дома, пока не умоешься. Знаем мы твоих друзей, опять предадут. Доверяешь кому попало, включи мозги. Не ной, выглядишь жалко. Никогда не плачь, мы не поверим твоим слезам. Не смейся так громко, это признак дурного воспитания. Ты никто, ты ошибка, твое рождение было ошибкой. Ненавижу тебя. Ты мне больше не дочь. Для меня ты мертва. Мы такого никогда не говорили, ты все это придумала. Не наговаривай, ты больная, по тебе дурка плачет. Мы всегда тебя любили, а ты никогда не была благодарна за это. После окончания школы, травмы, причиненные родными, успешно перешли и на взрослую жизнь. Дариана могла есть свои любые сэндвичи с омлетом и ветчиной, ей нравилось это сочетание, а особенно наличие в сэндвиче свежих огурцов и сочного листа айсберга, это придавало блюду особую летнюю свежесть. Могла отдыхать в самых красивых местах, но когда находилась на пляже, окруженная солнечным теплом и незабываемым шумом моря, ароматом свободы и тем, как приятно прохладные волны касались пальцев ног, ничего не чувствовала. Совсем ничего. Смотрела на свои чувства как бы со стороны. Словно радость от пребывания на отдыхе ощущала вовсе не она, а кто-то другой, словно смотрела фильм и могла лишь наблюдать. Словно у нее вырезали сердце, а вместо него уложили в грудную клетку камень. Это страшная мука. Мучения — пожалуй, единственное, что могла испытывать Дариана. — Что с тобой? Последнее, что сейчас хотелось услышать — голос Аланы. Ощущать ее присутствие, ее касания — отдельная пытка. И почему раньше Дариана этого не понимала? Привязанность к какой-то злой невротичке с явными признаками психопатии взяла вверх. Рейдж была вынуждена расплачиваться за эту ошибку долгие годы. Она была готова терпеть постоянный абьюз, ссоры и драки ради пяти минут удовольствия. Алана говорила, что любит, крепко обнимала и обещала, что никогда не предаст, никогда не оставит, что бы ни случилось, ведь они созданы друг для друга. А после устраивала скандал на ровном месте. И так по кругу. Тысяча дней Ада ради одного мгновения иллюзорной любви и наигранного понимания. Алана была ядом, поражающим сознание, тело и душу. Но самое страшное заключалось в четком осознании действительности — что бы Алана ни сделала, как бы больно ни ударила по сердцу, Дариана все равно будет любить ее. — Кажется, я простыла. Блондинка недолго помолчала, окинула девушку оценивающим взглядом. На простуду состояние не тянуло. — Ты уверена? — Да. — Может, хочешь чего-нибудь? — Нет, спасибо. Сейчас, во время разговора с Аланой, Рейдж испытала дикое отвращение. Кажется, ее даже затошнило. Это ощущение можно было сравнить с… Ну, скажем, когда знакомишься с кем-то в сети, влюбляешься, назначаешь встречу, приходишь и видишь совсем не то, что тебе показывали на фотографиях. За маской двухметрового брюнета с обаятельной улыбкой все время вашего общения скрывался взрослый, потный извращенец, который просит разделить счет. — Я приготовила сэндвичи с ветчиной, могу побыть рядом. Посмотрим что-нибудь? Думаю, тебе станет легче. — Пошла нахрен! Ненавижу… Ненавижу тебя… Глаза Дарианы заполнились слезами, а потом послышался громкий хлопок дверью. Думаете, она ушла? Нет, Алана бы ни за что не ушла после того, как ее послали нахрен. Она отчаянно нуждалась в отмщении. Все, как всегда. И не думала уходить. Вместо того, чтобы оставить Рейдж в покое, устроила громкий скандал на тему того, как именно нужно с ней разговаривать, а как не стоит и что будет в случае того, если Рейдж еще хоть раз откроет свой поганый рот. Но, после знакомства с Майклом, она поняла, что нет смысла терпеть унижения. Можно ведь просто отрезать провод, если что-то не работает, верно? Первое, что попалось на глаза — шариковая ручка. Не самое удачное оружие, но при повышенном уровне адреналина в крови и адской злости, она вполне могла сойти за нож. Алана хватает Рейдж за волосы, стаскивает ее с кровати. Но брюнетка успела схватить ту самую черную шариковую ручку, на которую поглядывала на протяжении ссоры. Резкий удар, наполненный всей ненавистью к любимому человеку, злостная улыбка на лице и Алана оказывается лежащей на полу почти неподвижно с проколотым глазом. Почти неподвижно. Эта сука еще жива. Даже проколотый насквозь ручкой глаз не заставил эту мразь сдохнуть. Интересно, зачем она цепляется за жизнь? Чего ради? Суки, вроде Аланы, должны гореть в Аду. Там им самое место. — Посмотри до чего ты довела меня! Посмотри! Посмотри в кого ты меня превратила! — кричит Рейдж сквозь слезы. Она не хотела убивать. Убийство Аланы — отчаянная мера, к которой никогда не планировалось прибегать. Однако, сегодня случился плохой день. Тот самый, в который человек способен принимать безумные решения, напрочь выключив голову. — Ты всегда хотела, чтобы я была хорошей. Идеальной, покладистой, без вредных привычек. Но знаешь, что я только что осознала? — брюнетка хватает Алану за волосы, крепко держит голову и нарочно поглубже вставляет ручку в глаз, заставляя жертву страшно мучаться перед неизбежной кончиной. — Я осознала, что моя самая главная вредная привычка не сигареты и не скверные слова. Моя вредная привычка — это ты! Сильный удар ногой в голову пробудил в Дариане неведомую ранее силу. Черт подери, как же ей было приятно наблюдать лежащую мертвую суку в огромной луже собственной крови. На мгновение прикрыла глаза. Почувствовала прилив мощной энергии, дышать стало проще, на губах появилась едва заметная, но искренняя улыбка победителя. Сегодня она победила демона. Смогла, подавила чувства и справилась. Убила дракона, который держал ее душу в заточении в золотой клетке. Стоит рассказать об этом Майклу. Он наверняка оценит. — Вот, что бывает, когда таскаешь людей за волосы, стерва. Еще один симптом депрессии — полное отсутствие сил на бытовые дела. Ты перестаешь убираться, хоть как-то следить за домом, перестаешь есть. Так что… Дариана пролежала в кровати отеля еще три дня, ни разу не вставая даже в туалет в компании трупа. Вскоре в комнате начало дурно пахнуть. Зловонный аромат заставил подняться с кровати, но лишь для того, чтобы тут же лечь обратно, укрыться одеялом с головой и понять, что встать по-прежнему возможным не представляется. Плотно укрытое одеялом лицо немного притупляло мерзкий трупный запах. Ничего не хотелось, абсолютно ничего, а в голове были только Майкл и Джон. Их нужно найти. Чего бы то ни стоило, она должна взять себя в руки и найти их! Сходить, наконец, в туалет спустя три дня, освободить несчастный мочевой пузырь от страшной нагрузки, окунуться в ванну, переодеться и отправиться на поиски близких людей. Тишину вдруг нарушил звук уведомлений. Девушка резко хватает телефон в руки и видит десять новых сообщений. Джон. Господи! Сообщения написал Джон! О, Господи! Джон где-то отрыл ее номер телефона! Это прекрасно, это же отличные новости! Просто прекрасные новости! Не в силах ждать ответа, парень позвонил. Выглядел он отлично, как и всегда, только нервно и взволнованно. Идеальная укладка, неброские, хоть и женские серебряные серьги, темно-бежевая шелковая рубашка с расстегнутыми двумя верхними пуговицами и перевернутый крестик на шее. Дариана же, честно говоря, выглядела так себе. Под глазами виднелись черные круги от несмытой три дня назад туши, на шее и правой щеке отлично заметные следы чужой крови, растрепанные волосы, красные веки от бесконечного потока слез и черная старая домашняя футболка с идиотской надписью «Я люблю Нью-Йорк». Кажется, на ней была кошачья шерсть. Много кошачьей шерсти. Джон закрывает комнату на ключ, садится за стол, ставит телефон на кружку с холодным лимонадом, чтобы его было нормально видно и потирает лицо ладонью. Затем глубоко выдыхает, очень неровно. Смотрит на Дариану отчаянными глазами, полными непонимания, что, черт возьми, делать дальше и, конечно, тревоги. Тревожность не давала собрать мысли в кучу, они рассеивались, образуя в голове несвязный поток паники. Дариана смотрела в глаза Джона точно так же. Едва сдерживая новый порыв разрыдаться, плотно сжимала кулак. Пришлось пронзить кожу ногтями, чтобы не позволить слезам выйти наружу. Она была в полном отчаянии, в полном дерьме. Как и все они трое, впрочем. — У тебя есть хоть какое-то логическое объяснение ситуации? — спустя несколько минут напряженного молчания начал разговор Стендлер. Нет. Не было. Дариана и не подозревала о том, что Майкл убил не всех ведьм, Лэнгдон особо никогда не посвящал никого в свои дела. Девушка ощущала себя в безопасности, находясь рядом с этим человеком и это являлось самым главным. — Может… Надо было что-то предположить, высказать хоть какое-то мнение, дабы немного успокоить себя и Джона. Будто идиотское, неправдоподобное предположение могло улучшить ситуацию. — Может нас перенесло в параллельную вселенную? Парень скептически усмехнулся, посмотрел на Рейдж, как на полную идиотку. В эффект Манделы, параллельные вселенные и прочую ересь он не верил. А людей, которые доказывали свою правоту в этой сфере, считал недоразвитыми кретинами, которым нечем занять свободное время. Но в такой ситуации, когда происходило что-то невероятное, он начал думать, что может быть возможно и такое. — Ты про монополию и монокль говоришь что ли? Это бред, я задал тебе серьезный вопрос, а ты несешь чушь! — У него ведь не было монокля, да? — Дариана, твою мать… Что ты несешь? — Просто скажи, пожалуйста. Я предлагаю хоть что-то… Она едва сдерживалась, чтобы не заплакать, а давление Джона лишь усугубляло ситуацию. Но он, наверное, был прав. Она поехала крышей. — Не было у него монокля! Все думают, что был, но не было! Ложные воспоминания, не более того. — Проверь. Просто проверь. — Больная... Не скрывая раздражения, Стендлер демонстративно открыл ноутбук и написал «монополия, эффект Манделы». После показал результат поиска девушке. — Довольна? — Да, я несу бред… Но тогда что? Где ты вообще? Нам нужно встретиться и найти Майкла. Или вы вместе? — Я во Франции, в Шармбатоне, это школа для магов. Майкла рядом нет. Я вернулся в тот самый момент своего прошлого, в котором мы расстались где-то полгода назад. Думаю, он в Америке, я знаю адрес. Покупаем билеты и вылетаем первым же рейсом. Майкл обязательно что-то придумает, он все исправит. — Да, конечно, я куплю билет прямо сейчас. Ты ему звонил? — Когда мы расстались, я удалил все контакты. Номер не запомнил. Но это хрень. У нас есть адрес, мы встретимся. Ты сама-то где? — В концертном туре в Сингапуре… — Значит, ты в Сингапуре, я во Франции, а Майкл в Америке, что еще далеко не факт… Прекрасно!.. Стоп… Это что? Что это на твоей щеке? Кровь? Выглядишь погано. Очень погано, Дариана. Ты как вообще? Конечно погано. После трехдневного лежания в кровати пластом любой будет выглядеть погано. Дариана скидывает одеяло, в нос резко ударяет зловонный запах Аланы. Черт! — Я задал тебе вопрос. Ты в порядке или нет? Девушка тяжело выдыхает, затем поворачивает камеру и теперь Джон видит лежащий на полу труп с проколотым ручкой глазом. — Это еще кто? — Алана… Моя бывшая. Та, которая отправила мне письмо в аванпосте. Ты его порвал. — Твою мать, сучка, ты что творишь?! Тебе скоро вылетать, пересекать границу! Что, если тебя арестуют? Избавься от трупа и постарайся больше никого не убивать, мать твою! Я очень рад, что ты наконец отрастила яйца и убила эту мразь собственноручно, но совсем не вовремя! Вот совсем, блять, сейчас не время для мести! — Все будет в порядке… Я подкуплю любого копа, у меня достаточно денег. Это не проблема… — Это не проблема? Дариана, ты торчишь в одной комнате с трупом. Вероятно, далеко не один день. У тебя крыша поехала! Не обращать внимание на гребаный труп — ненормально! Это проблема. Ладно… Сейчас это не главное. Покупай билет. Позвони, как купишь, ладно? И, ради всего святого, разберись с трупом, сучка бешеная! Серьезно, Дариана, ты абсолютно ненормальная! У меня от тебя мурашки по коже. Не удивлюсь, если в твоем холодильнике замороженные человеческие головы или гнилые части тел в бочках, как у Джеффри Дамера. Черт подери… Да ну нахер!.. Дариана не сдержала улыбки. И правда бешеная, чокнутая, абсолютно ненормальная. Ну, знаете, находиться в одной комнате с трупом в огромной луже крови явный признак отклонения психики. Возможно, Рейдж могла бы стать известным серийным убийцей, о котором бы писали в газетах и рассказывали на телевидении. Порой она представляла, как разъезжает по улицам Нью-Йорка, вся одетая в кожу. Пухлые губы, украшенные черной помадой, на пальцах кольца с черепами или перевернутыми крестами, на шее и запястьях украшения в виде колючей проволоки и черные ботинки на высокой подошве. И вот, она бы вышла из машины, прихватив с собой коллекцию любимых ножей и отправилась в чей-то дом ради осуществления мести за какой-нибудь непростительный поступок в ее сторону. Дариана часто думала о мести. Родители пробудили в ней это ощущение, пробудили в ней истинное зло. Но ей это нравилось. Нравилось ощущать себя сильной и смелой. Теперь она точно знала, что изменилась. Для убийства любимого человека требуется немало мужества. Выходит, она действительно вышла на новый духовный уровень. Либо ей только так казалось. Черт знает, что творится в головах психопатов. — Я позвоню. Люблю тебя. Ляпнула, не подумав. Джон, конечно, подозревал, что Рейдж вполне может быть влюблена в него. Стоит только вспомнить как она плакала от счастья и чуть не задушила крепкими объятиями, когда Джон вернулся с того света в Святилище. Тогда он заметил в ее глазах нечто странное, но промолчал. В общем, он догадывался, но совершенно не был готов услышать «Люблю тебя». Растерялся, не знал, как реагировать, поэтому решил ничего не отвечать. Вышло неловко, нелепо и неуместно. Сн слабо улыбнулся и бросил трубку, а Дариана почувствовала себя настоящей идиоткой. Черт… Зачем? Просто… Зачем?.. От трупа все-таки пахло ужасно. Нет, надо что-то делать, пора устранить источник страшной вони, пока соседи не заподозрили неладное. Спустя три дня с кровати все же нужно было встать. Да, нужно было, но Дариана не встала. Вот, что такое депрессия. Ты понимаешь, что хуже некуда, но делать ничего не можешь. Не смогла, не нашла в себе сил подняться с чертовой кровати. Вместо этого она закрыла глаза и представила, что рядом лежит Майкл. Кладет голову на его плечо, Майкл в ответ обнимает ее за талию и та растворяется в прекрасном моменте небытия. И так они лежат молча на протяжении всей ночи, мужчина иногда нежно поглаживает растрепанные темные волосы, а Рейдж слушает биение его сердца. Оно бьется размеренно, медленно, ровно. Кажется, Майкл всегда невероятно спокоен, в его душе царит полная гармония, чего пытаются добиться все люди на Земле. Как ему это удается? Дариана надеялась, что однажды он ее научит. — Все будет хорошо. — по комнате разливается знакомый мужской голос, отчего девушка мгновенно успокаивается. С ним так уютно и спокойно. Еще никогда Дариана не чувствовала себя настолько защищенной. В действительности, все, что ей было нужно — это забота и любовь. — Я всегда буду рядом. Я люблю тебя. Но так мило и уютно было только в ее фантазиях. На самом же деле, Рейдж знала, что Майкл презирает ее за излишнюю инфантильность и постоянное желание быть любимой. Презирает ее за детские комплексы, от которых давно пора избавиться. И будь он сейчас здесь, точно бы не сказал «Я всегда буду рядом. Я люблю тебя.». Интересно, что бы он сказал, что бы он подумал, как бы отреагировал, если бы увидел Рейдж в таком состоянии? Растрепанные волосы, размазанная тушь, непонятная старая футболка в кошачьей шерсти. Три дня валяется в кровати на пару с извергающим отвратительную вонь трупом. Лэнгдон бы, наверное, даже ничего не сказал и просто ушел, испытывая отвращение. Почувствовал бы, что совершил ошибку, когда подпустил к себе этого человека. Или перед уходом сказал бы что-то вроде: «Какая же ты жалкая». Да, наверняка именно это он бы и сказал. Вообще-то, их связь никогда нельзя было назвать нормальной. После возвращения Джона с того света, отношения значительно ухудшились. Они хоть и любили друг друга, одновременно терпеть друг друга не могли, но обожали трахаться. В итоге их отношения превратились в постоянный секс: животный, страстный, абсолютно безумный. Они забывали обо всем, когда их тела соприкасались. Дариана больше не хотела доказывать свою правоту, Майкл больше не хотел обвинять Дариану в излишней инфантильности и постоянном желании внимания. Когда его член находился внутри, когда ладонь крепко обхватывала бледную шею, Рейдж улетала на седьмое небо, растворялась в моменте и так сладко стонала на ухо, что Майкл возбуждался с новой силой и сжимал ее шею еще сильнее. Но, когда наступало утро, все заканчивалось. Яркие краски приобетали серые оттенки, лицо Майкла больше не выражало никаких чувств, лишь высокомерие, а глаза наполнялись ужасающим холодом. Дариана молча смотрела в стену, отвернувшись от Лэнгдона и мечтала, чтобы он сказал короткое: «Люблю тебя». Майкл ненавидел Дариану за это, о чем она прекрасно знала. Чаще всего, после напряженного молчания, вставала с кровати, одевалась и уходила спать одна в другую комнату. Больше не хотела сталкиваться с ледяными глазами, боялась его холода. Боялась, что он не ценит ее, боялась, что не любит, что она для него просто игрушка на короткий срок. Майкл об этом знал. Ему было противно. Противно от осознания того, что она допускает мысль о невзаимности. Ведь, если бы он не испытывал симпатии, неужели бы подпустил ее к себе? Он в принципе никогда никого к себе не подпускал. Ни Галланта, ни всех остальных мужчин и женщин, которые мечтали оказаться в его постели. Подпустил только ее и Джона. Лэнгдону не нужны игрушки, с ними неинтересно. Тупые куклы с пустотой внутри в красивой обертке не привлекали даже ради секса. Такова была его натура и железный принцип не подпускать к себе дерьмо. «Твою мать. Надо встать… Просто подними гребаную задницу с гребаного дивана, Рейдж! Это не сложно. Сделай хоть что-то. Хоть что-нибудь.» — твердил внутренний голос. Спустя еще полчаса самокопания и жалости к себе, девушка наконец покупает билет. Вылет через восемь часов. Времени мало. Что же, пора собираться… Она молилась, чтобы Майкл не потерял память.