№1
9 декабря 2019 г. в 03:49
"Генри…даже не знаю с чего начать. Зачем я это делаю? Психиатр посоветовал мне написать письмо тебе. Странно, не так ли? Писать письмо человеку, который не так давно скончался. Или давно, не знаю. Не веду счёт времени, уже не помню сколько. Да и разве важно время после тебя? Не для меня так точно. Что уж говорить, если сама жизнь стала абсолютно не важна с твоей гибелью, любовь моя. Ну вот опять на моей бумаге доктор Тредсон заметит следы слёз. Что за напасть. Ничто и никто у меня не способно вызвать настолько сильную бурю эмоций как ты. Я полностью абстрагировалась от мира, понимаешь. Изолировалась от всего. Бывало, что даже не разговаривала ни с кем несколько недель, ничего не ела и тупо смотрела в одну точку в своей палате. Врачам, порою, приходилось насильно кормить и давать лекарства. Представляешь, я даже не помню, как попала сюда от слова совсем. Просто однажды утром проснулась, и вижу вокруг себя белые стены, привязанные к койке руки и капельницу.
Не знаю, на что надеются врачи, но бесполезно. Я твержу им это изо дня в день. Слишком сильным оказалось потрясение для меня. Твоя смерть не то чтобы выбила меня из колеи, Генри, она снесла под ноль мою жизнь. Не осталось абсолютно ничего. А Чарльз, время и наплыв тех трагедий, что мы пережили, разделила навсегда, казалось бы, неделимых близнецов. Злую шутку сыграла судьба. Мы были неразлучны, как две стороны одной медали. Но посмотри на нас сейчас, я ведь и понятия не имею где он и что с ним. Как живёт, чем дышит, кто с ним рядом. Хорошая из меня сестра? О чём можно вообще говорить, если я и человек не очень. Убийца. Дважды. Можно ли это считать расплатой? Или просто нам, верующим, удобнее так считать? Будто существует какое-то наказание и расплата за грехи. Нееет, только мы сами себя способны наказать в той мере, какой заслуживаем. Никто другой не сделает хуже. В таком случае, могу с уверенностью сказать, что умерла и попала в Ад. И ведь не в том, что я в психлечебнице, нет. Это не такое ужасное место, как некоторые привыкли считать, даже наоборот. А в том, что мир без тебя для меня – хуже смерти. 1, 2, 3…10 раз, сколько раз я бы согласилась умереть, чтобы ты был жив? Или чтобы попасть в то место, где ты. И плевать где это, хоть у самого Сатаны под подошвой. Любые пытки не стоят того, что сейчас переживаю я.
Мне больно, внутри моей груди пылает адово пламя, Генри. И оно не утихает ни на секунду. Вот что страшно. Однажды, ремень сдерживающий мою руку, стёрся. Видишь ли, часто по ночам у меня бывают припадки и сильные головные боли. И я не контролирую абсолютно ничего. Такие моменты самые худшие. Так вот, когда ремень стёрся, боль в груди стала настолько невыносимой, настолько тяжёлой, что я пыталась выдрать её ногтями. Очень упорно и настойчиво. Кажется, мои усилия могли закончиться летально на этот раз. Большинство так называемых попыток, были совершены неосознанно. Иногда я просто не контролировала сам процесс. Но отчётливо помню каждую из ночей, а в особенности ту самую, от которой у меня теперь повязка на груди и уродливые шрамы на всю жизнь.
В ту ночь я не чувствовала боли, как кожа лопалась и струйки крови текли по груди. У меня было одно простое желание – избавиться от сердца, стук которого так сильно шумел и мешал заснуть, от того, что горело, и мне было плохо, очень плохо. И я готова поклясться в тот момент, что физически ощущала горящий шар в груди. В ту ночь я мычала, когда вспоминала твоё лицо, такое родное для меня. Мы дышали с тобой одним воздухом, помнишь? Наши сердца бились в одном ритме, и это реальный факт. Ты – часть моей души, вторая половина сердца. Именно ты, а не мой брат, Чарльз. Он-то бросил меня. Это бы я пережила, как-нибудь. Но не твою смерть. С тобой я тоже умерла, Генри.
Я вспоминала твои брови, которые мне так нравились, когда сходились на переносице. Глаза, которые были настолько бездонными, что я тонула в них добровольно, когда ты смотрел на меня. А когда я видела в них нежность и твою любовь ко мне, то Бог свидетель, душу бы за это отдала. За всего тебя, любовь моя. Я помню всё до мельчайших подробностей, ну а что мне ещё остаётся. Ты был так эмоционален со мной, как ни с кем другим, как ни с одной книгой по философии Древней Греции. Каждая эмоция, замеченная мною в твоих глазах, была так ценна. Будто это было час назад, серьёзно. Ты по прежнему со мной, Генри. Иногда я даже чувствую касания твоих нежных, тёплых губ на своих плечах. Знал бы ты, как их не хватает больше всего. Будто от них зависит моя жизнь. Так и есть. Даже когда ты был жив, Генри, я так мало говорила о том, что твои касания вызывали во мне. Казалось, что миллионы маленьких молний под кожей реагируют на твои пальцы. Всё во мне отключалось в тот момент. Ничто на свете не сравнится с моей любовью к тебе. Мы владели душой, телом, и сердцами друг друга. Такое заменить невозможно. Утратишь – и всё.
Я раздирала кожу груди ногтями, Генри. Разве можно забыть те ночи, проведённые вместе в отеле? Никто из парней не был способен на то что ты. Никто из них не доставлял такого удовольствия. Если есть Рай – то он с тобой в постели. Иногда мне казалось, что ты больше чем просто человек. Простит меня Бог, но твоя персона для меня был наравне с ним, Генри. Как ты боготворил Джулиана или тех древних философов, так и я возносила тебя выше всех остальных. Выше себя, людей, всего во что верила. Ты был моей верой, моей любовью и душой. Ты им и остался. Что случиться с теми людьми, когда их лишают того, во что они верили, их религии? Достаточно посмотреть на меня сейчас. Ты бы уж точно не узнал, по сравнению с той Камиллой, которой я была раньше. Совершенно разные люди.
Я громко стонала на кушетке, вспоминая твою улыбку и наши прогулки под лучами солнца. Как ты носил меня на руках, когда я порезала ногу. О Генри, я помню лучи солнца на твоей груди и как ты выглядел без очков. Я так хотела, чтобы наши дети были на тебя похожи. Помню момент, как бегала от тебя с очками, а ты догонял. Даже случайно разбила их. Помнишь, что ты тогда сказал мне? Мне придётся за них рассчитаться. Это и был наш первый раз вместе. Прямо там. Ты шептал мне на ухо раз за разом «Я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя». Как же я упивалась этими словами. Как же мне нравился твой голос, такой низкий и бархатистый, любила его слушать, просила тебя чаще мне что-то рассказывать. И как же больно сейчас от мысли, что больше я его не услышу. Веришь, но даже твой голос иногда меня заводил. Но это ты конечно знал.
Я истошно кричала, когда вспоминала тот последний день. Звук тех выстрелов до сих пор у меня в голове. Когда кто-то раньше стучался в палату, я иногда забивалась в угол и вопила, потому что слышала вместо стука два выстрела. Именно они означали конец не только твоей жизни Генри, но и моей. Абсолютный её финал. Последними твоими словами были «Я люблю тебя», обращённые ко мне. Я упала на пол с твоим телом на руках, пытаясь удержать. Я измазалась в крови и не могла поверить тогда своим глазам, не воспринимала всё это всерьёз. Будто это были выстрелы в мою голову. Вот сейчас я проснусь, и мы снова вместе лежим на кровати отеля, отрезанные от всего мира. Ты как обычно будешь водить кончиками пальцев по моей талии, цитировать на языке оригинала поэмы, произнеся это настолько томным голом, что я не устою. Ну а я буду зарываться пальцами в твои волосы, прижимая всё ближе к себе, к своему телу, будто хочу слиться с тобой воедино. Что в конечном итоге и произойдёт. Мы будем вместе, в такт телам двигаться и не сдерживать стонов, царапая ногтями в порыве страсти плечи и спину.
Санитары прибегали на мой истошный крик, тоже что-то там кричали, а я не слышала ничего, только плакала. И слёзы эти были такими же горячими, как то сердце, что мешало в груди. Его ритм сбился. Оно больше не бьётся в такт твоему, Генри. Тогда в чём смысл?
Я хочу опять смотреть в твои глаза, держать тебя за руку, вдыхать твой запах и целовать тёплую кожу. Знаешь, не думаю, что я отсюда когда-нибудь выйду или выберусь. Нет. Исключено. И не потому, что не смерюсь с твоей смертью, а потому, что внешний мир мне совсем не нужен. Не интересен. Генри, я и дня там не вынесу, понимаешь? Я так сильно люблю тебя, мой свет, мой смысл…я люблю тебя до луны и обратно. И всегда буду любить."