Кража насовсем

Дора никогда не спрашивала его имени, конечно же, жалея об этом. Причины на то были понятными: на беседы никогда не было времени. Он появлялся внезапно и также внезапно исчезал, к тому же характер его действий в принципе не располагал к знакомству. Он даже голоса практически не подавал, чего уж тут говорить об обмене именами. Хотя Дора была почти уверена, что ему известно ее имя, уж слишком часто он околачивался рядом и слышал, как ее звали ее друзья и родные, а иногда даже ей казалось, что его губы беззвучно шевелятся, имитируя знакомые слоги. Тем не менее, рыжий воришка, хоть и был заинтересован девочкой, всегда оставался инкогнито, и младший брат называл его просто — «Жулик». И хоть Доре такое грубое прозвище пришлось не по вкусу, оно приелось. И загадочный ушлый парнишка на долгие годы стал Жуликом для Доры и ее друзей. Жулик являлся одной сплошной неприятностью, бывало, срывал планы очередного приключения и иногда подвергал опасности девочку-следопыта и ее братца, но он был неотъемлемой частью каждого дня Доры и, странно признаться, она всегда ждала его. Всегда со скрытой осторожностью и вниманием, чтобы не заметил брат, оглядывалась и прислушивалась, в надежде услышать привычный, но странный, всегда заставляющий тело вздрогнуть, а сердце забиться быстрее от волнения, звук, похожий на прысканье пульверизатора, который зачем-то мальчишка таскал с собой и оповещал о своем присутствии. Никто никогда не замечал или пропускал мимо ушей, например, братец, когда Дора тихо говорила ему об этом, задумчиво глядя в потолок общей комнаты, что ее беспокоили в Жулике не его влечение к клептомании, а его глаза. В глазах мальчика пряталось одиночество и невыплеснувшаяся грусть. И хоть почти всегда на его лице плавала хитрющая лисья улыбка, Дора знала, что она ненастоящая. Жулику не доставляло удовольствия красть ее вещи, чтобы поживиться за ее счет. Потому что почти все украденное всегда возвращалось к хозяйке. Чаще всего Жулику не удавалось даже коснуться вещи, которую он якобы хотел заполучить — Дора и братец, так обожающий свои красные маленькие башмаки, и оттого прозванный Башмачком, останавливали его, прежде чем тот сжимал тонкие пальцы на желаемом предмете. «Жулик, не воруй!» — хором кричали ему Башмачок и Дора, вытягивая вперед руку и смешно хмуря бровки. И рыжеволосый мальчишка едва заметно улыбался одним лишь уголком губ и в притворной досаде щелкал пальцами. «Вот блин, вы снова меня победили!» — такая знакомая, буквально заученная наизусть фраза. Дора любила ее и всегда ожидала с нетерпением. Ведь это был единственный раз, когда она слышала его голос. После этого Жулик всегда разворачивался и убегал, и Дора ждала его завтра. Это была игра с неизменными правилами, которая длилась из года в год. Пока однажды правила не были нарушены. Дора точно не могла сказать, двигался ли Жулик к своей цели слишком уверенно на этот раз, или же она слишком помедлила с произношением нужных слов, то ли отвлекшись, то ли на самом деле желая узнать, что же будет дальше, но это событие изменило ход игры. Дора лишь растерянно глотнула воздуха, когда ловким и быстрым, но аккуратным и совершенно безболезненным движением лента из ее волос была выхвачена. И все это было провернуто в тишине, без всяких предупреждающих звуков. И это было нечестно. «Жулик, не воруй!» — рассерженно закричал Башмачок, требовательно выставив руку вперед, требуя вернуть украденное. Но рыжий паренек, чьи карие глаза заинтересованно блестели под неизменной синей маской, лишь игриво склонил голову на бок и не сдвинулся с места. Его взгляд был направлен только на застывшую девочку-подростка, не интересуясь больше ничем, и словно бросая ей немой вызов: «Давай, скажи это. Попроси меня сама». Но Дора стояла на месте, и сердце ее почему-то бешено колотилось. Маленький юноша усмехнулся. И невзирая на гневные крики Башмачка, бросился наутек. Дора смотрела ему в спину, прижимая руки к груди. Ей казалось, что она и впрямь почувствовала прикосновение его пальцев к своим волосам. Она пришла в себя лишь тогда, когда Башмачок дернул ее за руку особенно ощутимо. Он возмущался и капризно топал ногами, словно все еще был маленьким, хотя был ненамного младше нее. Но она не стала говорить ему подбадривающих слов, как всегда это делала. Не стала и обращаться за помощью к воображаемым друзьям в воображаемом шоу, которая она придумала, чтобы развлекать братца и его сверстников, и заодно не чувствовать себя такой одинокой. Тем самым она нарушила правило уже своей собственной игры. Она сорвалась с места и бросилась в джунгли за своим рыжим воришкой, оставляя далеко позади голос брата. Она совершенно не знала, куда несется и что, собственно, будет делать, если даже и догонит вора, но отчего-то она чувствовала, что поступает верно. Что именно этого и ждал от нее лисенок. Уверенности ей придал увиденный ею рыжий огонек, промелькнувший в кустах. И она бежала за ним изо всех сил, ловко перепрыгивая камни и толстые корни деревьев. Набегу прорвавшись сквозь заросли, она увидала его спину и припустила, что есть духу, быстро сокращая дистанцию. Три метра, два, один… «Попался, Жулик!» — воскликнула Дора, в прыжке настигая хулигана и валя его с ног. По инерции оба с кряхтениями и стонами прокатились по земле, которая вдруг обратилась склоном, из-за чего остановиться получилось не сразу. Но когда все закончилось, оба не сдвинулись с места, продолжая лежать на земле, он на спине, она на животе, запыленные и потрепанные, тяжело дышащие. Погоня была окончена. Вор был пойман. А затем запыхавшееся дыхание Жулика вдруг превратилось в болезненный хрип. Дора приподнялась на локтях и посмотрела в сторону звука: Жулик сидел на земле, прижав к груди кулак. Сиплый кашель будто бы с трудом вырывался из его горла, лицо парнишки покраснело, он выглядел так, словно изо всех сил сдерживал рвущиеся наружу звуки. Мальчишка быстро потянулся к карманам, однако не нащупал там нужной ему вещи. Глаза подростка стали еще шире и наполнились ужасом. Он начал судорожно оглядываться и бессмысленно шарить вокруг по траве, хватая в ладони травинки, веточки и камни; кашель усилился, из-за чего лицо Жулика совсем побагровело. Очевидно, он не собирался сдерживать кашель — он практически не мог вдохнуть воздуха. Кашель душил его. — Что ты ищешь? — испуганно спросила Дора, с готовностью поднимаясь на ноги, чтобы помочь. Жулик отчаянно зажестикулировал, но движения его рук были слишком хаотичны и прерывисты, он давился, то хватаясь за грудь, то за горло, то слепо ползая, словно новорожденный звереныш, а по щекам его катились слезы от боли. Дора мгновенно почувствовала, что готова заплакать сама — приступ паники захлестнул разум, и она бросилась осматривать и ощупывать окрестности вокруг, сама не зная, что ищет. Она раздвигала кусты, отодвигала ветки и камни, пугая различных зверей джунглей, пока внезапно не наткнулась на странный белый предмет, который раньше она никогда не видела. Но она была практически уверена, что именно эту вещь искал мальчик. Без боязни схватив предмет, что был похож на маленькую железную бутылочку с надписями, к верху которой была прикреплена странная конструкция, немного похожая на мундштук дудочки, она бросилась к бедному юноше. — Это то, что тебе нужно? — запыхавшись, тревожно спросила она, и во взгляде Жулика появилось нечто, чего она никогда у него не видела — вспышка радости, какого-то детского восторга и, наверное, счастья. Дрожащими руками рыжик забрал из ее пальцев странный прибор, на мгновение прикасаясь к ее коже. Его прекрасные карие глаза смотрели на нее с невероятной благодарностью. Она покраснела. Тем временем, Жулик вставил в рот подобие мундштука, и Дора замерла в ожидании музыки… но вместо этого раздался пшикающий звук, один в один тот, который она привыкла слышать всегда перед появлением воришки. Жулик сделал несколько жадных вдохов, и кашель постепенно начал затухать, пока не прекратился совсем. Краска все еще держалась на лице бедняги, по нему катились капли слез и пота, жилка шевелилась на лбу от напряжения, а руки сжались в кулаки и подрагивали. Но теперь, похоже, ему больше ничего не угрожало. Опустив голову, Жулик медленно и прерывисто дышал. От его вида, целиком выражающего мучение, у девочки сжалось сердце. Однажды, наверное, не слишком и давно, Дора угодила в смертельные объятья гигантского удава и чуть не лишилась жизни. Она помнила те ужасные ощущения, боли, когда задыхалась в его плену, и всепоглощающего ужаса, когда поняла, что умирает. А после освобождения она долго не могла прийти в себя, когда избежала погибели. Возможно, Жулик испытал все то же самое, что тогда испытала она на собственной шкуре. В таком случае, его нельзя было оставлять одного после мучительного пережитого. Впрочем, она бы в любом случае не хотела просто уходить. Опустившись на колени рядом с ним, она обвила руками его худощавое тело и прижала к себе, крепко, искренне. Мальчуган рвано выдохнул, маленькое устройство, которое, очевидно, являлось лекарством из большого города, выкатилось из его ослабевших пальцев. Дора не отстранялась. Медленно, словно боясь чего-то, Жулик робко положил руки на ее спину. Было очень тепло. Так они сидели вдвоем, прижавшись друг к другу, среди джунглей, и больше им ничего не было нужно. Позже, им пришлось расстаться, но совсем не так, как оба привыкли. Широко и тепло улыбнувшись Доре, Жулик отвесил ей легкий поклон и скрылся за кустами. С этим милым румянцем на щеках юноша показался ей особенно замечательным. Возвращаясь домой, она нашла на земле ту самую ленту, из-за которой все и случилось. Вероятно, Жулик выронил ее, когда Дора налетела на него сзади и сшибла с ног. Лента была помятой и грязной, но целой, и это было главное. На следующий день она, приведенная в порядок, украшала запястье Доры. Но она изменилась. Она была дополнена нитками, тростинками и лозами и сплетена в простенький, но очень симпатичный браслет. Он был украшен различными бусинками, красивыми сушеными ягодками и отшлифованными камушками. Но главным его украшением являлась фигурка лисенка, собственноручно вырезанная из дерева и даже выкрашенная в рыжий с крохотными синими пятнышками на мордочке. Взрослые похвалили девочку за искусное украшение, лишь посочувствовали, что она не подрассчитала и браслет оказался чересчур большим для тоненького смуглого запястья. Но Дора лишь загадочно улыбалась, ведь в этом не было ошибки, все так и было задумано. Потому при встрече с Жуликом она не произносит навязанных правилами слов. Она стоит как зачарованная и неотрывно смотрит, как юноша подходит все ближе, ступая легко и бесшумно. Сердце ее стучит все быстрее с каждым его шагом. Она, кажется, забывает дышать, когда он оказывается прямо напротив нее. На лице его недоумение, он, словно боясь обжечься, тянется к ее руке, но она не шевелится. Ловкие длинные пальцы смыкаются на браслете, и тот с готовностью соскальзывает в его ладонь. Ее тело словно застыло, румянец горит на ее щеках. — Ты больше не хочешь играть? — произносит Жулик тихо и бесконечно печально, и ноги Доры дрожат, как под холодным проливным дождем в сезон муссонов. — Эта лента… этот браслет — я сделала его для тебя, — бормочет она, совершенно красная, и отводит взгляд, дрожаще улыбаясь. — Ты можешь украсть его, и я не буду просить его обратно. Это будет кража насовсем, понимаешь? Она наконец поднимает взгляд — лицо парнишки было пунцовым, как и ее лицо. Он смотрел на нее так, словно этот браслет являлся чем-то драгоценным и очень редким, какого ему еще не доводилось даже видеть, не то что красть. И уж тем более… получать в подарок. Он переводил глаза то на браслет в своей руке, то на нее, смущающуюся, но счастливую, и не мог вымолвить ни слова. — Оу, да, точно, я поняла — это, наверное, странно, — застенчиво улыбнулась Дора, почесав затылок под копной красивых каштановых волос. — Тогда давай я закрою глаза, а ты… пропадешь и… я словно тебя не видела. И не дожидаясь ответа, она закрыла веки. Отчего-то тело прошибало мурашками, когда она уловила тихий шорох его шагов. А затем… земля и вовсе, казалось, ушла из-под ног, когда она ощутила тяжесть чужих губ, одурманивающе мягких и влажных, теплых и непередаваемо сладких, на своих искусанных губах. Голова закружилась, как после длительных прыжков по лианам, когда она открыла глаза, чтобы расплывчато увидеть удаляющуюся спину Жулика и махнувшие на прощание кончики синей маски. Это была самая большая и ценная кража, которую совершил Жулик, за всю ее жизнь. Но на этот раз он, кажется, не собирался ее возвращать. На следующий день Дора нигде не могла найти воришку, скрывшегося со столь важной для нее частицей ее взросления, ее молодости, ее души, мечтаний… Впрочем, она сама упорно делала вид, что она лишь расслабленно гуляет по джунглям, а вовсе не разыскивает один преступный, но восхитительно-прекрасный элемент. А отсутствие шумного братишки рядом — лишь совпадение, а не с трудом проделанная работа, на которую ушло все утро и крупный комок нервов. В самом деле, какое ей должно быть дело до членов криминального общества. И не было бы, если бы один из них не забрал нечто, без чего ее жизнь обернулась бы невозможной. И речь шла не о первом поцелуе. Глубоко выдохнув, Дора сжала кулаки и ускорила шаг. Пока не перешла на бег. Деревья и экзотические цветы быстро промелькивали, оставаясь позади. Она не имела ни малейшего понятия, куда бежит — ноги сами несли ее, и она почему-то не сомневалась, что бежит в правильном направлении. — ЖУЛИК, НЕ ВОРУЙ!!! Я ПРЕДЛАГАЮ ОБМЕН!!! — распираемая эмоциями, закричала она изо всех сил, цепляясь при этом ногой за корень дерева и грузно падая, растянувшись во весь рост. Распластавшись на животе, она замерла, притворившись мертвой. Когда рядом никого не было, она делала так — таким образом она обманывала боль. Мертвые ведь не чувствуют. Так она стращала мироздание, вселенную, небеса, или что там прописывало ее историю — «вот, ты захотел, чтобы я испытала боль, но не рассчитал — я умерла, и что теперь будешь делать? Сгоришь от стыда?». Но она не пролежала слишком долго — раздалось шуршание раздвигаемых кустов, быстрые, но легкие, почти бесшумные шаги, и сбитое дыхание, после чего чьи-то заботливые и теплые руки коснулись ее головы, и она приподнялась. Жулик, наклонившись, с тревогой вглядывался в ее лицо. Не задумываясь, она подала ему руки, он с готовностью помог ей подняться. Несколько мгновений они стояли, держась за руки и глядя друг другу в глаза, и алый румянец стремительно растекался по щекам обоих. А затем Жулик резко отпрянул и попятился назад. И бросился в кусты. Крикнув его имя, Дора кинулась следом и оказалась на крохотной полянке с одиноким деревом, но Жулика было не видно. Он исчез. Разве что чье-то тяжелое дыхание, чей источник находился где-то за деревом, нарушало спокойствие тропической природы. Облегченно выдохнув, Дора тихо засмеялась. А затем медленно, словно задумавшись, начала бродить по полянке, потихоньку подбираясь к дереву. У самого ствола она повернулась куда-то в сторону и с милой улыбкой заговорила: — Эй, ребята, скажите — вы видите Жулика? Он украл мое сердечко. Жулик не смог даже убрать свои руки от сумасшедше колотящегося сердца, когда Дора резво завернула за дерево и отрубила парнишке все пути для отступления, расположив обе руки по двум сторонам от его плечей. — Но ты не бойся, — ласково заверила она. — Я разрешаю украсть его насовсем. Если ты позволишь украсть твое.