нарисуй на бумаге простой кружок

      Погода была мерзопакостная. Капал мелкий, холодный дождь, оставляя на грязном снаружи окне противные разводы. Через неплотно дверь завывал протяжно ветер, сдувая с маленького столика нотные листы и колыша тяжелые, пыльные бархатные портьеры, закрывавшие вход в спальню, двери в которую, казалось, не было никогда. Из спальни слышался скрип кровати, наигранное вожделение одного и пыхтение другого.       Кровать скрипела, кто-то пыхтел, в камине трещали поленья. Гостиная освещалась только тусклым огнем, который так и норовил погаснуть под холодными порывами ветра, от которого покосилась висящая на стене шпага. От особо сильного порыва дверь распахнулась, громко ударившись о стену и сбив вешалку, с которой упал потрепанный цилиндр, который тут же постарался укатиться прочь.       Скрип прекратился. Раздался кашель, портьера отодвинулась в сторону, выпуская в гостиную хозяина дома. Зябко ежась от ветра, он захлопнул дверь, поднял вешалку и подкинул дров в камин, а после устроился в кресле и закурил, стряхивая пепел от сигары в пустую чернильницу. — Ты там уснул, что ли? За сборы твои платить не стану, — прокартавил Ворон и снова закашлялся, но все равно затянулся и выдохнул сизый горький дым, прикрывая глаза и покачиваясь в кресле. В такую погоду ужасно ломило пальцы рук и спину, а голова начинала трещать, как перезрелый арбуз. Ворон ненавидел дождь.       Он пригладил ладонью иссиня-черные волосы (крашеные, разумеется, в нежелании принимать седину), стараясь вернуть прическу пожилого денди, и посильнее запахнул халат, наблюдая за тем, как из спальни выплыл второй, патлатый, в блядско-пестрой одежде. Ворон кивнул на рояль, его поняли, костлявая рука сгребла деньги и принялась судорожно перебирать мятые купюры. — Здесь не хватает, — раздался недовольный голос, а Ворон фыркнул: — Значит, больше не заслужил. Пошел вон, — обиженное молчание, босые шаги по отполированному дереву, возня у двери. Хлопок.       Каров вздохнул и затянулся снова, подбирая с пола ноты. Играть не хотелось, писать тоже, рояль пылился в углу уже две недели, пока его хозяин страдал от мигрени и болей.       Он поднялся, повозился немного у старого серванта, гремя стаканами, вернулся к камину с бокалом коньяка. Сигара тлела в чернильнице — не хотелось даже курить. Хотелось хандрить, перечитывать раз за разом страницы недописанного романа о таинственной Кузинатре, дающий смысл жизни. Сложно писать о таком, когда не видишь смысла в своей собственной.       Стук в дверь выдернул Ворона из мрачных мыслей. — Кто?       Ответ был дан незамедлительно: в дом ввалился мокрый Люси. — Здорово, Йося, — Ворон поморщился. Он ненавидел, когда так измывались над его именем. — Может это, в картишки сыграем? А то такая тоска, прям выть хочется, — гость скинул сапоги, повесил на вешалку дурацкую шляпу и придвинул к столику второе кресло, падая напротив хозяина дома и отбирая у него бокал. — Здравствуй, — Ворон кивнул и поджал губы, поднимаясь с кресла. Люси всегда отличался бесцеремонностью. Если не знать, что за этим стоит, можно подумать, что он идиот. О нет, Люси не идиот. Зато он гениально им притворяется, потому что так удобнее.       Каров вытащил из серванта старинную колоду карт, вытаскивая их и принимаясь тасовать. — На что играем? — поинтересовался с напускным безразличием он, скрывая интерес. Карты всегда ему нравились. Замечательная игра. — Хотел предложить на деньги, но видел нашу бабочку по пути к тебе. Видок у него был потрепанный и обиженный, так что склонен думать, что ты на сегодня свой лимит расходов исчерпал, жидяра, — хохотнул гость, проводя здоровенной мозолистой лапищей по рыжим жестким волосам и оскаливаясь в улыбке. Ворон цокнул. — Не жидяра, а еврей. И ты ведь прекрасно знаешь, как я ненавижу эти стере… стереотипы, — букву Р, стоит заметить, он тоже ненавидел. — Знаю. Но это не меняет того факта, что ты жид и скорее удавишься, чем на бабки играть будешь, так что давай на коньяк, — Люси кивнул на новую бутылку в серванте. Пришлось согласиться. На деньги и правда играть совершенно не хотелось, а просто так было скучно. — Я тебе коньяк, а ты мне сигары, идет?       Ворон раскидал колоду и взял карты, поглаживая их рубашку кончиками пальцев. Игра началась.       И насколько он любил играть с Люси, настолько же и раздражало его то, что тот вечно выигрывал. Актеришко. Умеет держать лицо и делать нужный вид. А Каров в таком состоянии просто не способен считывать ложь. Вот кто из них жид, так это здоровяк, обязательно заявляется поиграть, когда у Ворона мигрень такая, что глаза сложно держать открытыми. — Ты слышал, немец-то наш опять чуть ласты не склеил, — внезапно произнес Люси, делая очередной ход, а Ворон фыркнул. — Софа давно выписала ему лекарства, это его проблемы, что он их не пьет, — о старинной подруге он, наверное, о единственной говорил с теплотой. Они были знакомы еще до войны, когда Каров учился в консерватории и был скромным еврейским мальчиком со скрипочкой. Много воды утекло с тех пор, куда только не забрасывала его жизнь. Америка, Африка, Китай. Он побывал даже в Индии и едва не погиб там от лихорадки. Да, всякое бывало. Однажды, оставшись в Лондоне без денег, он умудрился за три недели распустить слух о своих талантах гипнотизера и заработать на наивных столько, что хватило не только на комфортабельную каюту на лайнере до Южной Америки, но и на год безбедной жизни.       О да, скромному еврейскому мальчику со скрипочкой быстро пришлось научиться выживать. И он выживал, о, Ворон был умен и хитер. Вся долина, где они жили, принадлежала теперь ему. И, разумеется, Софочке, замечательной еврейской девочке, которая давно превратилась в женщину, нашлось здесь место, пускай из всех живых Каров искренне любил только себя. — Эт да, — Люси хохотнул, перебивая карту Ворона. — Только наша бабочка расстроится, если с его драгоценным немчурой что-то случится, нашлась ведь парочка, гусь да гагарочка. Два пришибленных. — Это не наше дело, старина, — отрезал Каров. — Бита. Меньше отвлекайся на сплетни. С тебя сигары.       Люси крякнул, пробубнил что-то невнятное и ушел.       Дождь барабанил по крыше, в камине трещали дрова.       Иосиф собрал карты, сложил их бережно в коробку и прибрал в сервант, а потом сел-таки за рояль, принимаясь для разминки наигрывать гаммы.       Надо будет намедни заглянуть к Софе и выпить с ней чаю. Впрочем, он еще подумает.        Как карта ляжет.