Волки на охоте.

      Хрипловатый смех, до чёртиков озорной и задорный, пускает импульс по телу, прошибая током вдоль позвоночника. Шону замирает, не веря ни собственным глазам, ни собственному слуху. Происходящее кажется слишком уж неестественным, отражающим реальность. Откуда Вонхо может взяться тут, в Сеуле, в каком-то чертовом особняке, спустя год после ухода из группы и переезда в США? Ну откуда? Это всё явно игра его усталого, измученного воображения. Очевидно, он слетает с катушек, раз уж теперь слышит и видит Вонхо всюду. Нет, вообще-то, Шону геем себя не считал, вопреки чувствам. Потому что, девушки ему нравились, очевидно, даже больше. Намного больше, учитывая с какой скоростью он их менял. И плотские забавы, полные чувственности и страсти, вызывали в нём все такой же неистовый восторг как и в первый раз. Похоть порой доводила его до абсурдных ситуаций типа, взять очередную симпатичную мордашку прямо в лифте и забить на камеры. Так что, с этим был полный порядок. Волновало его иное. Шону забыл как надо чувствовать. Не узкость чужого лоно, не мягкость и упругость чужой плоти, но душу. Шону забыл, как оно, когда в человеке ты чувствуешь душу, когда ощущаешь его эмоции, когда видишь в нём искренность и честность. Когда секс это больше чем просто довлея, овладевать телом, но и душой. И вот досада, чувствительность отключилась с тех пор, как они с Вонхо потеряли онлайн связь. Не специально, конечно же, нет. Но, вероятно, обстоятельства жизни непримиримым образом требуют их непосредственного участия в них, и время, слишком скоротечное, заставляет каждую свободную минуту вкалывать. И оба они совсем не замечают, как пролетает год жизни. И теперь, очутившись тут, на тусовке у своей старой знакомой, Шону с нескрываемым ужасом осознаёт что Хосок, который всё ещё смеётся запрокинув голову к небу, реальный. Настолько реальный, что когда он наконец успокаивается и окидывает взглядом помещение, то точно так же застывает. Янтарные глаза блещут золотистыми крапинками в свете переливающихся огней. Хосок вдруг ухмыляется, потянув губы в кривой усмешке, и подходит ближе. — Хён, — голос его, такой же низкий и бархатистый, вызывает в Шону странные чувства. — Давно не виделись, — Хосок на секунду останавливает официантку с подносом и выхватывает два бокала виски, не забыв при этом задорно ей подмигнуть. Официантка заливается румянцем, опускает глаза и тут же кокетливо улыбается. Ещё бы, вряд ли в этом мире найдётся кто-то способный выстоять против обаяния Вонхо. Особенно в минуты, когда его безупречный стиль соответсвует всем стандартам классики: чёрный смокинг, чёрная рубашка и лакированные туфли. Ворот рубашки расстёгнут ровно на две верхние пуговицы, в вырезе отчётливо виднеется мощная шея и лихо поблёскивает тонкая цепь — их символические кулоны. Хосок всегда умеет зачаровать собеседника своим превосходным обоянием и искренним добродушием. — Не знал, что ты уже вернулся, — Шону выхватывает у него из рук один бокал и чуть пригубляет, оценивая. — Я прилетел сегодня утром. Хотел сделать сюрприз, но… — полные губы разъезжаются в улыбку, но затем Хосок перестаёт улыбаться и смотрит Хёну в глаза. Мир вокруг замирает, исчезает совсем. Потому что в глубине души они знают больше, чем говорят друг-другу вслух. Потому что они оба будут всё так же безоговорочно друг-другу доверять и верить, даже если вдалеке проведут десятки лет. — Я не один, — Хосок кивает в сторону кожаного дивана, на котором расположилась длинноногая брюнетка в коротком чёрном платье. Её зелёные глаза в непривычном, такому месту, спокойствии рассматривают округу. На пару секунд они с Шону встречаются глазами и она спешит смущённо отвести взгляд. Он усмехается. — Красивая, — вновь окидывая её изучающим взглядом, проговаривает он. — Могу познакомить, — широко улыбается Хосок, чуть приподнимая правую бровь. — Она не выглядит как пассия на одну ночь. Где ты с ней познакомился? — Хёну действительно заинтересован. — В самолёте. Вообще-то, она доктор… эм, хён. В общем, у неё научная степень, — отпив приличный глоток виски, он поворачивается в её сторону, широко улыбаясь. Горячее поило обжигает гортань и сладким послевкусием окатывает нутро. Глаза у Хосока торжественно блестят, когда ему в голову приходит ошеломляющая мысль. Шону звучно смеётся, запрокидывая голову к небу, точь в точь Вонхо. И совершенно не замечает как восторженно последний на него смотрит. — Боже, ты всё такой же легкомысленный, — говорит он чуть потрепав светлую макушку Хосока. Тот снова широко улыбается. — Хён, ты ведь будешь тут? Никуда не уходи, я должен спросить у своей подруги, все ли её устраивает, — Вонхо отходит и затем самодовольно добавляет: — Видишь, не такой уж я и легкомысленный. Шону ничего не отвечает, лишь улыбается. На место Вонхо тут же подходят другие люди, жаждущие внимания лидера легендарной группы. Его с головой затягивает в водоворот глупейшей болтовни на долгие полчаса и когда, наконец, у него получается улизнуть, он замирает на месте, наблюдая за, возможно, самой чувственной сценой в своей жизни. Спрятавшись в тени искусственного дерева, которое находится на открытой террасе, Хосок прижимает свою новую знакомую к нему, вылизывая ей шею. Она в бессознательном жесте откидывает голову назад, подставляя для ласк всю себя. Хосок с жадностью прикусывает бьющуюся жилку и затем, заметив Шону, целует её в губы, жадно впиваясь в неё. Не закрывая глаз, Хосок с каким-то маниакальным чувством то целует, то покусывает её и с нескрываемым восторгом замечает, как лихорадочно начинают блестеть глаза у хёна. Шону замечает, как яростно Хосок принимается что-то нашёптывать девушке, приглаживая её оголенную спину. Она коротко кивнув и отстранившись, проходит мимо него, попутно смотря ему в глаза. Во взгляде у неё читается откровенное желание. Он на миг даже теряется. — Идём, — появившийся следом за ней Вонхо бесцеремонно хватает его за руку и тянет за собой. Шону хотел было вырвать руку и спросить, какого чёрта?! Но если быть откровенным, то ему плевать. Он бы доверил Вонхо и свою жизнь. К тому же, странные и волнующие чувства в груди никак не хотят успокоиться и чудным образом самоустраниться, напротив, нутро разжигает ещё большее томительное ожидание. Шону предвкушает нечто грандиозное, нечто, что останется в его памяти ярким и живым пятном. Сердце предательски начинает биться быстрее.

***

      Новая квартира Вонхо пахнет свежей краской и похожа на чёрную дыру, в которой окна похожи на светлые ответвления. На семнадцатом этаже пентхауса в него не падает тусклый свет вечерних софитов, фонари не освещают его и не слышно даже гула машин. Лишь тишина и тьма. Вонхо щёлкает выключателем и загорается настенное бра, тусклый свет которого освещает их лица. Все трое выглядят взволнованными. — Спальня прямо и налево, — хрипит он осевшим голосом и девушка исчезает в указанном направлении. Пару минут они с Шону буравят друг-друга взглядами. — Надо выпить, — так же хрипло проговаривает Хёну, чувствуя как жажда в нём пробуждается вовсе не из-за отсутствия влаги. Хосок кивает, направляется к бару находу стягивая с себя пиджак. Разлив односоловый по бокалам, он кидает в них по паре кубиков льда. Один из наполненных бокалов Вонхо протягивает Хёну, тот молча взяв бокал, пару секунд раздумывает, прежде чем опрокинуть содержимое в себя. — Хорошо, — удовлетворенно выдыхает он и улыбается. — Иди первым, — добавляет Шону, усаживаясь в глубокое кресло. Хосок кивает и исчезает в недрах своего дома. Шону понятия не имеет, что с ними творится. Но желание, пьянящее и дурманящее, окутывает его всего. Нутро сдавливает в тиски, внизу живота ощущается знакомая тяжесть. Руки нервно подрагивают. Он не знает чего ожидать. Когда будто бы из неоткуда слышится сдавленный девичий стон, внутри у него словно лопается натянутая струна. По венам вместе с кровью несётся похоть, сметая привычное спокойствие и пробуждая внутри звериное, глубокое и древнее чувство. Обладать. Доминировать. Шону, приоткрыв дверь, входит внутрь комнаты, с каким-то голодным взглядом наблюдая за тем, как Хосок, почти обнаженный, склоняется над девичьим телом, что разметалось в сладостной пытке на постели. Он, подобно зверю, водит носом по оголенному животу, вбирая в себя её запах. То и дело прикусывая нежную кожу почти под резинкой нижнего белья, он плотоядно облизывается, когда она жалобно всхлипывает. Шону как завороженный наблюдает за ним, попутно посматривая на выгнувшуюся в спине девушку. Когда Хосок стягивает с неё последнюю деталь белья и припадает к ней языком, Хёну будто бы в экстазе, замечает как её подбрасывает от удовольствия на кровати. Она громко стонет и замирает, когда Вонхо чуть прикусывает её. Хосок довольный, отодвигается, широким торсом тут же накрывая хрупкое тело. — Монэ, — вдруг говорит он и девушка распахивает глаза. — Кажется, Хёну не хватает мотивации чтобы присоединиться к нам, — он ухмыляется, усаживая девушку к себе на колени. Монэ смотрит на Шону из-под длинных и густых ресниц, томно проводит ладонями по форме грудей. Дважды повторять не приходится, Хёну подходит к ним, возвышаясь над ними неприступной горой. Девушка тут же тянет руки к его ремню, расстёгивая. Потянувшись к нему за поцелуем, она привстаёт на колени. Хёну целуется… соблазнительно? Красиво? Жадно? Хосок точно не знает, как именно. Но смотря на то, как скользит его язык и клацают зубы, он в серьёз думает, что Хёну похож на самого настоящего дикого зверя, который здесь и сейчас в действительности показывал чья это территория. Монэ трясётся от одних лишь поцелуев и легких, скользящих движений его рук вдоль её тела. Это похоже на гипноз. Когда Шону опускается на кровать, прогибая своим мощным телом матрас, Вонхо замечает как перекатываются его лопатки от каждого движения. Привыкнув к мраку, теперь он смог отчётливо видеть почти всё и властные, сочащиеся силой и жаждой движения, вызывали в нём неистовый трепет. Сильные руки Хёну вздутые и обугленные россыпью вен, запросто подняли Монэ и усадили на себя. Хосок увидел как блеснули его глаза, хён смотрел на него, ожидая. Вонхо улыбнулся. Шону, истинный лидер. Какой бы силой он не обладал, какие бы желания его не одолевали, он никогда не забудет о своих друзьях, и Вонхо уверен, особенно о нём. — Хён, а ты хорош, — окончательно севший голос Хосока, из-за возбуждения ли или чего-то другого, действует на Шону не хуже всякого афродизиака. Его ведёт. Особенно сейчас, когда Вонхо наклоняется к ним, покрывая тонкий девичий стан поцелуями, и Шону чует его терпкий парфюм. — Чёрт! —  тело перестаёт слушаться, ведомое на поводу у желаний. Хёну одним рывком насаживает на себя девушку, буквально простонав вместе с ней. Монэ вцепляется в него обеими руками и сама начинает двигаться, ведомая таким же жгучим желанием. — Оппа… — хнычет она, когда Шону останавливается. Он тянет губы в издевательской усмешке, но смотрит на Хосока, который вновь замер. В восхищении, естественно. — Не хочешь присоединится? Хосок, наконец, отмирает. Гладит спину Монэ, рвано улыбается, пытаясь унять подскочивший пульс. И осторожно, совсем аккуратно, растягивая девушку, входит сзади. Болезненный стон Монэ заставляет Шону начать целовать её тело, он гладит её и совсем немного двигается внутри, позволяя ей расслабиться. А потом, случается самый настоящий взрыв. Кажется, и Шону и Хосок громко рычат и стонут. Монэ узкая, такая узкая что они оба чувствуют друг друга, осязая и вкушая каждый толчок. Хёну вцепляется зубами в девичье плечо, его глаза безумно сверкают в полутьме. Движения его в такте с движениями Вонхо, идеальный ритм уносит крышу всем троим. Монэ, зажатая между двумя мощными и крепкими телами, уже не стонет, кричит в безумии и наслаждении. Её будто бы сейчас разорвёт от счастья, что, в общем-то, недалеко от правды. Хосок не выдерживает, он, наконец, позволяет себе потянуться к губам Хёну и вцепиться в него мёртвой хваткой. Их зубы больно клацают друг-друга в этой жаркой борьбе за лидерство. Монэ бессвязно шепчет какие-то глупости, до того ей хорошо. Ведь они не забывают и о ней. Наконец, Шону больно кусает Вонхо за нижнюю губу и ощутив металический привкус, он улыбается сквозь поцелуй. Кончают они громко, взрывая собственные вселенные на мириады звёзд. Уставшие и обессиленные, все трое валятся на кровать. Шону хотел было сказать Монэ что она потрясная, но девушка уже проваливается в сон, утомленная жаркими ласками. Какое-то время он молча пялится в потолок. Надо бы в душ, но двигаться совсем не хочется. — Хён, — вдруг оживает Хосок, который, казалось, тоже отключился. — Ты просто нечто. Шону улыбается. — Ты тоже. Повторим? — Обязательно. Сердца стучат в унисон. Они находят свой компромисс. В конце концов, настоящие мужчины всегда способны на большее, если захотят.