Красавица и/или Чудовище

2023 год, штат Мэриленд…       Глубокая ночь. Самая холодная ночь ноября этого года. Но девушка, облачённая в лёгкое, не по сезону, платьице, не чувствовала холода и, не разбирая дороги, бежала изо всех сил, продираясь сквозь острые ветви кустарников, оставляющих порезы на её плоти. За ней гнались.       Дышать уже было невмоготу, но она ни на секунду не останавливалась. Всё время ей казалось, будто преследователи совсем близко и вот-вот настигнут её. Шелест давно опавшей листвы, хруст и треск, раздающиеся со всех сторон, вгоняли в ужас, потому что не разобрать, что или кто издавал эти звуки. Девушка спотыкалась много раз, но, по счастью, удерживалась на ногах. Она отчаянно хотела выжить. — Гермиона! Чей-то громкий крик раздался в стороне от девушки, заставив остановиться. Она прислушивалась. — Гермиона!!! Снова крик. Не тот, что в первый раз. И Гермиона его узнала, а потому побежала прочь. Но всё зря: её настигли. Где-то совсем близко прозвучал сдавленный крик, а затем кто-то выстрелил в темноте, оглушив Гермиону. От неожиданности она резко остановилась, прикрыв изнутри раздираемые болью уши. А в следующую секунду кто-то свалил её с ног, зажимая рот ладонью. Теперь Гермиона лежала на земле вниз животом, придавленная телом напавшего на неё человека. Она пыталась бороться. Изо всех сил рвалась и металась, она так устала, что сил почти не осталось. Но Гермиона всё равно продолжала в надежде вырваться и перестала только тогда, когда увидела на уровне своих глаз очертания пистолета. В тот же миг она наконец затихла. Лишь беззвучные слёзы покатились по её щекам, окропив своим жаром сырую землю… *** Штат Иллинойс, наши дни…       Осень в Чикаго выдалась на редкость холодная. Ради дела Драко Малфой — мужчина среднего роста, с серо-голубыми глазами, волосами цвета платины, остриженными коротко, но достаточной длины, чтобы несколько прядей слегка спадали на лоб, на щеках едва заметная небритость — и Малькольм Брайт — ростом ниже своего напарника, шатен с зализанными назад волосами, серо-зелёными глазами, небрежно выбритый — выехали за пятьдесят километров от города, глубоко в лес, где, казалось, было ещё холоднее. Кутаясь в свои пальто, они шли к жёлто-чёрной ленте, огораживающей место преступления. Там только-только закончили работать криминалисты. Дойдя до места, мужчины остановились. Труп девушки ещё лежал здесь на сырой земле. Она была полураздета, а её одежду нельзя было назвать подходящей под погодные условия. По всему телу у неё были множественные раны от неопознанных острых предметов. — Бог мой, ей вырвали сердце, — глядя на девушку, произнёс Малфой. Самого органа не было, только пустая вскрытая грудная клетка. Брайт подошёл ближе к телу и склонился над ним. — Поразительно. Торакотомия, конечно, на первый взгляд выполнена топорно, но, я думаю, это из-за того, что у него нет специального инструмента. Так-то техника соблюдена. — Ненавижу, когда ты восхищаешься ими, Брайт. Из-за того, что я знаю, какие уроды ходят по этой земле, мне страшно выпускать дочь на улицу. Малфой поёжился, оглянувшись по сторонам. Здесь вовсе не такая глушь, как ему показалось сначала. Тело лежало прямо на хорошо протоптанной тропинке. Кто-то очень хотел, чтобы его нашли. — Я не восхищаюсь, а удивляюсь. Этот человек вполне может быть хирургом. Никогда не пойму, как люди, которые должны спасать жизни, могут использовать свои навыки для того, чтобы отнять эту самую жизнь. — Что бы на это сказал твой отец? Доктор Уитли и хирург, и серийный убийца, который гордится обеими ролями. Кстати, у него дома были хирургические инструменты? — Э… да… я не уверен, вообще-то. Помню, что видел скальпели. — Значит, тот, кто убил эту девушку, не хирург. Иначе бы он пользовался специальными инструментами. — Или… убийца хочет пустить расследование по ложному пути, — Брайт выпрямился, с грустью глянул ещё раз на тело и повернулся лицом к своему напарнику. — Малфой, что мы тут делаем? — Не знаю. Свон сказала, чтобы мы прибыли сюда, потому что, якобы, это дело напрямую связано с нашим текущим расследованием. — По-моему, мы куда-то не туда приехали. Нет характерного знака. — Может, ещё поищите? — послышался позади мужчин женский голос, заставивший обоих обернуться. Впрочем, Малфой уже знал, кого он увидит. — Я была о вас лучшего мнения, парни. Женщина, одетая в тёмно-синюю куртку, выглядела чересчур серьёзной. Нет, всё понятно, это место выброса трупа и тут не до веселья, но Малфой помнил, что даже в самые жуткие моменты она всегда оставалась более неформальной, оставляя за собой право на любую эмоцию, вызываемую происходящим. Эмили Прентис… сейчас эта женщина, возглавляющая ведущую группу Отдела Анализа Поведения, своей сдержанностью и строгостью больше походила на бывшего начальника той группы. Малфой всегда думал, что Аарон Хотчнер — тот самый босс — был по натуре сдержанным человеком, но теперь перед ним стояло живое подтверждение, что это ничто иное как атрибут должности. — Эмили… — Малфой улыбнулся и подошёл к ней, крепко обняв. — Ты не представляешь, как я тебе рад! — Разве не так же сильно, как я тебе? — Нет. Я сильнее. — Окей, я понял, вы друг другу очень сильно рады, — вмешался в разговор Брайт. — Теперь давайте вернёмся к трупу. Разжав объятья, Малфой, сощурившись, словно ему недостаточно хорошо видно наглое лицо напарника, беспардонно прервавшего трогательный момент их с Эмили встречи, открыл рот, собираясь послать Брайту язвительную ответочку, но Прентис его опередила. — А тебе, Брайт, и возвращаться никуда не надо. Сидишь у трупа, как приклеенный. А знаешь, у вас что-то общее есть с жертвой. Такие же оба мертвенно бледные и вызываете повышенный интерес только у судмедэкспертов. — Отлично, здорово. Спасибо, Малфой, что всем рассказал. Оскалившись, Драко переглянулся с Эмили, и они оба приблизились к расстроенному Брайту, который уже в который раз пожалел, что поделился со своим напарником трагедией его жизни. И хотя ничего страшного не было в том, что куда бы Брайт ни попал по долгу службы или вне его, на него всё время западают судмедэксперты, иногда хорошенькие, но всё чаще как бог пошлёт, а у того, как известно, особое чувство юмора, он был глубоко опечален, когда понял, что другие девушки никогда особо не обращали на него внимания. В этом и была вся трагедия. С недавнего времени он часами проводил время в раздумьях, почему привлекает внимание работающих с мертвяками и совсем не вызывает интереса у всех остальных. По правде говоря, ему бы стоило радоваться, что хоть кто-то проявлял к нему интерес, потому что наиболее вероятная причина, почему «нормальные» девушки с ним не знакомятся, — в его полнейшем равнодушии к ним. И Малфоя изрядно смешил тот факт, что у его напарника возникли вопросы и сомнения по этому поводу. Бывший сотрудник одной из групп Отдела Анализа Поведения, в сокращении ОАП, не смог составить психологический профиль самого себя. — Ещё не нашёл, что искал? — встав позади Брайта, произнесла Эмили. — А что искать? У нас с Малфоем всё просто: есть организация, которая похищает людей и продаёт их в даркнете. Они помечают свой товар, оставляя на груди в области сердца свою метку в виде равностороннего треугольника, в который заключёна окружность, и из вершины угла, проходя через окружность на противоположную ему сторону, опущена медиана. Здесь на том месте, где должен быть знак, дыра, и нет поводов думать, что он тут был. Мы следим. В даркнете не было ни одного аукциона, где бы продавали эту девушку. Я бы запомнил лицо. — Малфой, у тебя есть стерильные перчатки? — Нет, я же не хирург. А вот у Брайта может быть. Как никак, его отец тот ещё «хирург». Наверное, привил ему любовь к медицинским перчаточкам и скальпелю. — Иди ты к чёрту, Малфой. Эмили закатила глаза. Последний раз они с Драко виделись почти два года назад, и он ни капли не изменился. Странно было бы ожидать перемен за каких-то два года, если до той встречи они не виделись гораздо дольше, и всё равно никаких перемен Эмили в нём не заметила. — Возьмите перчатки у криминалистов. Я вам кое-что покажу. Женщина скрестила руки на груди, ожидая, когда агенты — дети малые — принесут наконец перчатки. Она знала, что Малфой ни за что никуда не пойдёт, но не ожидала, что Брайт, который работал с ним уже два года, до сих пор думал, что молчаливая перепалка взглядами освободит его от участи мальчика на побегушках. В конце концов ему всё же пришлось встать и пойти за перчатками для себя, своего напарника и Эмили, которая с грустью смотрела на часы — они тратили здесь слишком много времени. — Подавись, Малфой, — кинув напарнику перчатки, проговорил сквозь зубы Брайт. — Не щетинься, чел, — усмехаясь, ответил Драко, надевая перчатки, но остановился, когда заметил, что Прентис отказалась от них. — Эй, Эмили, ты особенная что ли? — Нет, я просто не собираюсь трогать труп. Снова. — Какая хитрая. Я тогда тоже не буду. Давай, Брайт, жги. Малькольм послал своему наглому напарнику недобрый взгляд, после чего обратил усталый взор на Эмили, по которому та всё поняла без слов. — Итак, Брайт, аккуратно приподними левую руку жертвы так, чтоб можно было хорошо рассмотреть подмышечную область. Малькольм послушно исполнил указания Эмили и невольно ахнул, когда увидел точно такой же знак, который описывал ранее. Он был выжжен — не нарисован, не вырезан, а выжжен — что исключало возможность подражания. В прессу не сообщались подробности с символом, чтобы не пугать людей. Семьям погибших ранее агенты тоже не сказали ни слова о знаке. — Это же… — Да, ребята. Ваша организация продала жертв нашему серийному убийце. Я считаю, что мы должны объединить усилия. Так мы поймаем не только субъекта, но и накроем вашу организацию. — Сколько уже трупов? — нахмурившись, спросил Малфой. — Пока найдено восемь. Эта, — Эмили указала на труп девушки, — девятая жертва. — Чёрт!.. Итого, уже семнадцать трупов. Свон нас отымеет. Я прям уже вижу её лицо. — И количество будет расти, Малфой. Я видела данные по вашему делу. Вы не особо продвинулись с того момента, как оно оказалось у вас. — Спасибо за поддержку, Эмили. Сарказм сочился из его уст, как сок из фруктов, когда их разрезают. Эмили вздохнула. И хотя по Малфою особо нельзя было понять, переживает ли он так сильно о жертвах или о своей шкуре, она слишком хорошо его знала — ему было не наплевать на то, что людей похищают, продают, как животных, а потом убивают. Просто он всегда старался не показывать своих настоящих чувств. — А что ещё сказать? Только одно: мы с вами в полной заднице, парни.