Песня пленников

      Граф Грипфини Роланд совершил своё первое ужасное злодеяние, когда был совсем молод. Случалось, что мальчик испытывал раздражение, и его обуревали припадки гнева. Под действием одного такого припадка он изувечил своего слугу до неузнаваемости, загнав его в самые далёкие и запутанные дебри вверенного леса знатному роду Грипфини. Разодрал в клочья изуродованный остов тела и ухитрился скрыть злодеяние от домашних своих.       Чувствуя, что уже не имеет возможности быть удостоиным благой жизни на небе, утратил в себе всякое желание сопротивляться злости и тяге к насилию. В припадке гнева от ревности к графине Килос, в последствии ставшей его женой, он тайно ото всех избавился от конкурента, проткнув его алебардой и даже с наслаждением выколов глаза, потому что графине Килос нравились оные. После чего молодой граф Грипфини стал единственным женихом графини Килос. И через месяц они обвенчались.       Хоть и стала молодая графиня, словно верный ангел хранитель, спасать душу своего супруга, сама об этом не ведая, но по природе своей она отличалась таковым святым свойством, и граф Грипфини обрёл счастье в упоении первой любви, — у них родилось двое детей, скверна, оставаясь в глубине сознания графа, словно нарастала гнилью, и как тело утопленника всплывает наружу, так дурные помыслы его, никогда не выходившие из головы, обрели чёткую цель.       Его хитрость дала себе волю, его жажда к унижению и мукам проявила себя. И стал он выходить за границы замка и караулить одиноких путников у дороги. Ударяя обухом топора по затылку, Грипфини оглушал своих жертв и связывал, а после чего утаскивал в обширный подвал замка Грипфилкрист. Закрываясь с ними один на один, он мучил пленников до смерти.       Так, утоляя сполна свою жажду к насилию, Грипфини стал задумываться о каре Господней, страшащей его в будущем. Пополняя свою библиотеку тёмными трудами сомнительных личностей, стал он постигать через чтение их, познания в науках прескверной гнусной магии.       А наконец утолив свою жажду и в этом грешном своём желании, граф Грипфини нашёл решение его главной причины беспокойства. Он нашёл исцеление от болезни смерти, а значит, и спасение от вечных мук.       Его взгляд был полон решимости, а душа полна радости, как до краёв налитая чаша, когда приказал он слугам своим срезать мясо с тел своих жертв и готовить на семейный ужин. Ибо граф почёл за благо наделить вышеупомянутым исцелением и своих родных. Отныне на ужин в замке Грипфилкрист подавали жёсткое мясо, а вместе с виноградным вином стояли кувшины с человеческой кровью. И ко всему прочему, перед началом трапезы, сам Граф громко читал «Отречение Господу» и «Восхваления Сатане».       С каждым таким ужином силы принявших новый распорядок в меню увеличивались, энергия возрастала, и на верхнем ряду зубов росли клыки. Однако теперь для всего рода Грипфини становился невыносимым солнечный свет.       После этого граф потерял возможность охотиться на людей днём и стал нападать со своими верными слугами на упокоенные во мраке ночи дома простолюдинов. Тогда же граф впервые и вкусил кровь младенцев. Ведь действия имеют свойство входить в привычку, и злодеяния Грипфини уже не приносили тех трепетных впечатлений, что и раньше. И этим самым, кажется, предрешил он свою учесть.

* * * *

      Бледный свет обливал лучами сырой подвал замка Грипфилкрист. Потоки свечения, словно вода, просачивающаяся через люки старого судна, не давали разглядеть обстановку помещения и очертания трёх обречённых пленников, сидящих на маленьких изящных сидениях со спинками из прочного дуба, оставались лишь неясными силуэтами.       Подвал Грипфилкриста был обширен, и между сидениями, к которым были прочно привязаны злополучные жертвы, чётко выделялись деревянные колонны, что держали массивный уровень первого этажа.       В дальнем углу, напротив узников, вспыхнул свет. Граф Грипфини спустился с лестницы и молча подошёл к пленнику, что был ближе. Грипфини захотел насладится выражением страха связанного простолюдина и снял с его головы мешок из грубой материи.       Влажные, чёрные как смоль волосы с завитками на концах открылись взору безжалостного графа. Худощавое, но упрямое лицо с капельками пота обличил свет. Грипфини был удивлён наглостью выражения связанного человека, который, казалось, только ждал момента сам растерзать своего пленителя, он словно ждал приказа к травле, как натренированная охотничья собака. Тогда Граф взял топор и обнаружил, что пленник стал улыбаться и пристально наблюдать за его движениями, будто бы Грипфини только что захлопнул капкан на себе. Кроме этого Грипфини никак не мог отделаться от странного впечатления, будто бы в образе больного костлявого крестьянина было что-то нечеловеческое, дьявольски противное.       И тут из его рта издался звучный голос, и пленник стал говорить, отчеканивая слова:

— Бац, бац!

Мёртвый путник.

Бац, бац!

На обед.

      После этого Грипфини побледнел, и по телу его пробежал холодок. А пленник запел:

— Гра - - аф бу - удет мёртв!

      Раскачивая сидение, он отбивал им ритм.

— Три - - и дня - а пройдёт.

      Двое остальных в тот же миг, когда была пропета последняя строчка, присоединились к пению и так же стали раскачивать стулья и барабанить ножками в такт.       Теперь они сменили темп на неожиданно быстрый и изрекли сдавленным голосом:

— И дух восстанет!

      Но тут же вернулись к потерянному темпу и уже напевно пропели:

— А - - ад те - ебя ждёт.

      И снова произнесли пугающим шёпотом перед последней пропетой строчкой:

— Втроём тебя доставим!

В жа - - арки - ий котёл.

      Грипфини замахнулся топором и разрубил голову сидящей перед ним жертвы. Не менее жестокая учесть досталась остальным пленникам.       Песнь оказала на кровожадного графа большое влияние. Все оставшиеся от троих кости он приказал сжечь. В этот день «Отречение Господу» и «Восхваления Сатане» звучали неуверенно и жалко. Срывающимся голосом он переходил от надрывных звуков до глухих и почти слышных. В то же время он скормил всё мясо, накормив даже слуг. Престарелой графине и уже взрослым сыну и дочери он велел не оставлять ни кусочка и самолично проверил все тарелки и подъел оставшиеся крошки.       После принятия этих предостережений Граф Грипфини всё равно не мог ни успокоиться и уснуть, ни занять себя чем-то в наступивший день. Он помнил о словах поющих пленников. Затаив дыхание, не зная, что делать, он ожидал и надеялся, что неприятности его, как и всегда минуют.       Наступила ночь и, изнурённый бессонным днём вампир сидел, вжавшись в глубокое кресло и укутанный в тёплую ткань. Он тупо смотрел на потрескивающий огонь в камине. Вдруг издалека что-то послышалось. Грипфини вскочил на ноги как ошпаренный, и мурашки пробежали по его телу. Неясные звуки, напоминающие мышиное шуршание, но так похожие на человеческую речь. Грипфини положил на кресло своё покрывало и направился на этот неясный шум. Выйдя в коридор, Граф понял, что источник звука стал ближе.       Пройдя по тёмному коридору, освещённому только светом луны, он остановился. Граф как следует вслушался, но так и не сумел ничего разобрать. По дороге страх усилился. Грипфини стал тяжело дышать. Ему стало не хватать воздуха. Быстрее он кинулся в комнаты своих родных, но к ужасу своему никого не нашёл. Они бесследно исчезли! Графа вдруг покинули силы, и он спустился на пол, с дрожью в коленях. Его члены не слушались и не поддавались контролю. Страх заставил его кататься по полу и сдавленно рыдать. В тёмном пространстве ночного замка из её зловещей тишины ему мерещились пугающие образы. Когтистые уродливые, не похожие ни на людей, ни на зверей твари, казалось, лезут ото всюду и щупают его своими призрачными формами. А откуда-то из глубин продолжает звучать неотвязный чуть слышный гул.       Собрав свои последние силы, граф нашёл в себе мужество добраться до крышки подвала. Здесь шум стал громче, и Грипфини отчётливо услышал песню трёх пленников.       Неверными руками, захлёбываясь в слезах, он с ожесточением откинул тяжёлую крышку и сбежал по лестнице. В подвале сидели три человеческих силуэта, освещённых бледным свечением. Но так похожие на его жену и детей!       Они пели и стучали ножками стульев:

— Гра - - аф бу-удет мёртв.

      Быстрым шёпотом, но уже пробирающим ужасом до костей, будто черти копошатся в аду:

— И дух восстанет!

      Вампир замка Грипфилкрист кричал и бросался на стены, а пленники напевали:

— А - - ад те - ебя ждёт.

Втроём тебя доставим

В жа - - арки - ий котёл!