Как изнасиловать натурала

Короче говоря — пора бы уже начать говорить короче — из-за явки с повинной мне дали от двенадцати до двадцати. Походу, на тех плёнках было не только то, что делал с Шэйзом я, но и то, что делали с ним Уэйн и Ленни, когда меня вырубило. Вырубило начисто. На целых четыре часа. Прокурор отказался рассказывать, что там конкретно, но мог примерно догадаться по тому, как напрягся его голос. Естественно, он не хотел огласки, чтобы не испоганить Шэйзу жизнь ещё больше. Ещё камеры записали, что меня тоже изнасиловали, и это усложнило всё дело. В довесок, у них на руках имелись кое-какие детали, скрываемые от прессы. Типа тех, что косвенно касались Шэйза — в общем, скажем так: на Уэйна и Ленни уже поступали жалобы за — как же судья это назвал? «За излишне вольное поведение» — с парой парней, которых они нанимали. И копы ни хрена не отреагировали. Но теперь у них всё было на видео. Со звуком. С великолепным, мать его, звуком. Как оказалось, мудилы снимали и свою собственную порнушку. Хрень с бондажом. С кожей. Такую, в которой осуществляются «фантазии на грани дозволенного». Они держали кассеты в задней комнате и продавали или сдавали в прокат лишь особым клиентам. Кое-что варганили даже «по просьбе» или «по специальному заказу». Сотни всякой мутотени. Ещё были кое-какие признаки, что один богатенький урод из Бельгии или Бейрута, чёт такое, заплатил им за эксклюзивный голубой снафф-фильм. Бля, ёбаные Уэйн с Ленни могли дать фору старому доброму Ларри Флинту. Я ничего не отрицал. Вообще ничего. Согласился с прокурором и пустил всё на самотёк. И вот я вернулся обратно в Мид-Стейт. Конни окончательно исчезла из моей жизни. И слава богу. На самом деле, нас связывала лишь ебля. А теперь, если я могу получить то же самое от парня, зачем вообще просить её остаться? Не то что бы она приняла предложение, но по-любому разозлилась, что я не попросил. Что же до Мид-Стейта — смешно, но я реально врубился, как тут всё работает. Прям как не мог врубиться в житуху на воле. Я был типа как рождён для этого. Как сказал Шамар. И блядский Чехов. Конечно, охранники немного прессовали меня за Шэйза, типа он их «друган коп» и прочая поебота — в общем, всё по протоколу и для галочки; но взамен я получил тонны уважухи от мужиков в колонии. Чёрные, белые, коричневые, жёлтые, да хоть фиолетово-розовые и в крапинку — всё они смотрели на меня как на мужика, который поимел копа. Мне доставался лучший хавчик. Я получил лучшую камеру — на двоих, хотя большинство новеньких ютились в тесных клетушках на четверых. И я всегда снимал сливки со свеженького мясца — и да, несмотря на всё, что я тут наговорил, я находил ему применение. Это неотъемлемая часть здешней «культуры», если хотите. Бля, здесь ко мне относились как к ёбаному королю. И мне нравилась власть, которую я получил. И покой. Потому что я не сказал им ни слова о том, что чувствую к ебучему Шэйзу. И никогда не скажу. Вместо этого я пытаюсь развить такие же чувства к своему новому пацану. И надо признать, вполне себе получается. Похоже на ту же нежность и сострадание, на ту же ноющую боль и гнев. Парнишка довольно симпатичный; попался за дурь — производство мульки, или экстази, или чёт такого — и присел на десять лет. Сломать его было легко, поэтому я не заставляю его делать ничего такого. Просто давать держать себя руках. Притворяться, что он кто-то другой. Пару раз мне приходила мысль трахнуть его, но я не мог с ним так поступить. Не смог даже заставить отсосать. Прошу только подрочить мне. А тот и рад. Типа того. Потому что видит, что происходит с другими парнями, вроде него, когда те попадают за решётку. И он знает, что я могу защитить его. Так что я, наверное, продержу его у себя всё время отсидки, даже если пребудет что-нибудь посвежее. А что-то новенькое и свеженькое всегда пребывает. В нашей системе считается, что лучше отправлять парней на зону, чтобы они становились там тем, чем становятся, вместо того, чтобы помочь им оставаться людьми. Как там сказал один хрен? «Выживание наиболее приспособленных». Думаю, рано или поздно они даже перестанут давать условки и просто понастроят достаточно тюрем, чтобы содержать там зэков до конца их дней, в независимости от тяжести преступления. Экономит время и силы, как думают их мозги, размером с горошину. Но я всё равно гадаю, как же я умудрился настолько проебаться со своей жизнью. Я ведь не собирался оказываться здесь. Не планировал так поднасрать самому себе. Но почему-то это у меня вышло просто блестяще. И да, у меня нашлась парочка помощников на этом пути, но это всё отмазки. Кажись, я тупо не видел для себя никакого будущего, кроме этого, и выложился на полную, чтобы его воплотить. И если подумать обо всём с этой стороны — я получил ровно то, то хотел. Но знаете, что самое смешное? Я ни о чём не жалею. Потому что из-за того, что я сделал — и как бы кончено это не звучало — мы с Шэйзом теперь связаны. Как-то. Внутри меня осталось ощущение этой связи. Не знаю, где, или почему, или как, и вообще. Но знаю, тот мой поступок подарил мне время с ним. Всё вдруг встало на свои места, Когда мы катили по побережью В ту холодную, хмурую ночь. И на несколько коротких секунд, Когда голова моя слегка закружилась, В глубине души я осознал, Что смысла сражаться нет. Вообще нет. Да знаю, знаю — у того «поступка» есть название. Изнасилование. И это худшее, что можно сделать с мужчиной. Но всё не обязательно должно было случиться именно так. Ни с кем из них. Всё могло бы превратиться в нечто большее. Мы могли бы стать близки. Так близки, как я не был ни с кем, даже с Конни. Потому что, на самом деле, мне не нужна была власть. Не нужен был контроль. Всё, что мне было нужно, — это человек, такой же сильный, как и я, кто бы позволял держать себя в руках, быть с собой и даже полагаться на себя, если бы мне было нужно, и… и почему я не понял этого много лет назад? Бля. Походу, я проебался и с этим.