Моменты

      Тик так. Тик так. Тик так.       Маринетт вновь посмотрела на часы и обреченно зажмурилась. Пятнадцать минут. Звонок прозвенит только через пятнадцать минут! Она этого не выдержит.       День Дюпен-Чэн с самого начала начал складываться не очень. Акума в пять утра – у Бражника что, бессонница? – еще куда ни шла, но для измученной девушки, легшей спать всего три часа назад это было сущим наказанием. Благо, они быстро управились, и Маринетт даже успела в школу вовремя.       Однако на этом неприятности брюнетки не закончились. Мадам Бюстье заболела, и вместо литературы старшекурсникам поставили физику - один из самых нелюбимых предметов Маринетт. И теперь, вместо того, чтобы изучать «Падение» Камю, Маринетт сидела и пыталась разобраться в хитросплетении квантового мира.       Тик так. Тик так. Тик так.       Десять минут. Просто отлично.       А ведь сегодня еще директор вызывал всех представителей классов, дабы обсудить подготовку к предстоящему Дню Всех Святых. А это значит, что долгожданное свидание с кроватью ей не грозят еще ближайшие три часа. Мрак.       Тик так. Тик так. Тик так.       Взгляд Маринетт невольно опустился за первую парту. Будь у нее силы, она обязательно бы посверлила влюбленным заинтересованным взглядом сидящую там блондинку, и неприязненным – брюнетку. Да вот только спать хотелось намного больше, чем любоваться затылком Агрест.       Прозвенел звонок. Наконец-то. Не спеша собрав свои вещи (к директору идти решительно не хотелось, но – надо) Маринетт продолжала бороться с зевотой, из-за чего чуть не впечаталась в близстоящий косяк. Если бы не чья-то не по-девичьи сильная ладонь – точно бы ходить ей с синяком на половину лица.       -Маринетт, ты в порядке? – ровно спрашивает Кагами, не отпуская ее руки.       Брюнетку словно током бьет. Что в этой реакции преобладает – боль от свежей гематомы с последнего сражения, или неожиданность прикосновения Маринетт не знает. Она резко встряхивается, пытаясь прогнать дрему, и натянуто улыбается:       -Да. Просто не выспалась – и уже хочет идти дальше, но рука на плече так и не разжалась.       -Меня не было на первом уроке. Можно я сфотографирую твой конспект? – все так же невыразительно произносит Цуруги.       Маринетт с задержкой, но все же кивает и лезет в сумку за тетрадью. Лицо японки непроницаемо, она спокойно ждет, пока девушка не отдаст ей конспект, фотографирует и кивает на прощание:       -Спасибо. Будь осторожней. До скорого.       Цуруги скрывается за дверью, а Маринетт гадает – привиделось ей беспокойство в голосе девушки, или нет?       

***

      Маринетт глядит на Эйфелеву Башню и пытается сосредоточиться – на конкурс модельеров нужно создать платье в супергеройском стиле, а у нее нет ни одной более менее пригодной идеи. Со вздохом вырвав очередной негодный набросок, она смяла его и швырнула в мусорку не глядя. Услышав глухой стук о металлическую поверхность, девушка удовлетворенно улыбнулась. Попала.       Солнце уже начало ощутимо припекать, поэтому пришлось срочно сменить место дислокации. Однако даже в теньке, где солнце уже не доставляло таких хлопот, вдохновение не спешило приходить. Маринетт раздраженно фыркнула, и вытащила наушники из ушей – все равно плей-лист давно пора обновлять.       Неожиданно на девушку упала тень. Резко развернувшись (и чуть не навернувшись в процессе), брюнетка наткнулась взглядом на любопытные зеленые глаза.       -Привет Маринетт! Прости, если помешала – застенчиво улыбается Адриана.       Пульс резко ускорился, но Маринетт старается не обращать на это внимания – она не влюблена в свою одноклассницу, ясно? Не влюблена! Маринетт нравятся парни, и точка! И нет, то, что она уже отвергла ухаживания Натаниэля и Луки ничего не значит!       -Н-н-нет, ты мне абсолютно не помешала – чуть заикается от неожиданности девушка и возвращается взглядом к ненавистному скейтч-буку.       Идей по-прежнему нет.       -Что, творческий кризис? – с легкой улыбкой спрашивает Агрест, садясь рядом с ней.       Маринетт молча косит на нее взглядом и кивает.       Она ждет, что блондинка сейчас вежливо попрощается и уйдет – не будет же Агрест ей помогать, но к изумлению девушки, та не торопится. Она ни о чем не спрашивает, даже не смотрит в ее сторону, но кажется, что девушке это не доставляет дискомфорта. В отличии от Маринетт.       -Эмм, у тебя сейчас разве не должна быть очередная фотосессия? – удивляется Дюпен-Чэн и быстро прикусывает себе язык.       Ну вот, теперь она подумает, что та гонит ее.       Но Адриана ничуть не обижается:       -Она уже закончилась, мы уложились раньше срока, так что я попросила Бернана остаться в парке, прогуляться. Вон он – кивнула девушка на дорогу неподалеку.       И правда, там виднелась знакомая машина семейства Агрестов – черный лимузин, который отвозил и забирал из школы блондинку. Рядом с автомобилем стоял гариллоподобный охранник Адрианы – Бернан Голле, который был приставлен к ней еще в детстве.       Поначалу Маринетт казалось, что Бернан является своеобразным тюремщиком прекрасной блондинки, который не дает девушке проводить больше времени с друзьями, но потом она стала замечать, как трепетно он относится к своей подопечной. Как волнуется, каждый раз потеряв из виду девушку во время нападения очередного злодея. Как обзванивает всех ее одноклассников, стоит младшей Агрест пропасть с радаров. Как волнуется за нее, но не показывает этого – только с силой сжимаемый телефон говорит о его взвинченном состоянии.       А зная, как Агрест любит свободу, и сбегает при каждой удобной возможности, неудивительно, что мужчина нервничает часто. В такие моменты Маринетт становится стыдно за Адриану, хоть та и понимает, что они оба по-своему правы. Но это не мешает ей угощать телохранителя выпечкой из пекарни при каждом удобном случае.       Маринетт переводит взгляд с охранника Агрест на саму Адриану и понимает, как близко они сидят – почти соприкасаясь коленями. В горле тут же пересыхает, хотя с Альей они порой сидят и в более тесных позах, и не одну из них это не смущает. Но Адриана – не Алья. И то, что позволено с Альей, не позволено с Адрианой.       Маринетт пытается сглотнуть комок в горле, когда она видит пронизывающий хищный взгляд девушки на себе. Знакомый взгляд. Так смотрит на нее Кагами. Так смотрит на нее Нуар. И вообще, кажется в последнее время вокруг нее слишком много хищников в человеческом обличии, причем каждый из них старается… Что? Маринетт не знает ответа, но почему-то уверена – он ей не понравится.       -Маринетт? Все хорошо? Ты какая-то красная – встревожено говорит Агрест, глядя на нее своими колдовскими глазами.       Маринетт пытается стряхнуть оцепенение (совсем как недавно с Цуруги), и говорит первое, что пришло в голову:       -А где Кагами? Вы кажется, неразлучны с тех пор, как познакомились, - ляпнула она не подумав.       Адриана как-то подозрительно лукаво улыбается, но голос, несмотря ни на что, продолжает звучать все так же ровно:       -У нее дополнительная тренировка с матерью. Мы должны встретиться через час.       А потом добавляет, глядя на переваривающую информацию Маринетт:       -Хочешь с нами?       Брюнетка удивленно открывает рот и удивленно смотрит на Агрест. Она сейчас серьезно?       К счастью, забытый скейтч-бук попадается на глаза как нельзя кстати, не позволяя совершиться непоправимой ошибке, которая наступила бы, приняв она предложение Адрианы. Кагами и она – отличная пара, чтобы не говорили, притворяясь друзьями. Маринетт возможно и наивная, но не слепая. Она видит, как раскрывается вежливая Агрест рядом с Цуруги, видит, как ярко загораются ее глаза, видит, что и сама Кагами перестает напоминать ледяную принцессу, находясь рядом с Адрианой. Они счастливы вместе. И Маринетт не хочет влезать в это счастье. Даже если очень хочется.       -Извини, у меня конкурс на носу, а идей для эскизов нет. А ведь потом еще и шить надо, – она извиняющееся качает головой, не обращая внимания на заполошно бившееся сердце в груди.       Адриана понимающе кивает головой, скрывая потухший взгляд, и идет к машине. Маринетт задумчиво смотрит ей в след, но видит почему-то Нуар, с ее опущенной головой, после очередного отказа напарницы. Сердце пронзает внезапная вспышка боли.       ***       Маринетт тихо шипит и ругается сквозь зубы – рана опять открылась, и запачкала ее водолазку. Третью за два дня, благо, с тех пор, как она спасает Париж, она стала носить одежду преимущественно в темных тонах, на которых не так заметна кровь.       С последней битвы прошло двадцать часов, а Маринетт чувствует, что самое плохое еще впереди – Катаклизм Нуар выводится полностью из организма только через двадцать четыре часа, и это занятие отнюдь не из приятных.       Лучше бы она, конечно, прогуляла школу, но пропусков итак слишком много, да и сегодня проводилось важное тестирование… В общем, болеть сейчас ей нельзя. Так что, собираясь с мужеством – Тикки глядела на свою хозяйку как на человека, собиравшегося покорить Эверест – она максимально плотно замотала бинтами ребра с четырьмя чернеющими царапинами, которые потом обязательно превратятся в неисчезающие шрамы, и одела сверху на привычную водолазку еще и футболку – чтобы бинты не так сильно выделялись.       Маринетт привыкла терпеть боль – у окружающих итак возникали неприятные вопросы, когда они видели покрытые синяками руки, а если бы увидели и все остальное… ее родителям могли бы предъявить кучу незаслуженных обвинений, а ей бы задали кучу неудобных вопросов, на предмет того, откуда взялись такие травмы.       Маринетт не смогла бы сказать правду даже частично – после каждого нападения акумы все травмы мирных жителей и Нуар исчезали так же, как и разрушения, принесенные городу. На саму ЛедиБаг это не действовало, вернее, действовало, но фрагментно – оно избавляло от последствий магии, но не лечило травмы. Так и произошло в этот раз – попав под чары злодея, Кошка успела полоснуть когтями с Катаклизмом по телу напарницы, а Чудесное Исцеление лишь наполовину убрало его воздействие. Нет, если бы Магия Разрушения не проникла в кровь, то было бы намного легче – она отделалась бы треснутыми ребрами, или даже просто синяками – когда как повезет. Но тут нападавшая смогла оцарапать ее – супергеройский костюм тоже небезупречен. Так что теперь она должна как можно быстрее закончить со всеми делами и бежать домой – как же не вовремя уехал Мастер Фу! С ним было бы намного легче пережить очищение организма от Катаклизма, но – не судьба. Придется справляться одной.       Девушка осторожно разматывает бинты, стараясь не скулить от боли. Уроки уже закончились, но рисковать не стоит – мало ли кому романтики захотелось? А ей слухи и огласка не нужны. Все равно, после выведения магии рана затянется буквально за несколько дней – даже зашивать не придется.       В очередной раз прижигая рану спиртом с добавлением особого сбора от Хранителя – увы, но ничто больше не могло хотя бы на время остановить кровотечение – Маринетт не услышала, как хлопнула дверь. Ну а потом стало поздно.       Маринетт даже не поняла, что случилось, когда ее резко дернуло в сторону. Борясь с тошнотой, она подняла взгляд и обомлела. Перед ней стояла Кагами Цуруги, судорожно сжимающая в руках свою рапиру. Она была одета в свою повседневную одежду, из чего Маринетт сделала вывод, что та только успела переодеться с тренировки.       Но прочие мысли быстро вылетели из головы, стоило ей осознать, что Кагами видела. Все видела! И кровоточащие черным раны, и многочисленные синяки с гематомами (хотя вот их могла и не заметить, на общем фоне-то) да и бледность лица… Маринетт самой было страшно смотреть в зеркало и видеть там свое мертвецки белое лицо с обескровленными губами. Но она то уже привыкла, ей не в первой в конце - концов, а вот Кагами лицезреет подобную "красоту" в первый раз.       -Слушай, все не так страшно, как выглядит – нервно произнесла Маринетт и неловко замерла.       Рапира выпала из рук японки.       Почему-то этот звук напугал брюнетку даже больше, чем разоблачение перед Кагами. А уж когда та метнулась в ее сторону, девушка не отдавая себе отчета, попыталась свернуть с траектории противницы. Да только ребра были категорически не согласны с таким исходом дела. Колени подогнулись, а слабость, старательно игнорируемая весь день, вернулась с новой силой.       К счастью (а может быть и нет), упасть девушке не дали. Цуруги на удивление ловко подхватила падающую одноклассницу, и без особых усилий (!) потащила ее к раздевалкам.       -Адриана! – показалось ли ей истеричные нотки в голосе непробиваемой фехтовальщицы?       -Нет! – в ужасе отшатнулась от нее девушка – не зови, она не должна узнать…       -Что здесь… Твою мать! – потрясенно пробормотала Агрест.       Маринетт обреченно застонала.       -Вы, вы… - попыталась она высказаться, но усталость взяла верх над обессиленным организмом, а темнота стала подступать слишком близко.       -Положи меня – вышло слабо, но похоже Кагами поняла, что ей сейчас нужна твердая опора под ногами.       Пол был холодным, но сейчас это было даже кстати – обжигающий холодом кафель отвлекал и не давал скатиться в небытие. Через пару минут Маринетт поняла, что ей стало лучше – тошнота отступила, в голове прояснилось. Открыв глаза взгляд сразу наткнулся на клетчатую юбку и черные колготки – Кагами была рядом. Стоило Маринетт открыть глаза, как они обе, в четыре руки помогли ей устроиться на скамейке, стараясь не потревожив рану. Дождавшись, пока черные точки перестанут плясать перед глазами, Маринетт все-таки перевела взгляд на невольных очевидец произошедшего. Обе девушки смотрели на нее встревожено, с болью, страхом и какой-то непонятной эмоцией, которую не удалось идентифицировать.       Первой молчание нарушила Цуруги.       -Тебе нужно в больницу – обычно ровный голос японки дрогнул, и она перевела взгляд на окно.       Видеть такую Маринетт было почти физически больно. И очень хотелось найти того, кто все это с ней сделал – уж она бы заставила его пожалеть. Маринетт же такая мягкая, нерешительная, добрая…       Она же такая слабая. Ее нужно защищать и оберегать. Не давать этому миру ожесточить ее. Озлобить. Сломать.       Как же они проглядели это? Все они? Как проглядела Алья, которая называет себя ее лучшей подругой? Нино – друг детства? Родители? Они с Адри? Как они все могли быть настолько слепы?       И как должна была быть сильна та, которая выдерживала эту боль в одиночку, не позволяя никому о ней узнать?       Ведь, судя по состоянию девушки, эти травмы далеко не первые. Цуруги могла навскидку определить несколько заживающих гематом разной степени давности, и несколько подозрительных шрамов, скрытых ранее тонкой тканью ей совершенно не нравились.       -Нет – голос хриплый, но непреклонный.       -Да, - так же непреклонно заявляет Адриана и чуть не падает, видя злобный взгляд в свою сторону.       Маринетт через силу выдыхает, стараясь не показать всего своего раздражения и слабости. Она должна сейчас собраться, придумать какую-нибудь отговорку для девушек, а потом добраться домой. Осталось всего три часа боли, за которые, будем надеяться, Хищная Моль не выпустит новых акум.       Маринетт собирает силу в кулак, и пускает в ход все свои актерские способности. Чуть смущения в глазах, некая скованность в движениях, напрячь лицевые мышцы, чтобы перестать быть такой бледной. И образ готов – типичная Маринетт Дюпен-Чэн, попавшая в очередную передрягу. Вряд ли Кагами с Адрианой заподозрят обман –не настолько хорошо они знакомы.       Агрест с изумлением наблюдала за преображением одноклассницы. Не наблюдай она, как плохо той было всего минуту назад, ни за что не заподозрила бы обмана.       Маринетт краснела и запиналась как обычно, бормотала что-то насчет неуклюжести и собственной глупости, неловко улыбалась… И все это выглядело до ужаса естественно. Отрепетировано.       Сколько раз ей приходилось вот так же врать окружающим? Говорить, что все синяки от собственной неуклюжести? Глядеть, как очередной человек верит этой лжи, ведь она выглядит так правдоподобно.       -Ты лжешь – неожиданно вклинивается в ее монолог Кагами.       Адриана готова стоя аплодировать возлюбленной, глядя как Маринетт недоуменно замолкает. Неудивительно, что та так обескуражена – к характеру японки и Агрест привыкала довольно долго, а Дюпен-Чэни не общалась с ней, фактически.       Впрочем, та на удивление быстро берет себя в руки (не иначе как общение с Альей Сезер сказывается).       -С чего ты так решила? –немного натянуто, но все же спокойно спросила девушка.       Цуруги резко подается вперед, от чего Маринетт приходится упереться в стенку. Места становится очень мало, и брюнетка теперь, при всем желании не сможет отвести от нее взгляда. Между их лицами не больше десяти сантиметров, что явно не нравится Дюпен-Чэн, но ее и не спрашивают.       Лимит терпения Цуруги подходит к концу.       -По твоему я не отличу обычную царапину от серьезнорго ранения? Причем воспаленного? – зло выдыхает японка и настойчиво повторяет – Тебе нуж…       -В больнице мне не помогут! – перебивает ее Маринетт, понявшая что играть комедию бессмыслкенно.       Она зажмуривается, не видя, как переглядываются подруги, а открыв глаза произносит устало:       -В больнице мне не помогут. Не могу сказать почему, просто поверьте, завтра мне будет гораздо лучше, нужно просто перетерпеть сегодняшний день. Не стоит обо мне беспокоиться.       Девушка говорит уверенно, но в глазах застыла усталость. Она не знает, как доберется до дома, но сейчас главное – убедить фехтовальщиц, что с ней все будет в порядке.       Адриана понимает, что большего они от нее не добьются – когда Маринетт что-то было нужно, она могла быть упрямее Сезер, гоняющейся за супергероями. Поэтому прежде, чем брюнетка успела произнести что-то еще, она быстро ответила:       -Я отвезу тебя. Это не обсуждается. Твои родители ведь не знают об этом? – проницательно замечает Агрест.       Цуруги смотрит на нее вопросительно, но та лишь дергает головой. Потом. Сначала нужно доставить Дюпен-Чэн домой, потом она все ей объяснит.       -Я… - думает отказаться брюнетка, но видя пристальный взгляд девушки тушуется. – хорошо. Можешь принести мой рюкзак?       Болондинка кивает и без вопросов приносит ей требуемую вещь.       Быстро и профессионально наложив себе новую повязку (что тоже не укрывается от внимания пары), девушка так же достала другую водолазку – пачкать кровью машину Агрестов она не собиралась. Под внимательными взглядами она быстро переоделась, собрала все вещи в сумку, прежде чем ее выхватили у нее из рук.       Возмущенно посмотрев на Цуруги, та попыталась забрать свое имущество назад, однако вся поза Кагами говорила, что здесь ей ловить нечего. Пришлось смириться.       О чем говорила Адриана со своим водителем Маринетт не услышала, несмотя на все старания. Оставалось наеяться, что о ранах та ему не сказала.       Молча проследовав за приглашающим жестом блондинки, девушка неловко забралась в салон. С ними, на удивление, поехала и Кагами, но девушки не спешили ничего пояснять, а Дюпен-Чэн не хотела спрашивать. Так и молчали они всю дорогу до пекарни.       Из машины выбираться пришлось с помощью Цуруги – слабость стала совсем сильной. Кое-как доковыляв до дверей она, отмахиваясь от обеспокоенных родителей, попрощалась с девушками и отправилась наверх.       Оказавшись в комнате, она смогла только переодеться и закутаться в одеяло. Темнота не заставила себя ждать. Наконец-то можно поспать.       

***

      Утром девушка встала в прекрасном настроении. Чернота сошла, температура спала, да и от слабости не осталось никаких следов. Ну не это ли счастье?       Весело напевая новый хит Джаггеда Стоуна и игнорируя какую-то излишне ехидную Тикки, девушка села за стол, намереваясь просмотреть свой проект по истории, как заметила на столе свернутый вдвое листок.       Недоумевая, откуда он мог там взяться, девушка развернула бумагу. И выронила ее от неожиданности.       Теперь было понятно странное поведение квами с утра.       «Принцесса, в следующий раз будьте более благоразумны, и серьезнее относитесь к своему здоровью.       

С уважением, Кошка Нуар»