Надо в жопу!..

В российском обществе — закомплексованном, закрытом, гомофобном — существует немало стереотипов по поводу мужчин нетрадиционной сексуальной ориентации. Что, мол, все они сладкие, женоподобные существа среднего пола с накрашенными губами и ресницами из разряда «хлопай и взлетай». Что хлебом их не корми, дай посверкать на гей-парадах коленками, обтянутыми колготками в сеточку, да позаманивать в свои нестройные, стоящие раком ряды нормальных гетеросексуальных мужчин. А главное — что эти озабоченные и похотливые извращенцы, ни о чём кроме секса не помышляющие, только и делают, что денно и нощно пялят друг друга в задницу без перерыва на сон и еду. Антон никогда не был гомофобом, но он и представить не мог в своей прошлой, дотээнтэшной жизни, что эти утверждения настолько же не соответствуют действительности, насколько токсичны, нелепы и отвратительны по своей сути. Знакомство с Арсением открыло перед ним новые горизонты, раздвинуло границы сознания и постепенно привело к пониманию того, что любовь может быть разной, многогранной, необычной, но никогда — неправильной. Антон начал интересоваться жизнью ЛГБТ-сообщества и узнал, как много среди геев интересных, талантливых, при этом — по-настоящему скромных людей. Впрочем, в условиях суровой российской действительности скромность становилась не роскошью, а необходимым для выживания качеством. Закрытый образ жизни, который вынуждены вести гомосексуалы, влиял на их черты характера, заставляя сублимировать в творчество, спорт и иные, никак не связанные с интимной близостью области. Но больше всего поразил Антона тот факт, что собственно секса-то у этих несчастных во многих отношениях людей не так уж и много на единицу времени, пространства и тела. Во-первых, партнёра нужно элементарно найти. Все эти «рыбак рыбака» хороши до первых прописанных пиздюлей от латентного, но не очень дружелюбного гея. И, к сожалению или к счастью, правило «Сапёр ошибается лишь однажды» здесь не работает, и обмануться можно не раз и не два. Во-вторых, ебучая конспирация от особо ретивых блюстителей высоконравственного общества занимает немало времени и сил. Ведь в двадцать первом веке у стен есть не только уши и глаза, но зачастую и тройные камеры. Вот и приходится прятаться по углам, добираться «разными дорогами на один вокзал» и всячески подчёркивать свою принадлежность к традиционному большинству. Вон, как Арсений, например. Все эти его «я натурал и гомофоб» давно набили оскомину и стали предметом не только внутряковых шуток, но и поводом для стёба в широких шипперских кругах. Антону, конечно, смешно наблюдать, как с губ, которые жадно ласкали его каких-то пару часов назад, на серьёзных щах слетают обидные эпитеты в адрес людей, раскусивших нехитрую правду об их принадлежности к радужным знамёнам. Смешно, но не весело. Не от хорошей жизни его партнёр пытается, хоть и безуспешно, ввести в заблуждение фанатов и бьётся пятками в грудь, что он самый что ни на есть натур-продукт, а вовсе не два в одном. А в-третьих… Антону об этом и думать неловко, не говоря уже о том, чтобы обсуждать. Но с тех пор, как он осознал и принял свою бисексуальность и эволюционировал от просмотра гейского порно до чтения полезных статей, с его глаз окончательно спала пелена, и все голубые мечты по поводу горячего секса с Арсением отправились в жопу — увы, не последнему и не в буквальном значении. Банальная истина, что порно — одно, а жизнь — совершенно другое, ударила Антона своей непреложностью, когда, изучив огромный поток информации, он пришёл к выводу, что анальный секс — это весьма малоприятно и вредно для здоровья принимающей стороны. Взять хотя бы гигиеническую сторону вопроса. Приготовления к акту любви для пассива начинаются с такой унизительной процедуры, как клизма. Антон помнит, как будучи ещё в детском саду, пережил сей разрушающий мужскую психику опыт, и не хотел такой судьбы для Арсения. Затем — растяжка. Ну это даже звучит страшно. На ум сразу приходят воспоминания о том, как тренер по каратэ давил на плечи, заставляя опускаться ниже на шпагат, с которым у Антона всегда было откровенно не очень. По сути, прямой угол между ног — тот комфортный максимум, на который он способен без ущерба для своих связок и тонкой душевной организации. Конечно, Антон осознаёт, что в вопросах подготовки к сексу с проникновением под растяжкой, несмотря на очевидную необходимость раздвинуть ноги, имеется в виду другое. Но этот факт как раз-таки ничуть не облегчает, а скорей усугубляет глубину проблемы. Да блять, вы жопу видели вообще? Природа создала её совсем для других целей. Ну не приспособлена она для того, чтобы пихать в неё хуи! От множественного числа Антона передёргивает, он машет головой в попытках отогнать мысли о тех, кто был у Арсения до него и чем они там занимались… Теперь всё будет по-другому. Антон не такой, и он убережёт Арсения от этого дерьма. И как бы ему ни было тяжело, он принял для себя, а в первую очередь — для своего парня — решение, что секса с проникновением у них не будет. Никогда. Вообще. Услышав это в первый раз, Арсений сначала знатно охуел. Потом он понадеялся (наивный!), что Антон проебал чувство юмора и просто пиздец как неудачно пошутил. Он даже посмеялся для приличия — ну, чтоб не обижать. Антон-то вон всегда как весело хохочет с его шуток. Затем, осознав серьёзность Антоновых намерений по защите его анальной неприкосновенности, охуел ещё больше и, судя по всему, слетел с катушек, ибо с того момента, как территория его жопы была объявлена заповедной, начал творить несусветную хрень. Арсений изгалялся как мог, начиная прозрачными намёками на концертах и высокоинтеллектуальными каламбурами на многотысячную толпу подписчиков в инсте и заканчивая банальным оттопыриванием аппетитной филейной части во время влажной уборки дома. С тех пор, как Антонов закон о запрете анальной ебли вступил в силу, Арсений полюбил мыть пол. Теперь в их квартире была чистота, достойная лучших клиник Европы! Это был особый ритуал, к исполнению которого Арсений подходил с фантазией и душой. С загадочным видом граф передвигался по квартире босыми ногами, нарочито хмурился, когда невидимые соринки впивались в его нежные ступни и с хозяйственным «грязь-то какая» наполнял ведро и топал за тряпкой. И казалось бы, не барское это дело — мытьё полов, но не поручать же такое ответственное мероприятие безалаберному Антону?.. Швабру Арсений не использовал принципиально, мол, «С ней не промоешь в углах, что неясного, Шаст?». Антон с ухмылкой наблюдал за происходящим, всё чаще отрываясь от телефона, ибо игнорировать томные, якобы от усталости, вздохи и лицезреть торчащую задницу, виляющую похлеще, чем хвост голубого щенка при виде хозяина, было слишком даже для его отнюдь не железных нервов. Железным от этой картины становился только стояк. Антон, однако, тоже не пальцем деланный. А вот своими пальцами он научился делать многое. Как говорится, кто весел, тот смеётся, а кто хочет — тот добьётся. Однажды решив, что отсутствие взрослого секса в их паре — не приговор, Антон сделал всё возможное и невозможное, чтобы они оба не страдали от этого в постели. Началом их пути друг к другу была простая дрочка в гримёрке и подсобках Главкино. Следующим этапом сближения стал головокружительный минет, сносящий крышу им обоим. А фингеринг и римминг из словаря непонятных слов перекочевали в спальню, обосновавшись как любимые занятия Антона. Арсений — отзывчивый, доверчивый, открытый перед ним — всегда был щедр на проявление эмоций. Вознаграждая своего парня вздохами и стонами за каждое движение руки и языка, Арсений сводил его с ума, из раза в раз заставляя балансировать на грани. Антон одерживал победу над собой, превозмогая жгучее желание проникнуть внутрь любимого дрожащим от возбуждения стволом. Арсений же ничуть не облегчал задачу, насаживаясь задницей на пальцы и умоляя его трахнуть хоть разок. Антону не дано было понять, что двигало Арсением, когда с упорством мотылька, летящего на пламя, тот провоцировал его сорваться и не выполнить данный ему и самому себе зарок. Арсений, хоть и старше, вёл себя, как девочка в период полового созревания, безбожно подставляясь и дразня. А Антон живой, вообще-то, и у него есть слабости, которые чем дальше, тем усердней пытался вытащить его партнёр из глубины души и брюк. Но сколько верёвочке ни виться, а конец всё равно будет. Особенно когда конец затрахан сдержанностью собственного хозяина, а не гораздо более приятными вещами. Пиздец подкрадывается незаметно, не предупреждая о приходе. Они сидят на съёмках в Беларуси, и Арсений как никогда красивый, притягивающий, желанный. Он сидит, демонстрируя охуительные ноги в обтягивающих штанах, и дразнит, дразнит, дразнит… ЛГБТ-эшные носки — что за очередной безмолвный каминг-аут? — поза ножка на ножку с направленными вверх острыми коленками, футболка в облип — Арсений выглядит как воплощение гейской мечты. Изысканный, манерный, стильный — знает, сука, себе цену, какое впечатление производит — знает, как действует на Антона — тоже знает. А что Антон — он простой парень, волею судьбы запавший на загадочного коллегу, стремительно прошедшего путь до друга, сексуального партнёра и возлюбленного. И вот он в который раз невольно залипает на всё это ебучее, хоть и не выебанное великолепие, и чувствует, как одна из частей его тела тоже начинает смотреть вверх. И он уже не так уверен в правильности тех постулатов, которые принял как истину в начале отношений с Арсением. Ведущие знакомятся с участниками. — Мне показалось, или в этой студии есть человек красивее Арсения? — спрашивает Сергей. — Нет, — твёрдо отвечает Антон, энергично мотая головой из стороны в сторону. Он даже не смотрит на парня, которого имел в виду Сергей, потому что… имел он его в виду! Тут есть на кого посмотреть. Арсений, хоть и сидит в отдельном кресле далеко от Антона, прекрасно всё видит и слышит. И плавится от теплоты внутри, от дозы восхищения, которая от него нужна как воздух. Ему хочется отметить эту реплику, ответить или хоть как-то дать понять, что он впитал её всем существом. Поэтому, когда заходит разговор о телефоне Антона, который у него с собой, Арсений выдаёт не думая: — А у меня тоже кое-что с собой! — пусть думает теперь Антон. — Ну, это МХАТ! — восхищается ведущий. Арсений встаёт и кланяется зрителям, довольный маленькой проделкой. Парни смеются, не уточняя, что же это может быть. — Браво! — кричит Антон, а про себя перебирает варианты: презервативы? Особая смазка с ароматом экзотических фруктов? Виагра? — да, и такое было как-то раз. Гадать тут можно бесконечно: это же Арсений! А правильным ответом будет то, о чём он никогда бы не подумал… Приносят телефон Антона, Арсений тянется за ним обеими руками — мол, чтобы передать по назначению. Но тот сам встаёт: — Через вас я ничего передавать не буду! — и отдаёт свой гаджет в руки ведущего. Тот пролистывает контакты в телефонной книге — Антону нечего скрывать. Почти. — Кто такой Барсик, ты звонишь коту? — насмешливо интересуется ведущий. — Возможно, это зашифрован Арсик! — восторженно предполагает Арсений под радостный вой женской части зала. Антон качает головой в охуевании. Блять, это ж надо так в открытую!.. — Нет. Нет, Арс, точно нет, — несколько раз повторяет он, одновременно отвечая и Арсению, и отгоняя от себя сомнение, едва успевшее зародиться в глубине души. Однако эти мысли не спешат покинуть его голову, а телу всё труднее сопротивляться ощущениям. Масла в огонь подливает воздержание, измотавшее его молодой организм за последние несколько дней: концерты в Гродно, Минске, постоянные разъезды, съёмки, фотосеты… Антон устал, он просто заебался. А больше всего заебался не ебаться по-людски, довольствоваться призванными им самим на помощь заменителями секса, как сублимированным Нескафе вместо ароматного капучино с молочной пенкой. Все ужасы приготовлений и последствий полноценного проникновения кажутся ему уже не так страшны, как перспектива не почувствовать, какой Арсений нежный, жаркий и упругий внутри… И вот Антону уже совсем не до игры. Ему так хочется по-человечески потрахаться! Чтоб от души, на всю длину, и пусть горит всё синим пламенем!.. Голубые глаза Арсения разжигают внутри Антона пожар такого же цвета. Тем не менее на передаче он ведёт себя профессионально, никто не может заподозрить его в сумятице в душе. Он лишь совсем немного тупит на игре «Импровизация от Импровизации», повторяя одни и те же вещи по несколько раз. А впрочем, люди ведь смеются — значит, всё ок. Арсений как всегда выпендривается сверх меры, играя патриота Беларуси, сыпет искромётными шутками и вытягивается перед ним во всей красе, выдавая рэп про снегурочку. Прижимая к губам воображаемую сигарету, Арсений призывно складывает их трубочкой и безотрывно смотрит на Антона. И того ведёт в сторону, он держится за трибуну, потому что ноги предательски подкашиваются, и не может дождаться конца передачи, ибо… Ну сколько можно издеваться? Времени остаётся совсем немного, Антон думает уже, что провокации остались позади, и тут на очередной вопрос ведущего вдруг слышит от участника номер один шокирующее: — Надо в жопу! Да ладно, блять. Антон не просто удивлён, он охуевлён. Нет, Арсению не впервой публично заявлять о личном, даже сокровенном, но он каждый раз оказывается к этому не готов. Тем более что эмоционально выкрикнутая реплика настолько созвучна внутреннему монологу, что Антон начинает, уже не в первый раз, подозревать своего парня в экстрасенсорных способностях. Они давно не поднимали эти щекотливые темы в разговорах: Антон решил всё за двоих, Арсений вроде бы смирился… Но экспрессивный призыв, озвученный на съёмках передачи в братской Беларуси, даёт понять, что надежда вообще не собиралась умирать. Антон так зарывается в рефлексию, стоя с прибитой намертво улыбкой, что пропускает мимо ушей уточняющий вопрос Сергея Арсению. Антон уже услышал всё. Он заканчивает игру, выезжая на чистом профессионализме. Обнявшись на прощание с ведущими, импровизаторы покидают студию под дружный гул аплодисментов зала. Стас со свойственной ему бьющей через край энергией зовёт всех в бар отметить очередные успешные съёмки, Сергей с энтузиазмом кивает головой, Дима и Оксана, не желая отрываться от компании, тоже соглашаются. Антон перехватывает направленный на него красноречивый взгляд Арсения. — Не-е, Стас, я пас. Походу, сожрал чё-то не то, живот болит… Креативный продюсер насмешливо обращается к Арсению: — А ты в таком случае, наверное, Айболит? Не ожидавший такой прямоты Арсений теряется на несколько секунд. — Я… да. Я тоже не могу, мне там… ну, в общем, надо, — загадочно указывая в сторону рукой. — Кто бы сомневался, — кивает начальник, закатывая глаза под стройное неодобрительное цоканье оставшихся членов команды. Они ловят такси, которое увозит навстречу свободному вечеру, принадлежащему лишь им двоим. Едва переступив порог гостиничного номера, Арсений оказывается прижатым к стенке. Немного удивлённо он отвечает на жадный и голодный поцелуй, которым Антон впивается в его губы. Арсений еле успевает снять и убрать очки, пока они ещё целы, когда на пол уже летит их верхняя одежда и холодные окольцованные пальцы залезают под футболку. — Арс… — Антон отрывается от его губ и жарко выдыхает, целуя мочку уха. По телу пробегает ток. — Тише, тише, я здесь, — проводит он рукой по скуле, слегка отстраняясь. — Зачем такой горячий… а-а-о-о-о! — фразу не получается закончить, потому что Антон резко разворачивает его спиной к себе и скользит руками к обтянутому узкими брюками паху. — Арс… блять, я больше не могу. Я так хочу тебя… по-взрослому. — Антон произносит это и замирает, напрягшись в ожидании. А вдруг Арсений просто пошутил? Вдруг он не хочет делать этот шаг? Теперь охуевлён Арсений. Ему не показалось? Не может быть, что Антон сказал именно это, или?.. Он разворачивается, заглядывает в глаза напротив. Свет не включён, но прожигающий взгляд Антона заметен и без внешнего освещения. — Ты серьёзно? — спрашивает, не веря в происходящее. — Очень. Я очень серьёзно и очень хочу. Если ты не против, конечно, — Арсений слышит умоляющие нотки в голосе своего парня. Словно подталкивая к правильному ответу, Антон подводит его к кровати, мягко толкает на неё и нависает сверху, пытливо глядя в глаза. — Не против, конечно! — вторит Арсений как эхо. — Но ты ведь говорил… — он всё ещё пытается убедиться в том, что его самый прекрасный эротический сон не сон вовсе. Его прерывают: — Я знаю, Арсений! Я помню всё, что говорил. В пизду это всё, то есть в жопу! Как ты и сказал. Машу́ белым флагом! Хочу тебя, сил моих нет… Слова звучат сладкой мелодией в ушах. Арсений лежит на спине и победно улыбается. Здесь явно не он на обеих лопатках. Лишь одно остаётся неясным: — что он, собственно, такого сказал, но Антон притягивает его к себе и возобновляет поцелуй, давая понять, что разговор окончен. А впрочем, так ли это важно. Арсений отвечает, жмётся всем телом, трётся о чужие бёдра стояком. В ушах шумит от дикого предвкушения давно забытых вожделенных ощущений, ведь благодаря чрезмерной заботе своего парня он уже сто лет не испытывал полноценной разрядки. Да, половая жизнь была, и были регулярные оргазмы, но Арсению всегда чего-то не хватало для стопроцентного улёта, для истинного чувства наслаждения. Боясь, что Антон может передумать, он помогает освободить их обоих от одежды, и они впиваются друг в друга, неистово лаская и покрывая тела яркими отметинами засосов и следами зубов. Смазка, предусмотрительно спрятанная от глаз персонала, лежит на привычном месте в тумбочке. Размазывая её дрожащими пальцами, Антон поражается иронии судьбы. Подумать только: изучить весь интернет, проштудировать море статей на тему анального секса, овладеть информацией по пунктам а-б-в-г-д, и для чего?! Чтобы в итоге трахнуться вот так спонтанно, почти без подготовки, вообще не по фэншую. Воистину сценарий — ничто, импровизация — всё. Антон берёт одну из подушек — хоть эти знания пригодились — и просовывает Арсению под бёдра. Тот дёргается под ним, скулит от нетерпения, зарывается пальцами в волосы. — Иди ко мне скорей, — горячим шёпотом на ухо. Антону едва хватает выдержки, чтоб разработать узкий вход. Всё происходит, как на перемотке — один палец, второй, третий — и вот уже нет сил терпеть. — Арсений… Сладкий мой, любимый, — шепчет Антон, вводя головку, стараясь из последних сил двигаться медленно. — Ещё раз сладким назовёшь — въебу, — пытается тот казаться грозным, в то время как голос срывается на стон. И по нему заметно, что он настолько счастлив в тот момент, что назови его Антон хоть горшком, на всё будет согласен, лишь бы продолжал совать в него, как в печку, свою раскалённую кочергу. — Въеби, — покладисто хрипит Антон, вводя почти наполовину, — я всё стерплю, о-о-о, боже-господи, Арсений, зачем ты такой узкий и прекрасный, что ты, блять, делаешь со мной… У Антона на висках блестят капельки пота, а у Арсения лихорадочно блестят глаза, когда он подаётся бёдрами вперёд. Антон старается замедлить ритм, кусая губы и отчаянно скуля. Арсений, напротив, извивается, впивается в спину партнёра руками, побуждая того действовать жёстче, смелее. — Какой ты у меня сильный, — бормочет он, целуя мочку уха. — Я так давно хотел тебя, Антох… Слова Арсения так же горячи, как он внутри. Антон толкается вперёд, не в силах обуздать всё ускоряющийся ритм. Походу, всё произойдёт стремительно. Он проебался по всем пунктам, осталось для полноты картины предстать перед Арсением скорострелом, ну пиздец. А впрочем, похуй… В жопу всё. Антон больше не может контролировать ситуацию, не хочет и не будет. Дальнейшие обрывки фраз тонут в водовороте ощущений, стонов, запахов, теряются в бешеных движениях разгорячённых тел. Кровь разгоняет удовольствие по венам, затрагивая каждый миллиметр, каждую клеточку от кончиков волос до пальцев на ногах. Сквозь шум в ушах до Антона доносится «Шаст, Шаст», после чего он чувствует тёплую влагу на животе и сжавшиеся мышцы вокруг члена. И это слишком хорошо, почти невыносимо, чтобы продолжать. Антона хватает ещё на несколько рваных движений, и он кончает вглубь Арсения с протяжным стоном, полным наслаждения и боли. Вот так бы, блять, давно. Антон наваливается сверху на Арсения, и, хоть полнейшая расслабленность делает его тяжелее, тот только крепче прижимает его к сердцу, ибо своя ноша не тянет. В блаженной тишине текут минуты, они лежат с переплетёнными ногами, дышат друг другу в шею. Арсений оживает первым, в подёрнутых поволокой глазах загорается вопрос. — Я думал, ты уже и не решишься. И что мы никогда не будем… ну, ты понял, — после оргазма говорить не хочется, язык не слушается, но ему интересно знать причину. — Ты почему сорвался, мой Железный человек со стальными яйцами? Как так получилось? — Ещё скажи, что недоволен, — лениво тянет Антон, приоткрывая глаз. — Я просто… ну, тебя услышал. Этот крик души на камеру, на всю, блять, дружественную страну! Арсений удивлённо приподнимается на локте, смотрит в глаза Антону, явно не понимая. — Ты о чём? — Ну это твоё «Надо в жопу!» — так искренне, так откровенно прозвучало. Не в тему совершенно, но так мило… И я подумал: сколько можно тянуть кота за яйца, пора присунуть своему коту, — подмигивает Антон с хитрой улыбкой. — Раз надо, значит надо. Лицо Арсения на несколько мгновений застывает, затем вдруг искажается в беззвучном приступе, и вот уже он хохочет в голос, бьёт подушку кулаками и откровенно стонет, бросая Антона своим неадекватным поведением из оргазменной неги в пучину полного охуевания. — Ой, блять… я не могу! Анто-он… какой же ты у меня дурачина!.. — прерывисто, с паузами на лошадиный ржач. Антону обидно от такого обращения и оттого, что он не понимает: что случилось? Его Арсэн безвозвратно слетел с катушек или да? — Ты что, придурок, что ли? — насупившись, интересуется Антон. При этом он пытается выглядеть грозно, но пылающие уши выдают крайнюю степень смущения. — Придурок — ты, к тому же и глухой, — смеётся Арсений, даже не думая смущаться. — НАТО в жопу! Я Североатлантический союз туда послал, Антоша. Очень по-белорусски получилось, не находишь? — откровенно веселится, светясь от счастья. — Ох, ё-о-о, — тянет Антон, заваливаясь на спину и закрывая лицо руками. — Так что же получается, ты… не просил? Я сам это придумал? — всё ещё не веря. — Есть оговорки по Фрейду, а у тебя случился глюк по Фрейду, — с умным видом поясняет Арсений. — Ты слышал то, что хотел услышать, мой спермотоксикозный друг. — Я, блять, покажу тебе щас «друга», — шипит Антон, ныряя руками под одеяло к Арсению в попытках властно сжать бедро. Тот не может не светить улыбкой ни одной грёбаной секунды. Он уворачивается от прикосновений, нарочно распаляя и напоминая о феерическом проёбе века: — НАТО в жопу, НА-ТО, тэ — Татьяна, глухой согласный, как и ты. Ну что, теперь жалеешь, что у тебя не стопроцентный слух? Антон отшвыривает одеяло на пол, хватает Арсения, подминая под себя. Молодой организм прозрачно намекает, что пора пойти на второй круг. Арсений со стоном прогибается в пояснице, обвивает своего партнёра длинными ногами, как лианами, и всё в его облике кричит: дорвался, аллилуйя! Получил то, о чём давно мечтал. Антон наконец-то себя отпускает, давая свободу животным инстинктам, долгое время удерживаемым в узде. Арсений под ним податливый, расслабленный и меньше всего похожий на страдальца. Барьеры, что он создавал годами, вдруг оказались так нелепы и смешны. Антон вбивается в Арсения неистово, пытаясь компенсировать все месяцы и годы грёбаных ограничений, и тот отвечает с удовольствием, отдаваясь без остатка и утягивая в свой манящий плен. Они лежат измождённые, пытаясь догнать собственное дыхание, и Антон ещё раз вспоминает эпизод на съёмках в Макаёнке. — Так классно белоруса ты сыграл, учитывая эту фразу с НАТО. Прикольно получилось, ты ж мой патриот, — целуя в кончик носа. — Да, — отвечает тот, вдруг посерьёзнев. — Абсолютно. Теперь уже весь без остатка твой.