Загадка

Свой первый поцелуй Гена помнит хорошо, потому что такие вещи отлично запоминаются. Он был в лагере в который его заслали заботливые родители, отдохнуть от привычной обстановки. Там было крайне скучно, за исключением одного — ребята там действительно были прикольные. Вот там-то Гена и влюбился в первый раз, и всё бы ничего, если бы объектом его обожания не оказался парень по имени Макс, с милым лицом и кудрявыми волосами. Они быстро сдружились, особенно в этих лагерных условиях, но влюбился Гена кажется с первого дня. И как же сложно было скрывать свою улыбку и пылающие щеки при только одном взгляде на него. Естественно, его вероломно спалили. — Макс, куда мы? — Гена смахивает свои немного длинные волосы с лица. В кромешной темноте коридора не видно никого, только чуть-чуть он различает очертания дверей и окон. — Сейчас же спалят и получим. — Тшшшш, тебе понравится, — Макс открывает какую-то из дверей, она предательски скрипит, а затем он включает свет. Комната оказывается завалена швабрами, тряпками, разным инвентарем для уборки и ремонта. Гена жмурится от яркого света, а когда привыкает, то видит, что между ним и Максом считанные сантиметры. — Зачем ты меня сюда привел? — парень озирается по сторонам и видит, что путей для отступления нет — Максим поставил руки по обоим сторонам от его головы. — Ну, я же тебе нравлюсь, — смущённо выдает Макс. — А ты нравишься мне, — он улыбается и краснеет. Гене становится душно, он чувствует, как краснота захватывает щеки. — Это все равно не объясняет того, зачем ты привел меня в какую-то подсобку посреди… — Гена не успевает договорить, потому что Макс прижимается губами к его губам, не давит, просто прикасается, словно проверяет, оттолкнут ли его. Парень тут же перехватывает поцелуй, пальцы вплетает в кудрявые волосы. Целоваться нормально получается с трудом, неловко, неумело, потому что в первый раз, но господи, как же приятно. Гена по ощущениям готов был вечно так стоять, застыть в этом моменте, когда они с Максом в первый раз целовались в подсобке с инвентарем, в которой воняло хлоркой. Счастье длилось недолго, потому что смена кончилась, и парни разъехались: Гена — в Москву, Макс — в Уфу. Как и во всех случаях связанных с лагерными романами, обещали писать-звонить, но в итоге ничего так и не сделали. Фарафонов хоть и не проявлял активность в этом плане, но навсегда запомнил свой первый поцелуй с кудрявым парнем по имени Макс в той подсобке в лагере. Он честно, с появлением социальных сетей пытался найти его, но ничего не вышло, а потом как-то его имя и фамилия стёрлись из памяти, остался только образ и старые фотографии, которые всем в лагере распечатывали.

***

— Ген, а ты про Доупклаб слышал? — Игорь писал новый бит, закинув ноги на стол. — Ну вроде что-то да, они из Уфы ведь? А что? — Гена пил чай напротив Игоря, вслушиваясь в мелодичные звуки. — Да так, у них звучание прикольное, просто спросил. Ты же побольше моего с рэперами контачишь, — Игорь продолжил заинтересованно тыкать в комп. Гена вбил название, которое ему продиктовал Игорь в поиск и уже шерстил информацию. Одно лицо в объединении показалось ему смутно знакомым. Тут его с головой накрыло воспоминаниями: лагерь, ему где-то четырнадцать лет, первая любовь, первый поцелуй в подсобке, Максим, тот кудрявый парень. Надо же, почти не изменился. — Я Макса знаю, — озвучил Гена Игорю. — Мы с ним в детстве в лагерь в один ездили, нихуя мир тесен. Точно, он же из Уфы был, и правда. — Прикольно, — ответил Игорь, всё так же увлеченно занимаясь битом на компе. То что между ним и Максом в этом самом лагере было, он решил не упоминать. В тот же вечер Гена прислал ему заявку в друзья и не удивился, когда её тут же приняли. Максим 20:48 Гена, ну нихуя ты вырос Гена 20:49 А ты вообще не изменился Рэпером значит стал? Похвально, я тоже Классные треки, я заценил, респект Максим 20:51 Я кажется, твои батлы видел Ты чего раньше не писал? Гена 20:52 Честно? Фамилию твою хоть убей, не помнил Или ты про тот период, когда мне было 14? Максим 20:54 Да вообще в принципе Ну, рассказывай, чего нового? В таком ключе продолжился их диалог. Обсудили события прошедших почти десяти лет, кто как двигается и чего достиг. Про то, что было в лагере, никто как-то не заикался. Гена параллельно в голове прокручивал это воспоминание и осознал, что это в принципе был его первый и чуть ли не единственный поцелуй в жизни. Следующие разы были только с какими-то непонятными девочками по пьяни. Он перелистывал фотографии Макса в интернете и чувствовал какие-то отголоски того, что было в четырнадцать лет. А когда он пошел на кухню за чаем и заглянул в зеркало, то щеки все были красные, как тогда, в лагере, когда он смотрел на Макса, а тот смотрел на него в ответ. — «Приплыли, блять», — подумал Гена, заливая пакетик чая горячей водой. Макс тем временем интересовался, до сих пор ли Гена в Москве. Предложил встретиться и трек записать, ого. Игорь как раз прислал свежий бит, который сегодня писал. Гена 22:57 Строчи, как будешь, обязательно пересечёмся. Тем более, битло на трек есть Максим 22:59 Я через две недели собирался, поэтому, словимся Гена 23:00 Текст успеем думаю написать Они еще немного поговорили, а потом пожелали друг другу спокойной ночи и ушли спать. Гене всю ночь, снова и снова снился тот поцелуй. Он вспоминал теплые губы под своими губами, мягкие волосы, которые он пропускал между пальцами. Утром, во время того, как он насыпа́л своей громко орущей кошке корм в миску, до него дошло: его чувства блять, никуда не делись, как были с четырнадцати лет, так и остались. Эту информацию он переваривал еще две недели до приезда Макса. Приходил к закономерным выводам: «да он наверное не помнит уже ничего», «у него наверное сто раз уже своя личная жизнь, сдался ему какой-то московский рэпер». Он даже Никите про это рассказал. Тот сначала ржал минуты две, но потом, когда заметил растерянное лицо друга стал серьезнее и они вместе пытались найти решение этой проблеме, но так ни к чему и не пришли. Настал день икс, когда они с Максом договорились встретиться, чтобы записать трек. Парень сказал, что приедет с друзьями, но они пойдут по своим делам, а он с ним на студийку, поэтому Гена с Саней ждали его там. Когда Фарафонов увидел его, то понял, что всё, пиздец. Макс был таким же красивым, хотя нет, не так, ещё более красивым, чем тогда, в лагере. Голос сломался, волосы он немного подстриг, как и сам Гена, но они все ещё были кудрявыми и наверное, мягкими, трогать он их не решился. Когда они обнимались при встрече, Гена чуть голову не потерял. Трек они записали достаточно быстро и даже без косяков. Время на студии ещё оставалось, поэтому они просто сидели и так же болтали, как и по сети, о совершенно разных вещах. Гена даже не пытался скрывать улыбок и покраснений, знал, что не поможет. Саша в какой-то момент очень не вовремя вышел по очень важному, как он выразился, делу, оставив его и Максима наедине. Разумеется, тут же повисло неловкое молчание. Макс внезапно встал с диванчика, взял его за руку и куда-то повел, а Гена даже не сопротивлялся. Надо же, снова какое-то подсобное помещение со швабрами и запахом хлорки, только в этот раз места там вообще не было, парни-то покрупнее стали. — Гена, ты бы хоть не так сильно палился, ей богу, — улыбается Макс и говорит ему эту фразу куда-то почти в губы. — Не поможет, я пробовал. Тогда, в четырнадцать. Макс притягивает его к себе и целует, и блять, как же это охуенно, это второй раз в жизни и первый за почти десять лет после лагеря, когда они так близки. А волосы у него действительно мягкие, тоже никак не поменялись. — Блять, я как тебя увидел, понял, что чувства мои никуда не делись, — в небольшом перерыве между поцелуями шепнул Гена. — Я не знал, что так долго вообще можно кого-то любить, — Макс целует его в шею и как же охуенно это ощущается. — Ну теперь не будешь прятаться ещё десять лет и будешь писать? — Буду, — Гена целует его еще раз, руками гладит по спине. Первый раз на его памяти, когда какой-то лагерный роман счасливо продолжился.