Темный луч в сером тумане

      Эррор и Даст кое-как доковыляли до типичного подъезда серо-зеленой десятиэтажки. За невысоким салатовым заборчиком тянулись ввысь вишневые и сливовые деревья. Мердер, едва взглянув на них, вспомнил жаркий июль, когда он с Хори гуляли от нечего делать по дворам и ели фрукты и ягоды. А поздней весной набирали еще незрелые плоды и кидались ими, играли в «войну» или просто старались забросить твердые шарики под колеса проезжающей машины, нисколько не стыдясь своего детского поведения.       Эр быстро ввел нужный код, и раздалась знакомая каждому пиликающая мелодия.       — Если вдруг я тебе понадоблюсь — нажимай пять, девять, семь, шесть и решетку, — наставлял десятиклассник, одновременно открывая серую дверь и затаскивая внутрь школьника, — Квартира сто тридцать семь, этаж пятый. Зная твое везение, информация пригодится.       — Ну спасибо, — буркнул Пыль, — Я и сам могу со всем справиться.       — Ага, конечно, — скептически хмыкнул Ошибка и вызвал лифт. — А если бы что-то тебе в голову летело, и ты бы не поймал?       — Кончай! — Даст попытался стукнуть Эррора, но тот увернулся, а ребра заболели еще сильнее.       — Я бы сейчас пошутил, но, пожалуй, не буду, — улыбнулся Эр.       Парни запрыгнули в старый, похожий на серую картонную коробку лифт с замызганными кнопками и спустя несколько секунд попали на платформу пятого этажа. Глюче зазвенел ключами. Мердер успел заметить прикольный брелок-куклу. Кукла была явно сшита ребенком и являла собой забавный и милый предмет, облаченный в темно-синий плащ, наподобие тех, что носят колдуны или чернокнижники. Металлическая дверь вела в общий коридор, заставленный велосипедами, самокатами, роликами и игрушечными колясками со страшненькими пупсами внутри. На полке красовались футбольные мячики и ракетки. Восьмиклассник чисто инстинктивно дернулся в сторону всей этой всячины, но Ошибка потянул его правее, к скучной мрачной дверце, около которой сиротливо ютился потрепанный временем скейт.       — Извиняюсь за бардак, — обыденным тоном сказал Эррор, поворачивая ключ в замочной скважине, — Мы последнее время не заморачивались с уборкой.       — Думаешь, меня волнуют такие мелочи?        Даст шагнул за порог и едва не врезался в большой школьный рюкзак с белой надписью «Winner». Недалеко от входа располагалась высокая вешалка, пестревшая самой разнообразной одеждой — от летних панамок до зимних пуховиков. Персиковые блеклые обои странно гармонировали с кислотно-зелеными и голубыми. Из коридора виднелся кухонный круглый стол с давно засохшим букетом полевых цветов: ромашек, клевера, тысячелистника… Картины в постмодернистском стиле и полотна, похожие на творчество художников девятнадцатого- двадцатого веков смотрелись смешно рядом друг с другом. В книжных шкафах валялись не рассортированные тома со старыми, ветхими переплетами. Кое-где на темном ламинате белели носки сразу нескольких размеров. «Если бы моя мама сюда заглянула, у нее бы случился инфаркт перфекциониста,» — с непонятным весельем подумал Пыль. Если серьезно, в квартире сильно не хватало женской руки.       Эр помог другу плюхнуться на кремовый, испачканный в некоторых местах диван, а сам начал открывать многочисленные ящики, полные еды, инструментов самого разного назначения и медикаментов. Наконец, парень подошел к Мердеру с маленькой желтой баночкой.       — Держи. Нам она все равно не нужна. Только не переборщи, от мази запах сильный, твои предки могут заподозрить что-нибудь.       — Спасибо! — сердечно воскликнул Даст.       — Вот теперь пожалуйста… Советую использовать ее прямо сейчас, — выжидательно посмотрел на мальчика десятиклассник.       — Ну… окей…       Пыльный слегка отвернулся от Эррора, нанося немного масляную субстанцию с ярким запахом трав на ушиб. По телу пробежал приятный холодок, изрядно притупивший боль. Средство действительно работало!       — Прошло? — Глючный искренне порадовался энергичному кивку со стороны Пыли, — Вот и отлично. Теперь может расскажешь мне, с кем ты умудрился подраться?       Мердер не ответил. Он не знал, стоит ли объяснять всю ситуацию Ошибке. Ведь тогда придется упомянуть Киллера и его чувства к нему… Вдруг Эр плохо относится к таким, как Даст или Килл с Найтом? Терять новоиспеченного друга мальчик не собирался.       — Скажи хотя бы, сколько их было? — со сталью в голосе попросил… нет, потребовал Пустов. Ледяной огонь в глазах заставил Пыльного почувствовать себя маленьким набедокурившим ребенком.       — Т-трое…       — Трое на одного! — возмутился парень, выливая ведро не самых приличных слов и не самых чистых выражений, — Одноклассники, что ли?       — Ага, — вздохнул Даст, улыбаясь. Улыбка была печальной, но не горькой и не злой. Голову занимали мысли об обворожительном Убийце.       — Я разберусь с ними! Ненавижу тех, кто всем табуном нападает на одного!       — Успокойся, я могу прекрасно обойтись и без твоей помощи. Хватит уже считать меня беспомощным малышом! До этого я как-то справлялся. А ты… прямо как моя мама, — выпалил Мердер. Получилось грубее, чем он рассчитывал. И все же его задело такое отношение к собственным силам.       — Но ты ведь беспомощный малыш, — без обиды тихо ухмыльнулся Эррор, — Ладно, если не хочешь — я не буду давать пиз… хм. люлей тем хулиганам. Люлей дашь ты, а я тебя этому научу. Идет?       — Идет, — согласился Пыль, — Терять все равно нечего.       — Правильно, нечего, — сонно повторил Ошибка и тут же встрепенулся. Он соскочил с дивана и полез в выдвижной серый шкаф. Вернулся к Дасту он уже с двумя шоколадками в хрустящих обертках, — Держи.       — Я не буду, — отодвинул руку Эра Пыльный.       — У меня куча таких же есть, — привычно закатил глаза Глюче, — Бери, пока дают.       — Я не люблю шоколад…       — Ах ты разбиник! Казнить тебя мало! — в шутку рассердился десятиклассник, разворачивая любимую сладость и со страшной рожицей подбираясь к мальчику, — Я сказал: ешь шоколадку!       — Н-не буду! — заливаясь смехом еле выговорил он. Когда в последний раз он так смеялся? Наверное, очень давно, раз забыл, как заразительно и звонко звучит его смех.       В конце концов, Эррор изловчился и пихнул целую плитку Мердеру в рот. Давясь горьким шоколадом, Пыль с улыбкой до ушей послал старшеклассника, как говорится, далеко и надолго. Еще на протяжении десяти минут ребята дружно хомячили, обмениваясь глупыми, ничего не значащими, но от этого не менее веселыми репликами. Две золотисто-черные бумажки и искрящаяся на свету фольга скоро оказались в мусорке.       — А вкусно все-таки, — задумчиво протянул Даст и встал с пестрой подушки.       — А я о чем? Горький шоколад — самый вкусный! — со странным запалом воскликнул Ошибка, но его счастливая мина пропала, когда он увидел, что Пыльный собирается уходить, — Ты чего так рано?       — Я, на самом деле, неплохо задержался. Скоро мама звонить начнет. А у нее настроение плохое…       — Пмс? — предположил Эр.       — Может быть, и он, — Мердер внимательно и осторожно посмотрел на Пустова, — Прости за такой вопрос, а… Что случилось с твоей мамой?       Мгновение продлилась давящая тишина. За эту секунду в зрачках десятиклассника промелькнуло что-то страшное, что-то, что заставило их сузиться и остекленеть, потерять дерзкий и наглый огонек, теплившийся внутри. Его рот непроизвольно открылся, будто в немом крике. А брови горько, не по-детски нахмурились. Тем не менее, Глючный попытался засмеяться:       — О чем ты вообще?       — Ты знаешь, о чем, — продолжал сверлить угрюмым взглядом Даст.       — Давай как-нибудь в другой раз. Ты тоже не захотел со мной откровенничать. Мы не настолько близко знаем друг друга.       — Ты прав, — быстро согласился Пыль, не желающий причинять Ошибке боль старыми воспоминаниями, — Время у нас еще будет.        Эррор прерывисто выдохнул и молча подал мальчику портфель. В глазах вновь поселилась озорная искорка, правда, разгорелась она пока слабо, и парень выглядел задумчиво и уязвимо, что было ему несвойственно. Неожиданно он поднес указательный палец к щеке Мердера и быстро, но в то же время легонько и почти нежно, провел им по выступающей, испачканной землей, скуле. Сердце Даста ухнуло куда-то вниз, щекотя живот изнутри. Краска залила все лицо, вплоть до кончиков ушей.       — У тебя тут грязь, — предельно спокойно констатировал Глючный, — Не забудь отмыть. Ты можешь выйти погулять в субботу?       — Да, могу, — ответил Пыльный, оклемавшись после странных действий Эра, — Встретимся на площадке около Перекрестка? Часов одиннадцать?       — Давай, — не стал спорить Пустов, провожая друга к лифту, — До встречи!       — Пока! Спасибо за всё! — помахал Мердер.       Мальчик спустился вниз. Осеннее спелое яблоко солнца уже пряталось на западе, окрашивая и без того алые листья в более насыщенный цвет и красиво отражаясь в квадратных окнах серых, синих и оранжевых домов. Облака почти полностью исчезли, обнажая приятного синевато-фиолетового оттенка небосвод. Даст никогда не чувствовал себя настолько счастливым под этим темным небом и яркими лучами заходящего солнца. Он зарядился позитивными эмоциями до самой субботы. Его сейчас ничего не волновало: ни скорый нагоняй от мамы, ни гигантская домашка, ни Найтмер с Феллом, ни парочка около остановки. Он нашел приятеля!       Пыль глянул вверх, точь-в-точь как ребенок, заприметивший огонек пролетающего самолета. Огонек действительно зажегся. Но это был не самолет. Первая звезда. Мердер с почти лихорадочным блеском в карамельных глазах загадал самое жгучее желание. Он знал, что росказни про исполнение любой мечты, посланной первой звездочке чушь, но попробовать стоило. По иронии судьбы, в эту же самую секунду на захламленном пыльном балконе стоял Эррор. Скептик по натуре, он изменил своим воззрениям, надеясь на чудо, и загадал желание на того же «космического светлячка». Сокровенные мечты мальчишек были похожи по формулировке, но разительно отличались в главном. На это «главное» влияли два имени. И только звездам решать, чьему желанию суждено сбыться.       Скоро донельзя радостный восьмиклассник вернулся домой. К счастью, кроме Папса, корпевшего над окружающем миром, никого в квартире не было. Даст наскоро перекусил и сел рядом с братом за письменный стол, стараясь наощупь вытащить из недров рюкзака алгебру. Вместо учебника рука схватила что-то в мелодично хрустящей обертке…