Одержимость

У него сдали нервы. Навалившись всем весом, Германия резко вошёл в норвежку. Не церемонясь, он сразу стал вбиваться в податливое тело, вымещая на несчастной весь свой гнев. Немец обхватил руками хрупкие плечи Норвегии, так что ей некуда было деться. Он рычал над самым ухом, сжимал с небывалой силой чужую талию, очевидно завтра выступят кровоподтёки. Германия пытался забыться. Пытался представить, что под ним не она, — другая. Такая же холодная страна, только на востоке, что это гордое, независимое создание извивается под ним, стонет, подчиняется его воле. «Истинным арийцам нельзя иметь половую связь со славянами — они низшая раса», — твердила доктрина его правительства, ему лично об этом напоминал фюрер. Скандинавы ближе чем славяне: у них почти те же корни, что и у немецкого населения, а также они — светловолосые, голубоглазые, с почти что белой кожей — идеальный генотип. И Норвегия идеально ему подходит. Нельзя было противоречить собственной идеологии, нельзя перечить фюреру. Он поднял Германию из руин: восстановил экономику, решил проблему с безработицей, объединил разрозненную нацию вокруг себя и страны. Во имя Великого государства и их общего будущего. Германия должен быть благодарен, и он действительно благодарен. Но в то же время чувствовал, что ему сковывают руки. За него решают что делать, как жить и с кем спать. И эта девчонка его раздражает! Ему нужна другая, та, с серыми волосами и необычайным цветом глаз. И пускай она воплощение славянского народа! Плевать! Это походило на какую-то одержимость. Кровь бурлила по венам, в голове не было никаких мыслей, только ощущение собственной безвольности. Немец нуждался в Русской, в ее внимании, в снисходительной улыбке. И даже кричащий красный цвет не портил эту ведьму. Он получал какое-то мрачное садистское удовольствие от болезненных всхлипов Норвегии. Мужчина вцепился зубами в бледную шею. Девушка вскрикнула, вся сжалась. Не выдержав, Германия изливается в неё. На несколько секунд замирает, пытается восстановить дыхание и привести мысли в порядок, иначе эту тварь задушит. Надо успокоиться. Все будет его. И она тоже будет его. Все-таки, нехотя Германия открывает глаза, как-то глупо надеясь увидеть перед собой раскрасневшееся лицо России, а не белесый затылок Норвегии. Немец кривится. Поднявшись на ноги, он устремляется к зеркалу и поправляет угольного цвета военную форму. Причесывает выбившиеся пряди светлых волос, надевает фуражку, на которой красуется серебряный череп. Тем временем Норвегия, лёжа на холодном полу, плачет навзрыд. Это катастрофа… — Германия… — подает голос оккупированная страна, но ее грубо перебивают. — Третий рейх! — скалится немец, громогласно объявляя своё имя. Ещё раз смотрит в зеркало, и покидает комнату. Его ждёт очень много дел. Надо планировать военную кампанию во Францию и страны Бенилюкса. В голову приходит мысль, что Госпожа Советский Союз так легко не дастся. Рейх ухмыляется. Если не по-хорошему, так будет по-плохому.