Клятва

      Приятно знать, что все идет по плану. Особенно, когда на это указывают знаки: внезапное предложение, от которого трудно отказаться, а откажешься — сильно пожалеешь; неожиданное приглашение в гости, которым можно прикрыть истинную причину скорого отъезда; люди, возникающие на пути ровно в тот момент, когда они позарез нужны — для экономии денег и времени, да и для души, пожалуй, тоже…       — Девушка, — оклик выдергивает меня из размышлений.       Поворачиваюсь и улыбаюсь в ответ невысокой пухлой девчушке лет девятнадцати. Та одета цветасто — ярко-рыжий платок на шее, красная куртка и белое платье до середины икры, из-под которого торчат две крепенькие ножки в грязных полуботиночках на меху.       — У вас такая улыбка, — продолжает восторженным голосом незнакомка, — как у дэви*…       Мое настроение резко падает, а после опускается и вовсе до температуры абсолютного нуля. В руках моя негаданная собеседница сжимает несколько таких же пестрых, как и она сама, книжек с весьма недвусмысленными символами.       «Кришнаиты…»       — Боюсь, мой бог, милая гопи*, с тобой не согласится. Она часто называет меня упрямой кобылой, но никак не дэви, — стараюсь улыбаться теплее, — впрочем, это не мешает мне ее любить…       Девочка застывает в секундном ступоре, позволяющем мне отойти подальше.       Но этим все не кончается, восторженная неофитка меня догоняет и пытается вручить брошюру, старательно повторяя, что Кришна милостив и любит всех, и уж точно не будет звать свою новую последовательницу «кобылой». На второй минуте чужого монолога я понимаю, что мне будет ужасно трудно объяснить, что я не считаю «упрямую кобылу» оскорблением, и воспринимаю скорее как легкую поддевку с толикой одобрения.       Останавливаюсь, на счастье кришнаитки и поворачиваюсь к ней.       — «Нет мне нежности дороже, чем взыскательность твоя…» — цитирую, что первое приходит в голову и только после понимаю, что цитата не совсем о том. Впрочем… в моем случае и этого достаточно, чтобы снова вызвать у девочки-с-брошюрками легкий ступор. Снисхожу до пояснения:       — Это «Присяга» из «Последнего Испытания». Послушай, милая келла*, я вполне довольна своим служением, а теперь удовольствуйся своим — найди того, кому действительно интересен культ Кришны-Васудевы.       Оставляю девушку подумать, крепче запахивая на груди теплый алый палантин, возвращаюсь мыслями к своему делу. Надо все успеть до начала, а там, быть может, красный станет не только приятным, но не очень ясным, пояснением, кому я отдала себя, но и знаком моего обновления.       Прохожу мимо расставленных из-за фестиваля реконструкции жаровен, останавливаюсь возле последней, бездумно протягивая руку к жадно лижущему дерево и угли пламени. Говорят, огнем обновляется природа, если я часть природы, стану ли новой я?..       Пальцы теплеют от ласковых языков пламени, но после подушечки резко обжигает, и я убираю ладонь.       — О, это ты, — оборачиваюсь на голос и еле сдерживаю смех: едва ли можно представить моего старого знакомого в доспехах римского легионера, а не в образе друида, спрятавшегося в теплом мягком плаще. — Все в силе? Ты не передумала?       Качаю головой — нет, не передумала. Иногда проблемы надо решать радикально. И для меня этот момент наступил.       — Меня сложно отговорить от задуманного. Но… думаю, если все получится, то ты получишь девятнадцатую хранительницу… Возможно…       — Где-то плачет, я почти уверен, великая весталка, что ты не в ее власти, — хмыкнул собеседник. Я прикрыла глаза, соглашаясь.       — Где-то плачут многие, что мы не в их власти. И не в наших силах им помочь, — отворачиваюсь обратно к жаровне. — Завтра-послезавтра Эйн проверит место, скажет, когда заезжать. Но не думаю, что раньше конца недели. Эйн говорила, что там не должно быть много грязи и мусора.       — Ты ведь помнишь, что должна задобрить местных — в первый раз в гостях.       — Я… разберусь, — улыбаюсь криво, — но спасибо за участие…