Шов за швом

Проспиртованная ватка коснулась края раны. Этан изо всех сил сдерживался, чтобы не морщиться, и дело было вовсе не в стереотипе о невозмутимости мужчин – подобная оплошность стоила бы ему ещё большей боли. Распоротую щёку и без того нещадно дёргало, и он мог лишь немного облегчить собственные страдания, сидя тихо, пока доктор была занята экзекуцией. Закончив стирать кровь, Мари Колден с недовольством осмотрела испачканную ватку и отложила её в сторону. Рана была не столь глубока – можно сказать, Брэдли повезло, что плоть не пропороли насквозь, лишь «украсив» её длинным порезом практически до самого уха. И только с одной стороны. Однако, несомненно, это было очень больно. Вдобавок, место пореза было крайне неудачное – мягкое и подвижное. Такую рану неизбежно придётся зашивать, не то она будет заживать неделями. – Угораздило же вас, офицер, – не осуждающе, но скорее обеспокоенно проворчала Мари, беря в руки чистый шприц и недавно вскрытую ей ампулу с какой-то прозрачной жидкостью. – Будто вы не знаете, что к некоторым людям в Даркуотере нельзя подходить даже со значком. Я бы сказала – особенно со значком. Задетый в самую профессиональную честь, Этан попытался возразить. Мари стоило учесть, что парни Кэт отказались отвечать на вопросы о том, что именно они сторожат на этих складах. Что его обязанностью было убедиться в отсутствии там чего-либо запретного и опасного. Что он никак не рассчитывал на личную встречу с дикой кошкой, немедленно запустившей ему в лицо свои коготки. «Вы что-то больно мрачный, офицер. Давайте я, как хорошая девочка, любезно помогу вам с этим, а вы больше не будете совать свой длинный нос в мои дела. Не то мне придётся его укоротить». Все эти весомые аргументы пришлось отложить, вспомнив о том, какую цену за них придётся заплатить. Но Колден, очевидно, прочла острое желание поспорить в его глазах и мягко, успокаивающе улыбнулась: – Да, я знаю, что это ваш долг. Можете мне об этом не напоминать. И… вообще, вам лучше помолчать. Сейчас я сделаю местную анестезию, и не будет так больно. Но мне нужно, чтобы ваша щека оставалась неподвижной, иначе я не смогу ровно зашить рану. Понимаете? Брэдли согласно моргнул. Молчать так молчать. – Отлично. Тогда приготовьтесь, сейчас будет… – Мари чуть не сказала «немного больно», но вовремя сообразила, что офицер вряд ли заметит укол на своей пострадавшей щеке. Пришлось срочно соскочить на нечто более нейтральное: – Игла. Всего на секунду. Сидя в кресле с запрокинутой головой, Брэдли не особо-то мог двигаться. И всё же он, как сумел, демонстративно подобрался, всем своим видом показывая, что готов мужественно перенести очередное испытание. Колден невольно улыбнулась этой показной храбрости, аккуратно втыкая шприц чуть выше пореза и плавно нажимая на поршень. – Ну, вот и всё. Через пару минут болеть вовсе перестанет, – она удовлетворённо кивнула, отправляя использованный шприц в ванночку. – Правда, онемеет вся щека. И если начнёт закрываться глаз – не пугайтесь, это мышцы расслабляются. Ещё может отвиснуть челюсть, но это пустяки – всё пройдёт, когда отойдёт анестезия… – занятая подготовкой инструментов, Мари не видела, как выражение глаз Этана менялось, переходя от сосредоточенного к беспокойному. До сих пор ему везло избегать серьёзных ранений. Те синяки и ссадины, которые были неотъемлемой частью работы полицейского, в расчёт не принимались. Он даже у дантиста толком не бывал – нужды вроде не было, да и желания проходить регулярную проверку тоже. Потому его опыт в общении с местной анестезии был скромным, если не нулевым. Перед мысленным взором офицера немедленно предстала мрачная картина: его собственное лицо с марлевой нашлёпкой на ране, перекошенное, как у вылезшего из могилы мертвеца. Когда Мари вновь обернулась к нему, то обнаружила его в сильнейшем смятении – руки офицера вцепились в подлокотники кресла с явным намереньем их оторвать. – В чём дело? – шагнув ближе, Колден склонилась над своим пациентом, выискивая взглядом признаки аллергической реакции или иные неприятные симптомы. «Чудо» анестезии далеко не всегда обходилось без дополнительных проблем. Однако никаких признаков ухудшения самочувствия найти не удалось, а разъяснить ей всё сам Брэдли по-прежнему не мог. – Переживаете из-за укола? – Мари сомневалась, что у полицейских было время читать медицинские журналы, чтобы узнать о побочных эффектах. Но мало ли, какие слухи приносят с большой земли? Достаточно, чтобы один моряк ляпнул про то, как кого-нибудь раздуло из-за неудачного укола, и скоро об этом будет судачить весь город. – Не стоит. Если бы что-то могло пойти не так, это бы уже случилось. Но я не вижу никаких признаков аллергии. Этан вопросительно приподнял бровь. Предположение доктора пролетело мимо. Между тем, анестезия делала своё дело: несмотря на напряжение, левая сторона лица Брэдли заметно «обвисла» по сравнению с правой. Вопреки предупреждениям Колден, левый глаз не закрылся совсем, а зубы пациента оставались крепко стиснутыми. Поистине, иногда переживания могут перебороть любое онемение. – Как ощущения? – Этан неопределённо пожал плечами. Мари аккуратно коснулась его щеки кончиками пальцев и чуть надавила. – Чувствуете что-нибудь? – Брэдли отрицательно качнул головой. И даже не поморщился. – Замечательно. Тогда приступим… Работа с иголкой и ниткой была делом привычным, и потому обычно много времени не занимала. Однако в этот раз Колден невольно медлила, вдумчиво нанося каждый новый стежок. Речь, как ни крути, шла о чужом лице. И хоть не в её силах было заставить рану исчезнуть бесследно, она всё же старалась придать щеке Этана более-менее приличный вид. Сам Брэдли всё это время провёл строго неподвижно – кажется, иногда задерживая дыхание – и глядя куда-то в потолок, избегая зрелища мелькавшей у его лица иголки. Он едва ли чувствовал её острие, и только смутное ощущение стянутости намекало на то, что работа доктора продвигается вполне успешно. – Готово, – после долгого затишья голос Мари прозвучал неожиданно громко, одновременно с тем, в последний раз как щёлкнули ножницы возле уха Этана. – С неприятной частью покончено. Едва отложив в сторону иглу, Колден тут же пришлось ловить руку Брэдли, немедленно взметнувшуюся к свежим швам. Любой пациент, независимо от пола и возраста, тут же рвался пощупать свои болячки, стоило доктору отвернуться, и потому жест вышел резким, автоматическим. Но офицер тут же застыл с каким-то не то испуганным, не то восхищённым выражением в глазах, при виде которого Мари отчего-то смутилась. Повисла неловкая пауза. – Я же только всё зашила, не надо там ничего теребить, – укоряюще пробормотала Колден и отпустила руку Этана. Тот не сразу, но всё же вернул её на подлокотник. – Сейчас наложим вам чистую повязку, и вы свободны. И пойдёте домой, а не в участок, понятно? Пусть ваш шеф даст вам выходной. А лучше несколько. Брэдли нахмурился и протестующе махнул рукой: сидеть дома из-за такой ерундовины? Его не то, что начальство – весь город поднимет на смех! Мари не позволила ему возмущаться слишком долго, подступив уже со свежим мотком белого бинта и пластырями. – Тише. Если так хотите, можете посидеть в участке. Но никакой работы в поле. Вы же хотите, чтобы у вас всё красиво зажило? – увещевала она, накладывая бинт. – Значит, придётся молчать. И обходиться без пробежек по морскому берегу. Я не хочу, чтобы у вас разошлись швы. Или, не дай Боже, началось нагноение. Сейчас у вас есть все шансы обойтись пустяковым шрамом, но для этого мы должны действовать сообща. Закрепив бинт, Колден сделала шаг назад, оценивая результат своего труда. «Залеченный» Этан куда меньше походил на жертву поножовщины – случайный взгляд со стороны наводил на мысль скорее об остром случае флюса. Для полноты образа Брэдли не хватало только головного платка и грелки. Возможно, Мари немного переборщила, но для первой перевязки это показалось ей логичным – так будет больше шансов сохранить рану в покое. Сам пациент если и испытывал по этому поводу какое-то беспокойство, то никак его не выказывал. – Готово. Можете вставать, – внимание доктора переключилось на аптечный шкафчик. – Я выпишу вам обезболивающее, будете принимать его, если рана станет сильно докучать. Но не злоупотребляйте, вам нужно ясное сознание, раз вы собираетесь в таком виде работать. Повязку не трогать, не мочить, рану под ней не чесать, компрессы на неё не накладывать и никак иначе не беспокоить. Если будут острые боли, повышение температуры, отёк, гной и так далее – вы сразу, слышите, сразу идёте сюда, в больницу. Не ждёте, пока всё само пройдёт, и не пьёте весь пузырёк таблеток. Повторно заглянете через два-три дня – посмотрим, как ведут себя швы, и поменяем вам повязку… – Мари, – сипловатый голос раздался у Колден прямо над плечом. Обернувшись, она чуть не ткнула локтем Этана, который уже встал на ноги и, к тому же, зачем-то подошёл к ней почти вплотную. – Да? – глядя офицеру прямо в глаза, она сунула ему в руки рецепт, который заполняла всё это время. Это вынудило его отступить, чтобы забрать бумажку и убрать её в карман. Взгляд у него был немного шальной, блуждающий – должно быть, из-за анестезии. – У вас есть какие-то вопросы? – Нет, – хотя боли не было, онемение и бинты мешали Брэдли говорить внятно, вынуждая быть немногословным. – Просто: спасибо. Большое. Очень выручили. – Всегда пожалуйста. Это мой долг, – подхватив слегка ошалевшего пациента под локоть, Мари повела его к двери. – Но всё же, не стоит к нам сюда частить. Я бы предпочла видеться с вами в более приятной обстановке. Вас есть, кому проводить? Вам не стоит сейчас садиться за руль. – Да, – Этан кивнул, не сводя с неё своего полупьяного взгляда. – Мари, я… – Потом, – перебила его Колден, выводя его в коридор. – Вы мне всё расскажете, когда поправитесь, договорились? Сегодня вам нужно поспать. Можете считать это за приказ. В коридоре Брэдли удалось поручить заботам одной из медсестёр. Но, ведомый к выходу, он продолжа упорно оглядываться назад. Мари стояла на пороге своего кабинета, держась за ручку двери, которую почему-то не спешила закрыть.