Fool

      Джейк был идиотом. И Трики знала это, когда начинала встречаться с ним.       А вот то, что он ещё неотёсанный кретин, грубиян почище Спайка, и совершенно невнимателен к женским чувствам — стало ясно много позднее.       Впрочем, Трики было всё равно.       Вместе им было весело и бегать по рельсам, и пускать мыльные пузыри с крыш домов, и рисовать баллончиками с краской цветные граффити с непечатными фразами и изображениями. Яркие эмоции, дружеские объятия… всё откладывалось в памяти солнечными днями, смешными приколами, тёплыми смущёнными поцелуями и короткими песнями из общего плейлиста.       Джейк был простой и добрый, хоть он и мог частенько вспылить или перестараться с очередным розыгрышем. От него веяло юношеской безбашенностью, подростковым максимализмом, напыщенной смелостью и пахло карамелью и пылью скейтбордских площадок.       Его карие глаза обещали ей солнечный день, наполненный лёгкими мыслями.       Тем страннее было Трики думать о Джаро.       Симпатичный мальчик из Праги, изъясняющийся лишь на не понятном для них чешском, совсем новенький и осваивающийся, был едва ли похож на Джейка.       Джаро был клоуном. Он изображал из себя шута, мастера-на-все-руки, фокусника, гения и безумца, но на деле он просто любил кривляться и театральничать. И Трики всерьёз задумывалась иногда над тем, насколько же глубоко уходили артистичные ужимки, врастая в личность пражского воришки. Одевался он с щегольской бессмысленностью: зелёная куртка, платок, скрывающий половину лица и оставляющий в поле зрения лишь хитрые бегающие глаза, широкополая шляпа…       Трики бы, наверное, никогда и не подумала бы связаться с кем-то, настолько отличным от неё самой. Сравнить себя с Джаро значило бы примерно тоже, что попытаться сравнить Нью-Йорк с Прагой.       Впрочем, всё вышеперечисленное никак не отменяло того, что это — их маленькое совместное торжество в ночных проулках, где они вдвоём укрывались в сладких тенях узеньких улочек, прячась от фонарей среди серых стен каменных джунглей родного для неё мегаполиса — это была первая измена Трики.       По-настоящему неожиданный поворот событий, по-своему запоминающийся и уникальный — как хотелось думать Трики.       Она отчётливо помнила тот день, когда всё случилось для неё словно бы впервые.       Джек болел дома уже с неделю, а они с Джаро мчались прочь от железнодорожных путей, прочь от старого крикливого смотрителя и его злобного пса, в свете золотистых вечерних огней. Далеко бежать не пришлось: они укрылись за ближайшим зданием, инспектор нехотя поворотил назад к рельсам, свистнув предварительно своему псу: тварь послушно поскакала следом за хозяином, повизгивая и потявкивая. И у них двоих наконец появилась свободная минута для скорого отдыха. Трики, прислонившаяся к стене, расслабилась, невольно заглядевшись на Джаро перед собой: он стоял, опираясь одной рукой возле самого её плеча и внимательными глазами чутко следил за улицей, чтобы в случае чего — моментально дать дёру.       Его хитрый прищур — неожиданно тёплых зелёных глаз, так похожих на её собственные — был встречен её глазами нечаянно, когда он повернулся. Трики и сама не заметила, когда научилась определять эмоции на скрытом от взгляда сиреневым платком лице. Но в следующее мгновение Джаро ловким, излишне наигранным движением, полным пафоса, снял свою шляпу, прокручивая ею, опустил голову, будто в поклоне.       — Будешь?       Английское слово, сказанное неумело и ломано, слетело с его губ, скрытых от неё, и быстрее, чем она успела осознать, он прикрыл их лица от фонарей своей широкополой шляпой. Джаро заговорщицки ухмыльнулся: сиреневая ткань двинулась обозначая это, и Трики даже показалось, что он подмигнул ей. Он поднял вторую руку, пальцами цепляя платок и опуская его на шею. Его красивое лицо, всегда надёжно спрятанное обрисовалось перед Трики в тени переулка, и она осталась бесконечно довольна увиденным.       Однако показать это пражскому воришке можно было только одним способом. Трики приложила указательный палец к своим губам, а затем убрав руки на плечи парня, притянула его к себе для поцелуя. Джаро с удовольствием ответил, прикрывая глаза и свободной рукой зарываясь в светлые непослушные волосы Трики.       Это был неповторимый момент, как думала Трики.       Поцелуй был совершенно особенным, хоть и не отличался страстью — скорее любопытством и детской поспешностью. Едва Трики отстранилась, как Джаро ухмыльнулся: глаза с хитринкой вспыхнули зелёными огоньками. И он приложил палец к губам, опуская шляпу себе на голову.       — Пойдём, — усмехнулась Трики, отталкиваясь лопатками от стены и жестом приглашая идти за собой. — Посмотрим, где встретит нас ночь?       — Миледи, — неузнаваемо прозвучало знакомое шутливое обращение.       — Не паясничай, — Трики шутливо пригрозила, с весельем толкнув пражского шута в плечо.       Джаро блеснул коварным дерзким взглядом из-под полей шляпы и прикрыл свою ухмылку платком.

***

      Уже на подходе к району, где жила Трики, на самых окраинах города, где ещё встречались небольшие пятиэтажные здания, а не подпирающие небо сверкающие громады, их двоих застал дождь. Перебегая от козырька к козырьку под неожиданно тёплым ливнем, Трики держала Джаро за руку, чувствуя поднимающееся внутри веселье. На двоих странных подростков никто не обращал внимания, так как улицы были практически пусты: все торопились укрыться от вечернего дождя, спеша спрятаться в уютных зевах своих квартир. А потому Трики вдвойне наслаждалась дурманящим вкусом их нетерпеливой беготни, неуклюжими попытками танцевать под дождём, и искрящимся будоражащим смехом Джаро, рука которого была обжигающе горячей. Вымокли они разумеется до нитки, пока нашли нужный дом и успели захлопнуть тяжёлую входную дверь. И едва ступив на лестницу, ведущую к её квартире, они начали целоваться. Трики ощущала их обоюдное ликование, что искрилось капельками дождевой воды на их одежде, сверкало в её волосах и на его широкополой шляпе. И ещё совершенно немыслимо танцевало в зелёных хитрых глазах паяца*, направленных на неё. И пока золотой свет уличных фонарей, проникающий через окна, ласкал их сплетённые в ночи фигуры, Джаро заставил её не один раз закатить глаза от пьянящего чувства свободы и удовольствия.

***

      Они танцевали. Вернее, пытались. Джаро был превосходным танцором, но научить Трики — неискоренимую бунтарку в душе, пацанку, способную заткнуть даже Спайка — научить её двигаться хоть сколько-нибудь изящно, даже он был не в силах.       А потому после нескольких минут её упорных падений в кольцо его худых рук, Трики уже без лишнего стеснения прижималась к жилистому телу словно наполненного до краёв энергией Джаро. Дальше пошли поцелуи — куда более развязные и обязывающие, нежели в начале.       Ночь таяла между их чересчур быстрыми касаниями, одежда постепенно испарялась с тел. И когда они упали на кровать, Трики с нескрываемым удовольствием услышал резкий вдох Джаро, больше похожий на тихий стон.       В комнате отчётливо слышались звуки мокрых поцелуев, безнравственных прикосновений, подбивающих на грехопадение.       В голове коротило, и искрилась проводка: казалось звёзды под веками в глазах вспыхивали именно из-за этого.       По телу Трики гуляла дрожь, она закусывала мягкие губы, и пыталась не стонать, руками гладила чужую спину, и шире раздвигала ноги, чтобы было удобнее. Джаро очевидно нравилась её податливость, а ещё ему нравилось утопать взглядом в лихорадочно-горящих глазах, и целовать щёки, покрытые румянцем.       Трики облизнула свои губы и провела языком по загорелой шее, широкими мазками вылизывая тонкую кожу, под которой бился бешено быстро чужой пульс. Джаро руками оглаживал её гибкое тело, особенно цепляясь за стройную талию, получая неуверенные, но нежные прикосновения в ответ.       Всё зашло дальше, чем было нужно, неизбежно приводя их двоих к такому желанному исходу.       Джаро касался её, кожа под пальцами пламенела, в груди вспыхивал фейерверк. Трики скользила пальцами вниз, очерчивая его острые плечи, напряжённую спину, лопатки, считала выпирающие позвонки.       Облизанные пальцы, длинные и изящные, какие должны быть у воришки (а Трики не сомневалась в том, что Джаро — воришка), нежно кружили у входа, едва-едва проникая внутрь, в горячую тугую глубину её тела. Джаро готовил её наспех, проталкивал оба пальца, оглаживал полусухие стенки, слушая неровное дыхание и тихие одобрительные вздохи. Снова и снова он облизывал свои пальцы, касался чужой шеи в коротком поцелуе-укусе, и проталкивал уже не два, а три пальца, заставляя Трики нервно вздрагивать. Внутри неё всё было мокро, и она чувствовала, как её тело тянуло его пальцы ниже, в глубину, где было жарко и невыносимо горячо.       Стыдно было оттого, что она буквально "затягивала" его в себя не желая выпускать.       Впрочем, в тот момент, когда Джаро, удовлетворительно хмыкнув, опустил голову вниз, всё её смущение окончательно исчезло, а сознание — потухло во вспышке совершенно невозможной волны наслаждения…

***

      Утренние лучи солнца будили город приятным бледновато-золотистым светом, озаряя стремительно голубеющее синее небо. Время было раннее, но они вдвоём на простынях в квартире Трики, всё же не спали.       Трики думала, что пара часов сна, которые они потратили в тёплых уютных объятиях друг друга — это то, о чём она ни капельки не сожалела. Даже несмотря на то, что едва утро наберёт силу, им нужно будет прийти к друзьям на железнодорожные пути: было бы подозрительно уйти вечером в компании друг друга, а на следующий же день не заявиться.       В этот момент Джаро, на котором она бессовестно развалилась, думая о своих оправданиях про бессонную ночь перед друзьями, всё же решился ей что-то сказать: ночью им, понятное дело, не до разговоров было.       — Яро. — сказал он с совершенно-непонятной Трики интонацией, и окончательно вгоняя её в ступор, повторил, указывая на себя. — Яро.       — Ты хоть понимаешь, что я такое не выговорю? — усмехнулась Трики, наконец, понимая, что он от неё хочет. — Я же не специально твоё имя коверкаю.       И с любопытством изучала его умиротворённый профиль ещё несколько минут, думая, что это довольно забавно: кричать ночью имя пражского шута неправильно его произнося при этом. Трики даже прыснула в кулак, тут же торопливо замолкая. Должно быть в утренней тишине её смешок был оглушительным. Паяц, впрочем, лишь удивлённо окинул её взглядом, очевидно не улавливая причину её веселья.       В зелёной радужке его глаз танцевали солнечные блики.       — Увидимся ли мы ещё? — поинтересовалась Трики у своего пражского любовника.       — Je možné, že ano, ale nejsem si jistý, — ответил он. — Budu muset vyřešit rodinné záležitosti.       — Это охуенно, конечно, – саркастично улыбнулась Трики. – Но я ничего не понимаю на чешском.       Джаро улыбнулся, и глаза его с озорством мигнули в утренних полутенях комнаты.       — Да. — ответил он на английском, с небольшим акцентом.