Chaos

Лео стоит у зеркала и внимательно рассматривает самого себя в мутном отражении. Он еще не смыл макияж и не снял костюм после выступления, поэтому то, что предстает его глазам, выглядит странно и непривычно. И даже не из-за длинных волос, заколотых сзади – к ним он уже привык, смирился и даже в какой-то момент признал, что выглядит это… интересно. Тэгун щурится, всматриваясь в свое бледное лицо: усталые, покрасневшие глаза, густая, уже давно растекшаяся подводка. И черная губная помада. Не задумываясь, Лео проводит языком по губам. Это выглядит слишком странно. Можно было бы сказать, даже пошло, но все равно в этом что-то есть, что-то неуловимое и загадочное. В любом случае, выбора у него не было. Чтобы удержаться в шоу-бизнесе, они всегда должны удивлять. Они должны показывать что-то новое, стараться изо всех сил, иначе годы мучительных тренировок окажутся потраченными впустую. Постоянные перемены – вот основа их популярности, ее залог, та сторона, без которой невозможно дальнейшее развитие группы. Так же, как и фансервис. Лео ежится, вспоминая сегодняшнее выступление. И никак не может выкинуть его из головы – это было слишком близко, непозволительно близко, ярко, горячо… И шея до сих пор горит в том месте, где ее совсем недавно касались пальцы Кена. Джехван каждый раз умудряется незаметно схватить его за волосы и потянуть вниз, игриво подмигивая, и только чудом Лео удается не реагировать на эти его выходки. Но сейчас, когда выступление закончилось, и уровень адреналина в крови упал, тело, кажется, решает отомстить и предает, позорной дрожью отзываясь на воспоминания о чужих пальцах. И Тэгун опускает голову, с силой сжимая края раковины дрожащими руками. Лео знает, что должен меняться, но он никогда не думал о том, что перемены могут так скоро произойти в нем самом. Что что-то внутри вывернется, перекрутит, словно в одном из их танцев, и заставит не просто избегать чужого общества, а банально прятаться, сбегать и скрываться. И сейчас он стоит в туалете компании, совершенно один, опустив голову вниз, и боится вновь посмотреть на свое отражение. Все, что он может там увидеть - это пустой, безжизненный взгляд, без мыслей, эмоций и чувств. Ничего, кроме иррационального, неправильного страха. Сейчас ему просто жизненно необходимо забыть, отпустить это – и он мысленно считает до десяти, зажмурив глаза. А когда открывает их и поднимает голову, то вздрагивает от неожиданности: прямо за его спиной стоит Кен, улыбающийся этой своей «мне-плевать-чего-хотите-вы-я-не-уйду-пока-мне-самому-не-надоест», дико раздражающей улыбкой. Тэгун готов поклясться, что он запирал дверь в ванную, но Кен громко дышит ему в шею, касаясь теплым дыханием разгоряченной кожи, и это слишком реально, чтобы можно было списать все на простую галлюцинацию. А Джехван все так же бесшумно подходит еще немного ближе и наклоняет голову, пристально разглядывая отражение Лео в зеркале. Он тоже не успел смыть макияж, и черная помада на его губах, оттеняемая светлыми волосами, выглядит еще более странно. Тэгун мысленно фыркает и думает, как бы так сформулировать мысль, чтобы послать его, но не произнести при этом больше двух-трех слов, когда младший внезапно дергается вперед и, словно повторяя движение танца, просовывает руку у него под мышкой, сжимая пальцами черную печать на белом пиджаке: - Я раньше думал, что у тебя совсем нет сердца. С огромным трудом Тэгун удерживает себя от того, чтобы не вздрогнуть, и смотрит на Кена через зеркало, одаривая его своим прищуренным, холодным взглядом. - А сейчас? - голос Лео слишком тихий, но в нем достаточно льда, чтобы можно было заморозить небольшую страну. Однако Кена это ни капли не пугает. А может, и пугает, но кто сказал, что он не умеет притворяться? - Шутка в том, что не может человек без сердца петь вот так, выворачивая самого себя на изнанку, - Джехван подходит вплотную и едва не касается губами длинных волос старшего. – Значит, твое сердце надо просто разморозить. Лео хочет отстраниться – присутствие Кена давит на него, как никогда сильно. Больше всего ему сейчас хочется оказаться где-нибудь в другом месте. Желательно – даже в другой стране, на другом континенте. Но не здесь, не сейчас, не так. - Его надо просто очень хорошо согреть. Как думаешь? - Кен наклоняется ниже, практически касаясь губами уха старшего, и переходит на шепот, все еще не разрывая зрительного контакта через зеркало. - Что? – Лео рефлекторно пытается отодвинуться и отстраниться, но Джехван внезапно отпускает пиджак и, подняв руку выше, сжимает его горло. Старший тяжело сглатывает, хватаясь за его ладонь своими пальцами, но Кен лишь вжимается в него своим телом, заставляя прижаться бедрами к прохладной раковине. - Ты не такой страшный, каким хочешь показаться. На самом деле, ты совершенно не страшный, – свободной рукой Джехван цепляет пальцами незаметную заколку на чужих волосах и сдирает ее, вырывая вместе с ней несколько волосков, заставляя Лео тихо зашипеть от боли. Спутанные черные пряди, не сдерживаемые больше ничем, распадаются по плечам, и Кен удовлетворенно улыбается: – Просто напуганный мальчишка, который пытается спрятать свое желание быть нужным за холодностью и презрением. Лео не может пошевелиться – просто стоит, вцепившись в ладонь младшего, и с огромным трудом пытается контролировать сбивающееся дыхание. Но спустя несколько секунд все-таки терпит поражение и судорожно вздыхает. Не потому, что Кен держит слишком сильно – нет. Наоборот – прикосновения его пальцев едва ощутимые, слишком.. нежные. Эта оборотная, другая сторона и пугает его до дрожи в коленях. Кен хмыкает: «Я так и думал», - и поднимает волосы у Лео на затылке, собирая их в кулак, чтобы тут же наклониться еще ниже и прикоснуться губами к вспотевшей шее, вызывая тысячи мурашек по всему телу. Лео вздрагивает в его руках – это слишком остро, сильно, неправильно, но он не может себя контролировать, особенно когда Кен, совершенно не стесняясь, начинает губами и языком выводить неведомые узоры, оставляя на коже едва заметный след черной помады. - Ты.. Что… - Лео приходит в себя только тогда, когда Кен слегка тянет его за волосы, заставляя наклонить голову, и кусает в плечо, прямо поверх пиджака, оставляя черный отпечаток на белой ткани. Джехван ничего не отвечает, только медленно разжимает пальцы на его шее и забирается ладонью в вырез пиджака, на ощупь оглаживая чувствительную кожу груди. И вдруг безжалостно сжимает один из сосков своими пальцами, заставляя Лео выгнуться в его руках, так, что тот задевает бедрами член Кена сквозь ткань белоснежных штанов. - Полегче… - глухо рычит он в плечо Лео, вновь пачкая белый пиджак черной помадой, и сильнее тянет его за волосы, заставляя повернуть голову. Тэгун приоткрывает рот от удивления, и младший тут же этим пользуется – крепко прижимается грудью к его спине и впивается в губы, резко и властно, снова и снова обескураживая и не давая опомниться. Он целует влажно, развязно и отвратительно пошло, прикусывая его губы, сталкиваясь зубами, оставляя на щеках и подбородке мутные следы от губной помады. И улыбается, видя в отражении, что на его собственном лице видны такие же следы от помады Лео. - Хватит! – Лео приходит в себя и широко распахивает глаза, когда Кен особенно грубо, властно кусает его за нижнюю губу. У Тэгуна дрожат колени, но он все равно умудряется развернуться в его руках, однако Кен вновь перехватывает инициативу и вжимается в него, нетерпеливо потираясь об его член сквозь штаны, с удивлением понимая, что старший возбужден не меньше, чем он сам. - Уверен, что хочешь, чтобы мы останавливались? – Кен изображает удивление. И пошло облизывает влажные от поцелуев губы, замечая, что взгляд Лео застыл именно на них. - Мы? – шепчет Тэгун едва слышно, не в силах отвести взгляда от младшего. Помада почти стерлась на чужих припухших губах, и то, что он, оказывается, умеет ими вытворять, заставляет Лео практически инстинктивно податься вперед, повторяя: – Мы? Кен уверенно, резко кивает, и Лео кажется, что он сошел с ума, потому что тело окончательно предает, и дрожащие руки сами, без его воли, медленно тянутся вверх, опускаясь на чужие плечи и впиваясь в них пальцами. Он тяжело сглатывает, не до конца понимая, что именно произошло, и на что он только что согласился, но Кен внезапно улыбается и обнимает его за талию, притягивая к себе и совершенно незнакомо, умопомрачительно нежно накрывает его губы своими. И Лео позволяет себе небольшую слабость – просто на минуту, нет, даже на секунду прикрыть глаза, потому что смотреть на этого придурка, когда он так целует и осторожно, самыми кончиками пальцев, забирается под его пиджак и проходится по голой спине, совершенно невозможно. И, когда Кен внезапно отстраняется, Лео по инерции тянется за ним, слишком поздно понимая, что он делает: - Ты! Я действительно… Кен прерывает его фразу, аккуратно заправляя спутанные черные пряди ему за ухо и потираясь о его шею носом. А потом осторожно, на самой грани, прикусывает мочку, заставляя Лео закусить губу, чтобы не застонать от удовольствия. -…Ненавижу тебя.- Тэгун заканчивает предложение, со свистом выдыхая воздух сквозь сжатые зубы, и откидывает голову, позволяя Кену делать все, что ему вздумается. В голове вертятся настойчивые мысли о неправильности происходящего, но с каждой новой секундой они исчезают под напором горячих рук и губ младшего, которые заполняют собой все вокруг, не оставляя шанса и времени вообще хоть на какие-нибудь мысли. Каждая секунда – это какое-то новое открытие и ощущение. Его еще никогда так не целовали, не прижимали к раковине, не раздевали – осторожно, и в то же время нетерпеливо, быстро расстегивая пиджак и, просунув ладони под отворот, медленно ведя руками по горячей коже, попутно сминая белую ткань за собой, после откидывая ненужную одежду куда-то в сторону. Прохладный воздух обжигает все еще разгоряченную после выступления кожу, и Лео ежится, покрываясь мурашками, отчего Кен снова хихикает и ведет пальцами по его плечам и рукам, прикасаясь к гусиной коже. Тэгун дрожит под его руками и чувствует себя отвратительно беспомощным. Власть Кена над ним какая-то совершенно неправильная, но Лео, со всей своей хваленой холодностью и безэмоциональностью, совсем не может ему сопротивляться. Словно Джехван дотянулся-таки до его сердца и схватил за него, даже не собираясь отпускать. Кен бурчит что-то неразборчивое, вырывая Лео из раздумий, и, быстро чмокнув его в щеку, отстраняется, чтобы стянуть с себя пиджак и кофту. Лео никак не реагирует на это, он просто стоит и смотрит своим пронизывающим взглядом, и Кену этого достаточно, даже больше, чем сотни восторженных криков о том, какой он красивый. И младший не может удержаться от соблазна вновь запустить пальцы в его длинные волосы и лизнуть искусанные губы. Тэгун морщится и поднимает руку, чтобы оттолкнуть его, но Джехван вовремя перехватывает его запястья, крепко сжимая их в своих руках, не позволяя вывернуться. Сопротивление Лео разгоняет адреналин в крови и заводит, но принуждать его он ни к чему не собирается. Вместо этого он приникает губами к его ключицам, медленно обрисовывает косточки языком, а потом спускается ниже и прикусывает зубами его левый сосок, наслаждаясь его задушенным, едва слышным всхлипом. И, окончательно убеждая Лео в том, что это все – не игры, он отпускает его запястья и властно сжимает ладонью его член сквозь ткань штанов. Тэгуну приходится схватиться свободной рукой за его плечо, чтобы не упасть – колени внезапно подогнулись и стали совершенно ватными, потому что ощущение чужих пальцев на собственном члене – непривычное. Странное, но слишком яркое и острое, такое, что заставляет его непроизвольно двинуть бедрами навстречу чужой руке. А когда Кен с отвратительно пошлым причмокиванием выпускает его сосок изо рта и опускается на колени, хватаясь за ремень его брюк, Лео понимает, что все предыдущее было просто цветочками. Особенно когда Кен улыбается, спустив с него штаны и окончательно избавляясь от сомнений, и прикасается к его теперь уже ничем не прикрытому члену своими горячими пальцами. Участившееся, сбитое дыхание Лео становится подтверждением, что он на верном пути, поэтому уже спустя пару минут Джехван смело наклоняется ниже и, облизнувшись, накрывает своим ртом его член, игриво проходясь языком по взбухшим венкам головки. Лео задушенно стонет и дергается, совершенно теряя связь с происходящим, и, не контролируя себя, запускает руки в волосы Кена, крепко сжимая светлые пряди. Джехван шипит, когда старший тянет слишком сильно, но не отстраняется и не поддается – он задает свой собственный ритм, то заглатывая целиком, то выпуская член изо рта, иногда щекоча языком чувствительную кожу мошонки, помогая себе рукой. И уже спустя несколько минут он понимает, что Лео уже едва соображает, что происходит, и готов на все, отчего Кена самого начинает ощутимо вести. И тогда он окончательно решается – доводя Тэгуна практически до предела, он отстраняется и разворачивает его спиной к себе, заставляя упереться руками в раковину. Лео едва слышно, обиженно вздыхает и тянется к своему члену, чтобы закончить начатое младшим, но тот ему не позволяет - исчезнув на пару секунд, он вдруг вновь появляется за его спиной и, смазав пальцы неизвестно где раздобытым жидким мылом, проталкивает один в Лео. Тэгун тихо стонет сквозь сжатые зубы, до боли впиваясь пальцами в раковину – ощущения не из приятных, и тело хочет избавиться от инородного вторжения. Но Кен действует осторожно, плавно растягивая его, начиная шептать какие-то невыносимые пошлости о том, какой же Лео горячий и гладкий внутри, а еще - очень красивый, даже вот так, со спины. И Лео немного расслабляется, склоняя голову и позволяя черным спутанным прядям прикрыть его пылающее от смущения лицо и мутные глаза. Кен продолжает шептать непристойности, и «Боже, какой же он болтливый, когда же он заткнется?» - думает Лео в перерывах между очередными попытками скрыть позорные стоны. И Джехван, наверное, слышит его мысли, потому что, добавив второй палец и двигая ими внутри сильнее и резче, он вдруг наклоняется и начинает выцеловывать каждый выступающий позвонок на спине старшего. Черная помада уже давно практически стерлась с его губ, но все-таки кое-где теперь на спине Лео виднеются ее остатки – мутные, едва заметные следы. Которые почему-то горят, словно ожоги, и кажутся Тэгуну раскаленным клеймом на его бледной коже. И только когда Джехван, наконец, добавляет третий палец, помогая себе второй рукой, Лео вдруг совершенно ясно осознает, что все это – не кошмарный сон и не глупые шутки, и его сейчас точно трахнут. Причем ладно бы лидер – Хаген слишком активный и приставучий, не упустит возможности лишний раз облапать. Или даже Рави – тот хотя бы достаточно мужественный, чтобы оспаривать положение «сверху», но нет! Прямо сейчас именно Кен, невыносимый, шумный, несносный Кен покрывает поцелуями его спину, оглаживает свободной рукой грудь, смело щипает за чувствительные соски и совершенно беззастенчиво гладит чувствительную кожу внутренней стороны бедра, не забывая при этом методично, ритмично растягивать его изнутри, заставляя резко вдыхать в себя воздух и против воли подаваться навстречу его длинным пальцам. Тело все еще не смирилось со вторжением, и Лео чувствует неприятное жжение внутри, когда вдруг Кен резко ввинчивает в него свои пальцы и касается особо чувствительной точки, отчего все тело старшего словно пронзает электрическим разрядом, и он впервые позорно стонет, не успев вовремя прикусить язык. Кену нравится его реакция, поэтому он начинает вновь и вновь касаться чужой простаты острым ногтем, вышибая воздух из легких старшего, заставляя его жадно глотать спасительный кислород сквозь сжатые зубы и впиваться побелевшими от напряжения пальцами в края раковины. Пока, наконец, не добивается надрывного, протяжного «Джехван..», звучащего из приоткрытых искусанных губ старшего. Кен быстро отворачивается, сжимая руки в кулаки. Его имя, звучащее так надрывно-беспомощно из уст холодного, неприступного Лео, словно самый настоящий оргазм, - накрывает с головой, заставляет руки дрожать, а колени - подкашиваться. И он едва не кончает только от одного этого звука, буквально чудом избегая позора. Едва справляясь с нетерпением, Кен наскоро размазывает мыло вперемешку с естественной смазкой по собственному члену и подходит к замершему Лео. Выражение его лица невозможно разобрать из-за спутанных волос, но Джехван догадывается, какой сейчас у старшего должен быть взгляд - мутный и расфокусированный, с легкой примесью растерянности и испуга. Стараясь справиться с напряжением, он опускает скользкие от мыла ладони на плечи Лео и массирует их – нежно, но уверенно, разминая его мышцы. Потом ведет ладонями ниже – по позвонкам, словно пересчитывая, все ли на месте, и опускает, наконец, руки на его ягодицы. Лео застывает, напряженный, как струна, и Кен шепчет: «Ты только расслабься, расслабься» - как мантру или молитву, мечтая, чтобы это помогло. Потому что его эрекция почти болезненно сильная, и терпеть больше никак не получается, особенно когда Лео дрожащими пальцами скользит по гладким краям раковины и, чтобы не упасть, опирается на локти, наклоняясь ниже и прогибаясь в спине. И Джехван, отбросив сомнения, начинает толкаться в горячее тело, с огромным трудом преодолевая сопротивление мышц. Лео слабо вскрикивает, дергаясь и закусывая губу. Это больно и странно, и внутри слишком заполненно, хочется избавиться от этого поскорее, но Кен продолжает упорно толкаться вперед, выбивая из легких старшего последний воздух. Лео не знает, почему он позволяет это, почему не ушел, не прекратил, не ударил. Но он украдкой бросает мутный взгляд в зеркало, видя там его – вспотевшего, с размазанным макияжем, шальной улыбкой, и просто сдается. Это же Кен – несносный чудаковатый Кен, с потрясающим голосом, парализующей ухмылкой и глазами, в которых скрывается гораздо больше, чем он стремится показать. Лео всегда смотрел на него по-другому, с самого начала. Еще даже не осознавая это, не отдавая себе отчета – он всегда смотрел на него иначе. И сейчас это сыграло с ним, наконец, злую шутку. И Тэгун снова протяжно стонет, изо всех сил пытаясь расслабиться, потому что – черт! – это же Кен сейчас в нем, и это больно, а еще это чертовски, дьявольски хорошо. - Тебе очень идут длинные волосы, – войдя, наконец, по самое основание, Кен запускает ладони в спутанные пряди Лео и наклоняется, опускаясь грудью ему на спину. Он тяжело дышит старшему в шею, пытаясь справиться с новыми, необыкновенными ощущениями чужой гладкости и бархатности, и едва удерживает себя от того, чтобы не начать вколачиваться в него, отпуская инстинкты на волю. Лео хочется зарычать в ответ, но младший собирает его волосы в кулак и снова целует в шею, посылая по всему телу неправильные, слишком горячие волны удовольствия. - Ты… - шипит сквозь зубы Тэгун, мечтая провалиться сквозь стену или оказаться на необитаемом острове, лишь бы не слышать этого несносного человека, но потом просто поднимает голову, видит отражение его глаз в зеркале – и задыхается. В чужом взгляде, направленном только на него, слишком много всего намешано, и это не только похоть. В его глазах – нежность на самой грани, а еще - жажда обладать. Обладать целиком и полностью, душой и телом, всем его существом. Никто никогда так парализующе-откровенно на него не смотрел. Тегун непроизвольно вздрагивает, но Кен только улыбается в ответ, распрямляясь в полный рост, и тянет его за собой, заставляя опустить его голову себе на плечо. - Готов? – шепчет Джехван, удобнее перехватывая его волосы в кулаке, и, не дожидаясь ответа, начинает двигаться – медленно, тягуче, нестерпимо интимно, до синяков вцепившись одной рукой в бедра старшего, другой продолжая крепко держать его за волосы, фиксируя в одном положении. Это странно – и больно, и непривычно, и запредельно нежно – все, что делает Кен, и Лео чувствует, что его ведет и буквально отрывает от земли, подбрасывая куда-то в небо. Кажется, это полный катарсис. Кен, почувствовав свободу, ускоряется и меняет темп – начинает все резче и резче вбиваться в податливое тело стонущего парня. И это так идеально, что Лео, наконец, отпускает себя – возможно, впервые в истории - он отпускает тормоза и, прикрыв мутные от удовольствия и боли глаза, позволяет себе просто насладиться моментом, просто… Позволить кому-то управлять ситуацией. Позволить это Кену. Кена всегда было слишком много в жизни Лео. И в сексе он точно такой же - он везде, в каждом движении, в каждом вздохе, словно даже под кожей. Он шумно дышит Лео в загривок, успевая шептать какие-то ужасные, смущающие глупости между поцелуями в шею и плечи, он требовательный, уверенный, и ни на секунду не позволяет отвлечься от себя – ему нужно все внимание, целиком и полностью, и это не обсуждается. Кена всегда было слишком много, но сейчас, хотя Лео не скажет это никому даже под страхом смерти, сейчас ему невыносимо мало. И хочется больше. Настолько, насколько это вообще возможно. А Джехван все ускоряется и ускоряется, опьяненный чужой покорностью и своей смелостью. Он до сих пор не знает, как он смог, как пошел за ним после выступления и как решился приблизиться. Но сейчас его смелость вознаграждена, и награда, удивительно гибкая, стонет в его руках, извивается, выгибая бледную спину, и цепляется пальцами за раковину и стены, пытаясь удержаться на ногах. Кен не может долго терпеть – чувствуя, что подходит к краю, он отпускает влажные волосы Лео и перехватывает его рукой за грудь, крепко прижимая спиной к своей груди. Повернув его голову к себе, Джехван утягивает старшего в совершенно пошлый и влажный поцелуй, чувствуя, как Лео стонет ему в рот, когда он случайно шевелит бедрами. И, прикусив его губу, Кен накрывает член Лео своими пальцами. Ему хватает всего пары резких, рваных движений – и Тэгун беспомощно вскрикивает, задергавшись в его руках. Но Кен держит крепко, все еще не выйдя из него, и с трудом контролирует себя – Лео кончает долго, изливаясь на его пальцы и стену впереди, при этом непроизвольно сжимает его изнутри до дрожи, до звездочек в глазах и задушенного стона. От ошеломляющего оргазма голова старшего кружится, и он обессиленно опускает ее Кену на плечо, позволяя держать себя. Джехван вновь накрывает его губы своими, но Тэгун не отвечает – он просто тяжело дышит, прикрыв глаза, и позволяет младшему сделать еще несколько рваных, совершенно аритмичных, глубоких толчков, перед тем как почувствовать внутри себя его горячую, обжигающую сперму. И, едва сохраняя сознание, Лео шепчет осипшим голосом ему прямо в губы: - Ненавижу… ** Они стоят еще некоторое время, вжимаясь друг в друга, стараясь восстановить дыхание и победить неловкость. До тех пор, пока Кен не отстраняется и не проводит пальцами по груди Тэгуна: - Ну вот… Теперь твое сердце растоплено и готово открыться для множества новых, прекрасных чувств. Лео, с трудом разлепив отяжелевшие веки, поджимает губы – он не знает, куда деться от чужого пронизывающего, пробирающего до дрожи взгляда. И улыбки, от которой все внутри снова обрывается, заставляя тяжело сглотнуть, пытаясь справиться с дрожью. Но Кен вдруг заправляет выбившуюся влажную прядь ему за ухо, щекочет кончиками пальцев взмокшие ключицы и кладет руку ему на загривок, резко притягивая к себе и заставляя старшего уткнуться носом ему в шею. Кен гладит его по волосам и голой спине, а Лео просто стоит, боясь пошевелиться, и все никак не может придумать ни одной связной мысли, кроме того, что ему тепло. Очень хочется послать Кена, или даже ударить, но вместо этого он просто прикрывает глаза и сильнее утыкается носом ему в плечо. Просто ему не хочется портить такой знаменательный момент – Кен, наконец, заткнулся. А отомстить он всегда успеет.