Lovers

Над Лондоном стояла удивительно солнечная погода. Жители города, пытаясь восполнить недостаток теплых дней в течение года, старались как можно чаще появляться на улицах. Март оказался действительно весенним месяцем — повсюду звенела капель, дни становились светлее, воздух свежее, и столица пробуждалась ото сна. Джеймс подставил лицо едва греющим, но уже достаточно ярким, лучам. Фред решил выгулять товарища в парке недалеко от Уимблдонского колледжа искусств, хотя тот и намекнул о третьем лице, и МакЭвой обречено согласился просто потому что себе дороже спорить с другом. Третье лицо, скорее всего, это новая девушка Фреда, по его словам, которая училась в этом самом колледже. Зачем на свидании понадобился Джеймс никто никому не сказал. Молодые люди дошли от Южного Уимблдона, через парк, до учебного заведения, попутно делясь новостями и подкалывая друг друга кто же из них лучше готов к предстоящей сессии — естественно, оба еще не думали садиться за зубрёжку. Навстречу проносились студенты с огромными папками и макетами, заляпанные краской и с чернильными ладонями — начинающие художники разбредались по парку, сбиваясь в группки или напротив уходили по одному в глубь, но все как по команде доставали планшеты и альбомы с карандашами. Джеймс выдохнул. Пока друг ворковал с пассией, МакЭвой лениво осматривал студентов, пара очаровательных художниц стреляли глазками в его сторону, хихикали и чиркали на листах. Пусть его присутствие почти не ощущалось, но все же идея Фреда о выгуле понравилась Джеймсу. Иногда нужно остановиться и увидеть простой и понятный мир — в хохочущих девчонках, в голубом мартовском небе и горячем кофе. Джеймс опустил голову и проследил как компания ребят в потертой одежде, местами рваной и грязной, заняла место напротив них. Среди них было лишь две крепких девушки, которые тут же раскурили сигареты, заправляя выпавшие пряди в тугие пучки. Джеймс чуть повернулся, чтобы не так открыто пялиться на ребят, но все же украдкой подсматривал — в отличие от девушек рядом, вооружены студенты альбомами помассивнее. И Джеймс потихоньку начинает понимать — старшие курсы. Они уже сформировали свою касту, они не боятся выходить в рабочей одежде на улицу, они открыто смеются и общаются с остальными на равных. МакЭвой пробежался по лицам, цепляясь за высокого рыжего студента, что подошел к ним последний с несколькими стаканчиками кофе, а те дружно похлопали ему, взрываясь смехом. Ребята еще немного поболтали, докуривая, и расселись по всей скамье, а рыжий встал перед ними, упирая альбом в бок. —Кто это такие? — Юноша пихнул друга локтем. —Чего? — Фред оторвался от подружки. —Спрашиваю — это кто? —Это скульптура, — из-за спины друга высунулась курносая мордашка дизайнерки, — курс четвертый, или пятый. —Понятно, а что они делают? —Наброски, — девушка скрылась обратно, — подойди и посмотри. Они не кусаются. Но МакЭвой так и остался сидеть на месте, вновь обращаясь к рыжему скульптору и пересекаясь с ним взглядом. Джеймс испуганно сглотнул слюну. Ребята могли все слышать, они не так далеко находятся. Вместо того, чтобы задавать ненужные вопросы, он действительно мог подойти и посмотреть — за осмотр денег не берут. Скульптор отрывает глаза от альбомного листа, бегло окидывает Джеймса взглядом и опускает пронзительные глаза к рисунку, а у парня внутри сердце ломится через грудную клетку. Этот нелепый выцветший свитер, закатанный до локтей, на худых плечах и драные серые джинсы настолько к лицу рыжему бесу, что у МакЭвоя непреодолимое желание обнаглеть и познакомиться не с искусством, а с самим парнем, но это будет как минимум странно и совсем не к месту. Мимо скульпторов проходят ребята, они здороваются, стреляют друг у друга сигареты, обнимают девушек, творческая атмосфера сбивается, что позволяет МакЭвою закрыть глаза и выдохнуть, в надежде что рыжий потеряет к нему интерес. Но, открыв глаза, юноша проклинает все на свете — скульптор опять смотрит в упор, худое лицо покрывает легкий румянец, а все потому что вокруг него ходит один из подошедших ребят, фотографируя с разных ракурсов. Скульптор мило улыбается, морщит острый нос и заразительно хихикает, а Джеймса накрывает волна секундной ревности. Вообще-то внимание рыжего художника должно быть у него, а этот фотограф, или кто он там, мешает им. Джеймс отпивает кофе, поворачивая голову в другую сторону. Почему он думает об этом? Сейчас Фред предложит провести девушку до метро, а после они отчалят в ближайший бар, где сотня таких же несуразных, растрепанных и рыжих парней. Но вот фотографы уходят, напоследок пожимая руки, и один из них, что скакал вокруг с камерой, держит скульптора за руку дольше чем положено для дружеского рукопожатия, а МакЭвой завистливо прикусывает изнутри щеку. Парочка, ради которой Джеймс вышел сегодня на улицу, поднимается со скамьи, и Фред, точный как швейцарские часы, предлагает девушке пройтись с ними до станции Уимблдон парк. Юноша, усмехаясь самому себе, краем глаза замечает как в их сторону поворачивается длинноногий скульптор. Он специально притормаживает, увеличивая расстояние между Фредом с дизайнерской и собой, чтобы остаться с рыжим наедине. Как кстати. —Привет, — от рыжего пахнет кофе и крепким табаком, за ухом торчит острый карандаш, но все же он скромно опускает глаза. — Это тебе. Ты очень красивый, ты знаешь об этом? Внутри МакЭвой ликует — самооценка подлетает до самого неба, но снаружи он лишь удивленно вскидывает брови, принимая из перепачканных пальцев лист бумаги. В тонких и мягких линиях он узнает себя, и с трудом может унять дрожь собственных рук — видеть свое лицо через глаза другого человека что-то нереальное. Он сидит, склонив голову на бок, с устремлённым точно на художника взглядом, с непослушными кудрями и россыпью веснушек. Скульптор замечает детали, на которые сам МакЭвой ни за что бы не обратил внимание, считая их обыденностью. —Меня зовут Майкл, — нарушает нелепое молчание рыжий, — хотел спросить — мы с тобой можем пересечься как-нибудь, на днях? —Спасибо, — невпопад отвечает Джеймс. —Джей, бро! — Кричит Фред, — ты долго? Ребята поворачивают головы в сторону парочки, а Майкл вновь обращает внимание юноши к себе. —Прости, но я не могу, — зачем-то врет Джеймс. — Не пойми меня неправильно, но я не из... Ну, этих. И вообще, так нагло пялиться дурной тон. Он припечатывает собственный портрет к груди скульптора. Майкл перехватывает альбомный лист с глупым выражением лица и удивленно смотрит в спину убегающего юноши. Не из этих? Он даже не захотел дослушать его и просто сбежал? Майкл опустил глаза. Этот парень идеально вписался бы в его постановку, которую ему предстоит сдать на экзамене по скульптуре, и Майкл очень хотел бы увековечить это лицо в камне, но на нет и суда нет. Он возвращается к ребятам, собираясь обратно в мастерскую. МакЭвой долго грыз себя за ложь и такое несправедливое отношение к скульптору. Не из этих — сам же нахально подсматривал за ним и сам же, точно стрелочник, обвинил во всем Майкла. Джеймс повел себя как идиот. Попытка кольнуть побольнее вернулась ему вдвойне сильней. Он чувствовал себя нашкодившим ребенком и хотелось как-то извиниться перед рыжим скульптором. Когда подвернулась возможность опять оказаться возле колледжа, пусть и напроситься третьим лишним на свидании, Джеймс был первым на нужной станции метро. Группа скульпторов нашлась на старом месте. Правда теперь они сидели небольшим кругом, рисуя наброски и портреты друг друга, но Майкла среди них не было. Только когда на соседней скамье раздался смех, Джеймс посерел от обиды — рыжий сидел спиной к нему и рисовал того самого кудрявого и резвого фотографа, что жал ему руку. Злости в скульпторе не было, он знать не знал что МакЭвой опять в парке, но то как уединились эти двое заставили юношу кусать локти. Ребята мило поболтали ни о чем, потягивая кофе, а стоило парню с камерой подняться со скамьи, прощаясь с Майклом, МакЭвой нервно выдохнул. Его сейчас либо засмеют, либо отошьют — третьего не дано, а ему и не надо. Он поднялся на ноги, когда кудрявый парень оставил скульптора одного, и подошел сам. —Привет, — он готов провалиться сквозь землю, нужно было хоть придумать что говорить, — можно посмотреть твои работы? —Здравствуй, не из этих, — припоминает Майкл и протягивает ему несколько листов с портретами и ростовыми рисунками. Юношу мало волнует искусство. Он присаживается рядом со скульптором, заглядывая в светлые глаза, изображая раскаяние. —Послушай, я не должен был городить ту ересь, — МакЭвой возвращает рисунки, где изображен фотограф. — Если предложение встретиться еще в силе, то я хотел бы загладить то недоразумение? —Извини, — рисунки и материалы собираются в аккуратную стопку, — но почти каждый вечер я занят с Лукасом, и времени совсем нет. Я хотел ваять твой бюст, а ты оказался птицей высокого полета. И ты же не из этих, вроде? Скульптор улыбнулся, прикуривая сигарету и поднимаясь со скамьи. Он подмигивает Джеймсу, подбирая свои вещи, и уходит к ребятам, оставляя того сгорать от обиды. Но сдаваться так просто не собираются: —Ты не дашь мне шанс? Майкл оборачивается к нему, пожимает плечами и снова улыбается рядом белых зубов. МакЭвой корит себя за длинный язык — затихает группа скульпторов и его друзья смотрят в их сторону, ожидая действий. Но юноша уверенно шагает к художнику, который тоже заинтересовано наблюдает за этим театром одного актера. —Меня зовут Джеймс, — сияющая улыбка озаряет лицо МакЭвоя, — дашь мне свой телефон? Сложно представить, но сидеть в одном положении несколько часов та еще пытка. Затекает спина, тянет руки и хочется поменять положение, но нельзя. Майкл провел его в мастерские спустя три встречи в кофейне. Скульптор оказался действительно очаровательным молодым человеком, не скупился на комплименты, провожал до метро и в конце каждого свидания —Джеймсу хотелось думать что это свидания — отдавал новый набросок. Юноша много краснел и нес чепуху просто потому что Фассбендер сбивал его с мысли. Слишком уютно было рядом с ним, будто они знакомы несколько лет, а не часов. В мастерской, кроме них, никого. Одна из девушек пересеклась с Джеймсом, но лишь коротко кивнула и ушла в кампус. Майкл не зря просил надеть что-то не маркое и попроще — в аудитории летела пыль, стружка и все было в глине. Стал очевиден и нелепый свитер — в комнатах холодно и сыро, как объяснил рыжий, это для лучшего сохранения глиняных форм. Скульптор лепил портрет в окружении нескольких карандашных набросков, кидая быстрые взгляды в сторону самого МакЭвоя, улыбался и порой отходил к дальней стене. Джеймс не думал, что быть моделью так сложно. Улыбаться в ответ нельзя, говорить нельзя, если чешется нос — будь добр, поверни голову на место. Он рассчитывал что будет как в кино — когда ты муза для творца, то это что-то возвышенное, а на деле ты страдаешь, но внутри. Страдать показательно нельзя — композиция «поедет» и все будет не так. Майкл уже пару раз рыкнул на юношу из-за чего пришлось переделывать голову. Ребята прерывались на перекур, но курил, правда, только скульптор, Джеймс же разминал затекшие части тела и выл в голос, чихая от пыли или табачного дыма. —Каждый раз я думаю о том дне, — юноша выпрямляется, и щеки краснеют. — Сам не понимаю зачем наговорил ту ерунду. —Тебе стыдно? — Улыбается Фассбендер, — или ты тешишь свое самолюбие? —О, пожалуйста, — Джеймс прячет лицо в ладони, — да, мне стыдно. —Не нужно стыдиться, — Майкл отводит глаза, — ты мне нравишься. Джеймс гуще краснеет и обнимает рыжего, не обращая внимания на протесты и ворчание, что он пыльный и грязный. От него так же тянет табаком и кофе, а еще нежностью и влюблённостью. Майкл обнимает юношу в ответ и улыбается — он нашел свою музу. Каждая встреча переносится в мастерские. Джеймс привыкает сидеть неподвижно, Майкл уже вытачивает тонкими инструментами черты лица, хмурится, кусает губы, полностью погружаясь в работу, только когда Джеймс напоминает, прерывается. МакЭвой узнает себя. После очередного часа, портрет все больше оживает, того и гляди губы растянутся в ухмылке — невероятно и пугающе. Они долго, взахлёб, целуются, будто до этого им было запрещено. Джеймс зажимает скульптора в нише, прижимается к нему, стискивая в руках бессменный, пропахший Майклом, свитер. Поцелуи больше походят на борьбу, но юноша целует влажно и жарко, прикусывая и оттягивая нижнюю губу, от чего скульптор стонет ему в рот. Бедра касается вставший член, МакЭвой, долго не раздумывая, опускается на колени, позволяя рыжему охнуть и запустить сухие пальцы в копну каштановых волос. Шелк плоти приятно ложится в руку, юноша обводит языком по десне, собирая слюну, и пухлые губы обхватывают истекающую смазкой головку. Сверху сдавленно выдыхают, сжимая в кулаке кудри, а для МакЭвоя это зеленый свет — он опускает голову ниже, головка проходится по нёбу, упираясь в глотку. Член у скульптора внушительный — бери и отливай с него формы; Джеймс чуть вытягивает шею и горячая плоть попадает дальше в узкое горло. Майкл толкается бедрами, но юноша удерживает его, поднимая голову, и вновь опускается на всю длину. Фассбендер затравлено стонет и смотрит вниз как стоящий член погружается в горячий и мокрый плен, как щеки покрываются румянцем, пока Джеймс ускоряется, помогая себе рукой. —Ты такой красивый, черт возьми, — горячечно шепчет скульптор, толкаясь в горло, а юноша поднимает на него пронзительные голубые глаза. Он замирает с членом во рту и стонет горлом, от чего стенки вибрируют и Фассбендера сковывает спазмами — он дрожит и запрокидывает голову, выдыхая сквозь сжатые челюсти. Муза оказалась на редкость умелая. Майкл на автопилоте подмахивает бедрами, жар, от подкатывающего оргазма, скапливается в паху, а МакЭвой лишь прикусывает плоть и нёбо обжигает вязкая сперма. На языке солоно от семени, но Джеймс собирает все до последней жемчужной капли, помогая скульптору привести себя в порядок. Фассбендер опускается рядом и крепко целует юношу, ощущая на губах собственный вкус. Сессия осталась позади. В Уимблдонском колледже искусств так же прошли итоговые экзамены и корпуса открыли двери для всех желающих. На факультете скульптуры самый настоящий ажиотаж и аншлаг. В аудитории четвертого курса не протолкнуться, и Джеймс с трудом находит своего художника. Он не позволяет себе кинуться на него с объятиями и поцелуями, только осторожно переплетает пальцы и мило улыбается. —Кто-нибудь, прошу, позовите мистера Фассбендера! — Пожилой профессор поправил толстенные очки. Майкл нехотя отлипает от юноши, направляясь к преподавателю. На пораженную и воодушевленную толпу непоколебимо смотрит молодой бронзовый монарх с лицом Джеймса МакЭвоя. «Последний король Шотландии» получает заслуженное отлично, и будет встречать гостей и студентов скульптурного отделения в центральном холле.