— Было бы лучше, если бы ты сдох к хуям собачьим. — Только после того, как эти хуи окажутся в твоей глотке.
ЧиркЧирк
Чирк
— Хэй, бармен, подлей немного виски. Больше всего на свете Сасара боялся влюбиться. В мире, где за людей всё решает любовь, Нуруде медленно тонул в лепестках камелии. Саматоки Аохицуги. . . Саматоги Аохицуги. . . Саматоки Аохицуги. — Когда-нибудь я погибну из-за тебя, а ты об этом даже не узнаешь, идиота кусок. — Комик усмехается, выпуская изо рта облако дыма. Когда-то Сасара пытался бросить курить, но сейчас только табак мог притупить это до тошноты приторное послевкусие. — А впрочем, так и попрошу написать: В моей смерти винить придурка Саматоки. — В мире, где за людей всё решает любовь, Нуруде сделал самую главную ошибку в своей жизни — влюбился в Саматоки Аохицуги.***
— Ну так что, Саматоки, правда или действие? — Рамуда накручивал локон волос на палец, ожидая ответа. — Самое тупое, что можно было спросить. Ну конечно действие. — Ну тогда. . . Поцелуй любого в этой комнате! ~ — Думаешь, я начну ломаться, как девчонка? Да мне это как два пальца обоссать. Ямада, ублюдок, а ну иди сюда. Только не жалуйся, если я тебе нахуй сожру. Ямада. . . Ичиро Ямада?Но почему, Саматоки? Почему ты выбрал Ичиро?
Уборная, мне срочно нужно в уборную. . .
— Ой, а куда это так быстро побежал Нуруде? — Хуй его знает, перепил наверное. Больно. . . Ещё никогда не было так больно——Что?
Лепестки?
Нет. . .
НЕТ.Пожалуйста. . .
Нет. . .
***
Томно вздохнув, Сасара оставляет деньги на барной стойке и направляется к выходу. А после. . .Он не помнил, как оказался около дома Саматоки. Алкоголь отлично выполнял свою работу. — Сасара, — до боли знакомый голос оглушил комика, — какого хуя ты опять в таком состоянии? И какого хуя заваливаешься ко мне в дом, ты вообще на время смотрел? Катись к чёрту. — А Нему дома? — Облокотившись на дверной проём, Сасара заглянул за плечо Аохицуги. — Тебе до моей сестры какое дело? Нет её дома, к подругам ушла. — Заметно успокоившись, Саматоки потёр переносицу, после в очередной раз с очевидным раздражением взглянув на собеседника. — И снова спрашиваю: какого хуя ты забыл в моём доме? Но Нуруде и не думал его слушать. Позабыв о всяком чувстве такта, он оттолкнул Аохицуги, проходя внутрь. — Младшей сестрёнки нет, а значит самое время поебаться с каким-нибудь Ямадой, верно, Саматоки? — Ухмыляясь, Сасара окидывает его изучающим взглядом. — В какой вы комнате это обычно делаете? В твоей, а может в её— КапКап
Кап
Капли крови начали медленно стекать по подбородку Сасары. Секунда — он оказывается на полу, ещё одна — Саматоки уже давит на грудную клетку своим телом, нанося удар за ударом. Нуруде никогда не сопротивлялся этому. Он прекрасно знал, что злит Саматоки. И он хотел злить его. Саматоки, ты знаешь, что боль, которую ты приносишь мне сейчас, никак не сравнится с тем, что я испытываю, представляя тебя с другими? Моё горло разрывается, лепестки заглушают мои крики. А совсем недавно в груде лепестков появился первый бутон. Цветы камелии такие красивые, правда ведь, Саматоки? Снова этот запах. . .Я так долго хотел рассказать тебе. . .
Я. . .
— Кха-кха. . . — На пол аккуратно опустилось несколько лепестков камелии. — Виски, табак и камелия. Настоящая симфония вкуса, я прям гурман. — Утирая рот рукавом, Нуруде медленно приподнимается, откашливая вновь подступившие к горлу лепестки. Саматоки молчал. В мире, где за людей всё решает любовь, Аохицуги совершил самую главную ошибку в своей жизни — заставил страдать человека, который меньше всего этого заслуживает. — Тебе нравится камелия? Аохицуги спустился на корточки, проводя рукой по подбородку Сасары. — Ублюдские цветы.***
— Мне так нравится запах твоего одеколона, как он называется? — Засунув леденец в рот, Сасара облокотился на стол, за которым он сидел вместе со своим приятелем. — Всё тебе расскажи, не хватало, чтобы и ты начал им пользоваться. — Рошо отмахивается, складывая руки на груди. — Так ты говоришь, теперь у вас с Саматоки всё наладилось? Я рад за тебя. — Этого плохиша будто подменили, а мне всего-то стоило ворваться посреди ночи в его дом. — Нуруде ухмыляется, переводя взгляд на окно. — Глянь, а вот и Саматоки приехал. — Проговорил парень, встав со своего места. — Ой-ой, Рошо, а ты ведь мне тоже хотел рассказать что-то важное! Я совсем забыл, дружище. — Не выдумывай, мы поговорим об этом в любой другой момент. — Рошо скромно отмахивается, напоследок одаривая друга радушной улыбкой. В мире, где за людей всё решает любовь, Цуцуджимори совершил самую главную ошибку в своей жизни — слишком долго молчал, сжимая в руках лепестки глицинии.