Игра с огнем

      Темный мрачный коридор, я на цыпочках как вор, пробираюсь чуть дыша, чтобы не спугнуть ненароком дремлющие портреты или клубившихся под потолком приведений.       В такое время замок совсем другой, каждый коридор, лестничный пролет, ставший за столько лет хорошо знакомым, сейчас кажется совсем другим, пугающим. В каждом мрачном уголке, как будто что-то скрывается.       Но меня сейчас пугают вовсе не какие-то эфемерные монстры, прячущиеся в тени, а весьма конкретные, настоящие и очень опасные вещи, такие как преподаватели. Насколько я знаю, сегодня дежурит профессор Макгонагалл, и скорей всего будет это делать в анимагическом обличье. Потому сейчас настоящим ужасом было бы встретить за очередным поворотом мягко ступающую и строго смотрящую на тебя кошку.       Как всегда, абсолютно не вовремя, в голову пришла мысль: «насколько быстро бегают кошки?». На что я тут же сама и ответила: «достаточно быстро», если вспомнить ее Живоглота. Поэтому созрел другой, не менее абсурдный вопрос: «Смогу ли я убежать, от профессора в животном обличье? И если я это сделаю, и первая добегу до факультетской гостиной, это будет считаться за нарушение или она мне его простит, ведь добраться первее проворной кошки в другой конец замка это чего-то да стоит?».       Перед глазами тут же возникло, как профессор Макгонагалл вручает мне почетную грамоту за выдающиеся заслуги в беге с препятствиями. Представив себе эту картину, я не смогла сдержаться, громко фыркнув и тихонько засмеявшись, эти звуки разнеслись по спящему замку не хуже боя часов на башне.       Испугавшись, что я себя выдала и тут же прикрыв рот ладошкой, юркаю за ближайшую статую. Медленно выдохнув через нос, стала прислушиваться, неслышный ли звуки шагов, но тишина стояла такая, что в ушах начало звенеть. Не услышав ничего подозрительного, аккуратно выглядываю, вроде пронесло.       Почему в этой части замка всегда так мрачно и холодно? Может мне это все просто кажется, потому что не люблю это крыло? Не в первый раз задаюсь этим вопросом, но так и не могу дать на него ответа.       Одно радует, осталось пройти не так много. Нужно лишь спуститься на пару пролетов по винтовой лестнице и я у двери. Спуск по этой лестнице ещё то приключение, страх встретить кого-то наиболее велик, так как пространство не большое, а круг обзора заканчивается на стене, плавно изгибающейся в низ. Если поймают здесь мне точно влетит, я даже не смогу ничего придумать в оправдание, ведь лестница ведёт не в какое-то строго запрещено место. Нет, просто если поймают здесь, то никакое объяснение не сработает и меня точно заподозрят, а это несоизмеримо хуже, чем просто наказание за гуляние по замку в ночное время.       Но, хвала Мерлину, я в очередной раз преодолеваю лестницу незамеченной и подхожу к знакомой двери. Никакого стука, просто легонько толкаю гладкое дерево и дверь отворяется. Я так же тихо прикрываю ее за собой, запираю изнутри, совсем по-хозяйски, это вызывает лёгкую улыбку.       Повернувшись, осматриваю комнату, хотя это лишнее. Я знаю куда надо смотреть, он всегда неизменено там. На огромном черном диване, перед зажженным камином, сидит не шелохнувшись, придерживая рукой стакан.       Делаю пару шагов обходя диван, пытаюсь заглянуть в его лицо, и когда он начинает поднимать голову, чтобы взглянуть на меня, я теряюсь, смущённо переводя глаза на огонь. Вмиг стало страшно увидеть его взгляд. Вновь возвращается чувство стыда за свои поступки. Вновь, чувствуя обычное в этой ситуации смущение, опускаюсь на диван с право от него и молчу, не зная что сказать.       — Думал, вы сегодня не придете, мисс Грейнджер, — произносит он, делая глоток из стакана.       Несмело бросаю на него косой взгляд, хорошо, что он смотрит в огонь, а не на меня. Его слова наталкивают меня на мысль, что дверь как всегда была открыта, пусть он говорит обратное, но он все же ждал меня. Может, конечно, я слишком много думаю и вижу смысл там где его нет, но от осознания данного факта в груди просыпаться щемящее чувство вперемешку с ещё большим стыдом.       Чтобы скинуть витающее напряжение признаюсь:       — Меня задержали в комнате.       Он слабо, совсем коротко, кивает, так и не взглянув на меня.       Ненавижу оправдываться, хотя это странно, я вообще не должна этого делать. У нас нет никаких договоренностей на этот счёт, нет ни определенных заранее дней или часов, когда я должна приходить. Все зависит лишь от моего желания, так он сказал в самый первый раз. Я могу приходить сюда в любое время, когда мне это заблагорассудится, либо прекратить все это. Он обещал, что в таком случае не потребует от меня никаких слов объяснений, просто примет это, забыв обо всем, никогда и никому не поведав об этом. И в этом я верю ему. Не потому, что он заботится о себе, ведь если вскроется правда пострадает в первую очередь он. Нет, вовсе не поэтому.       От камина приятно веет теплом, я в неосознанном жесте протягиваю руки ближе к огню. Зимой в замке прохладно, так что пока я добралась сюда руки успели замёрзнуть, с учётом того, что они и так часто бывают холодными.       — Замёрзла? — спрашивает Снейп, смотря на меня. Я легонько киваю, а он протягивает руку, касаясь моих замерзших пальцев. — Холодные.       Столь невинный жест, не несущей в себе ничего интимного, напоминает скорей жест родителя по отношению к ребенку. Но мне хватает даже его, чтобы мои щеки вспыхнули, а в горле пересохло, словно это что-то запретное. Я все ещё не могу смотреть ему в глаза, не знаю почему и чего я боюсь, но всеми силами стараюсь избегать его взгляда, скольжу по лицу, выцепляя знакомые черты, волосам, одежде, но только не в глаза.       Снейп тоже не стремится добиться от меня взгляда, мы оба прекрасно понимаем, что это неправильно. Он отнимает руку, направляя ее в сторону огня, сосредотачивается и тут же пламя возгоняет с новой силой, даря больше тепла.       Во мне тут же просыпаться одна из моих частей, так называемая «заучка Грейнджер», которой крайне любопытно, от чего я тут же задаю интересующий меня вопрос:       — Профессор, а сколько заклинаний вы можете использовать без палочки? — на последнем слове понимаю, что вопрос уж больно похож на один из тех, что я задаю на уроках, но делать уже нечего, думать надо было раньше.       — Мисс Грейнджер, вам не кажется, что ваш вопрос бестактный? — с недовольством чеканит мужчина, делая очередной глоток. Уже осознав свою ошибку, спрашиваю сама себя: «почему я такая дура?». Это, действительно, бестактно интересоваться у мага о магии которой он владеет. Я не ожидаю от него ответа, но к моему удивлению он уже более спокойно отвечает: — Около тридцати заклинаний я могу использовать, не прибегая к помощи палочки.       Это не звучит как хвастовство, скорей как сухая констатация факта. А вот я ошарашена услышанным, зная насколько сложна беспалочковая магия. Многим, даже сильным магам, не удается освоить больше десятка заклинаний, а тут тридцать. Я и до этого знала, что Снейп очень сильный маг, но теперь понимаю, что не знала о его истинной мощи даже наполовину, это впечатляет и… пугает.       — Я пойду, — поднявшись с дивана, он отставляет стакан на столик и удаляется в другую комнату.       Как только он скрывается за дверью, расслабленно выдыхаю, в его отсутствии чувствую себя свободнее, будто с меня скинули цепи, откидывают на спинку дивана, прислушиваясь. Но слышно лишь потрескивание огня. Возвращаю взгляд к стакану, алкоголя в нем ещё много, это значит он практически не пил, если это конечно первый стакан.       Он всегда так делает, просто уходит в спальню, оставляя мне право решать, ни разу он не предложил мне последовать за ним, просто уходит сам, словно меня здесь и нет. В моем понимании, это ещё один шанс, подаренный мне на раздумья, чтобы я, оставшись одна, наконец-то поняла, что мы творим, и испугавшись этого ушла. Каждый раз, оставляя меня одну, он заставляет прочувствовать всю неправильность ситуации, будто в этой ситуации виновата лишь я одна.       И вновь, я принимаю неверное решение, одно из тысячи других.       Поднявшись, прохожу мимо столика и тут же останавливаюсь, обернувшись, смело беру стакан с недопитым алкоголем, подношу к лицу и замираю. Правильно ли я делаю? А к Мерлину все! Выдохнув весь воздух из лёгких, опрокидываю все содержимое стакана в себя. Как только первые глотки обжигают глотку отвратным вкусом спиртного, хочу прекратить, выплюнув всю жидкость, но упрямство заставляет терпеть и осушить стакан полностью.       Шумно, чуть не разбив, ставлю стакан на столик, морщась от тошнотворного послевкусия. Ищу глазами чем бы закусить или запить это безобразие, но не чего нет. Зачем я это сделала?       Через минуту мерзкое послевкусие потихоньку исчезает и я отправляюсь вслед за хозяином комнат.

***

      Войдя в спальню, по-хозяйски подхожу к просторной двуспальной кровати, присаживаюсь на краешек, сбрасывая с ног кроссовки и носки. Свои ночные прогулки предпочитаю совершать именно в кроссовках, их мягкая подошва издает минимальное количество шума, мягко ступая по каменному полу замка.       Сняв носки, мягко ступая по ворсу ковра, подхожу к комоду около кровати, снимаю с себя толстовку и джинсы, аккуратно складывая их на комод. Остаюсь как всегда в белой футболке, под которой нет ничего, и трусиках, это мой обычный гардероб когда я здесь.       Делаю пару шагов до кровати, откидываю уголок одеяла и ныряю под него, ожидая почувствовать прохладу простыней, но нет, как всегда меня встречает тепло. Улыбаюсь, зная что это он. Устраиваюсь удобнее на подушке, натянув одеяло почти до носа, остаюсь ждать.       Ждать пришлось долго, даже выпитый алкоголь начал свое действие, лёжа в кровати я почувствовала что пьянею, и под этим состояние практически заснула. Звук открывшейся двери выдернул меня из дремоты. Не открывая глаз, я стала вслушиваться. Тихие шаги, скрип прогнувшейся под мужчиной кровати, шуршание одеяла, и, сквозь веки, замечаю, что в комнате стало темнее. Он погасил свечи, оставив гореть лишь камин, для поддержания температуры.       Я чувствую его рядом, слышу его дыхание, ощущаю запах мыла от его тела, он пахнет хвоей. Не открывая глаз, тихонько скольжу ладошкой по простыне, нахожу его руку, от локтя спускаюсь к кисти, сплетая наши пальцы, и жду. Спустя пару секунд чувствую как его пальцы сжимаются. Ответный жест даёт мне право, на дальнейшие действия. Неосознанно улыбаюсь уголком губ.       Оперевшись на локоть, подвигаюсь ближе, утыкаясь носом в его плечо и не размыкая руки.       — Мне нужно перед рассветом покинуть замок, так, что придется встать рано, — тихо сообщает Снейп, спокойно лёжа на спине.       — Хор… — от выпитого алкоголя, так не хотелось говорить, что конец слова я просто промычала. Удивительно было то, что разговаривать я не хотела, а вот поговорить ещё как. Посему я в той же манере, не открывая рта, промычала: «Я поняла, только разбуди меня, ладно?». Только вот Снейп вряд-ли хоть что-то из этого понял.       — Что? — как я и предположила он не понял.       Набравшись сил, хотя была так не охота, я повторила.       — Разбуди меня тог… — вновь не удержавшись, промычала окончание я.       Снейп пошевелился, повернув ко мне голову, после чего абсолютно серьезно спросил:       — Ты пьяна?       Я без сил утвердительно промычала, продолжив так же без слов и с минимальным набором звуков рассказывать о том, что я выпила совсем чуть-чуть.       — Ты сдурела? — моментально вспылил Снейп резко садясь в кровати, скидывая меня при этом с плеча, от чего я недовольно замычала. Крепко схватившись за мои плечи, он приподнял меня заставляя сесть напротив. — Ты же была трезвая, где ты успела?       Наконец-то, сонно приоткрыв один глаз, я взглянула на него и с великой неохотой, просто чтоб он быстрей отстал, ответила:       — Допила твой стакан.       — Твою мать! — безнадежно вздыхает он. — Ты хоть представляешь, что будет если тебя здесь кто-то увидит в таком состоянии? Это не просто увольнение с позором, а реальный срок. Все решат, что я не просто тебя совратил, но сделал это против твоей воли, напоив тебя.       Мое захмелевшее сознание, как не удивительно все еще неплохо переваривает информацию, потому понимаю, он прав.       — Зря я это сделала, — признаюсь я и мои слова действительно совпадают с моими эмоциями. Я уже пожалела, что сделала это.       — Ладно, ложись, — Снейп отпускает мои плечи, позволяя мне завалиться на бок, после чего опускается на свое место. А я так же как и до этого утыкаюсь носиком в его плечо, обнимая его руку. — Придется антипохмельное зелье варить.       Голос больше не звучит строго, скорее так, словно он говорит: «Зачем я только с тобой связался, но куда же тебя теперь девать?». И что-то мне подсказывает, что мое предположение недалеко от истинны. Улыбаюсь, и, не удержавшись, оставляю лёгкий поцелуй на его коже, которая так непозволительно близко от моих губ, после чего все так же без слов мурчу: «спокойной ночи».       На что он отвечает, видимо поняв меня по интонации:       — Спокойной ночи.