Митараши-данго

— В этом мире существует только три вещи, которые я действительно люблю. И данго среди них. Соевый соус стекал по пальцам, капая на траву, и чувствительный нос Танджиро больше не слышал ничего, кроме этого специфично сладкого запаха. Пройдёт несколько часов, а Хотару не перестанет пахнуть своими митараши-данго. Поймав шлейф из аромата соуса и моти, постоянно пропадающего мастера можно было отыскать где угодно. Или же заранее учуять и спрятаться куда подальше, пока он сам не отыскал Камадо. — А остальные две? — Чего? — Вещи, которые вы любите. Танджиро прозрачна, как горный ручей. В тоне её голоса ни единого намёка, ни одной сокрытой от глаз мысли. Кажется, будто она вообще не способна думать о том, о чем нельзя говорить вслух. Ни злобы, ни зависти, ни гордыни и прочего само собой разумеющегося для простых смертных людей. Даже если скажешь ей гадость, она лишь посмотрит своими большими темно-вишневыми глазами и молча ответит: — Ты меня обидел, но я прощаю тебя, потому что знаю, что на самом деле ты это не со зла. Хаганезука нахмурил брови, отправив в рот последний шарик моти, и на мгновение замер. Танджиро смотрела на него в каком-то трепетном ожидании, едва не заглядывая ему в глаза. — Ты приготовила их сама? На губах её тут же появилась тёплая улыбка, а кузнецу отчего-то стало плохо. То ли соус слишком сладкий, то ли чувства, вложенные в слепки из рисовой муки, человеческий желудок был не в силах вот так просто переварить. От перемен на его лице Танджиро заволновалась, тут же виновато поникнув, решив, что сделала все неправильно. Прошло какое-то время в тишине, но Хотару сказал: — Спасибо. И Камадо снова улыбнулась. Хаганезука почти уверен, что доброта Танджиро не для него одного, что будь она обязана кому-то ещё, то никто бы не остался обделен её искренней благодарностью. Она словно солнце для всех. Это вынуждало его впадать в истерику, но сейчас он ранен и очень сильно устал, чтобы говорить ей хоть что-то. Да и бессмысленно это было, потому что после фразы: — Забирай свой меч и проваливай, — Танджиро просто пришла к нему с этими злополучными данго. — Я хотела вам кое-что сказать, Хаганезука-сан. — Твои благодарности у меня уже в горле стоят. — Дело не в этом, точнее… Не совсем. Я просто хотела, ну… Взгляд Танджиро метался, словно ища подсказки в окружении, но слова так не хотели складываться в связные предложения. От нарастающей неловкости щеки её загорелись, но на смущённом лице все равно читалась твёрдая уверенность закончить начатое. Камадо прикрыла глаза, медленно выдохнула и посмотрела на Хотару так, что деревянная шпажка, которую он держал в зубах, упала ему на колени. — Когда это все закончится, вы бы хотели… Со мной… От разбушевавшихся мыслей и осознания, что она говорит совсем не то, Танджиро и вовсе потеряла дар речи, густо покраснев и уставившись перед собой. Одно лишь неожиданное прикосновение к волосам вернуло её в реальность, но Камадо больше не находила решительности посмотреть Хотару в лицо. — Иди сюда. Он притянул её к себе за затылок, и, уткнувшись носом ему в грудь, она вдохнула запах лекарств, исходящий от свежих бинтов. Все копошащиеся в сердце неясные чувства обрели форму, и от гулкого биения, на какое-то время занявшего её слух, становилось очевидно, что Хаганезука чувствует то же самое. Ветер трепал высокую траву, а солнце нетерпеливо уходило за горизонт, бросая остатки своего света на поле, деревья, бредущие фигуры в масках Хёттоко и их крошечные дома. Наступит ночь, и демоны вылезут из своих укрытий, чтобы вновь попытаться все у них отнять. — Если сломаешь и этот меч, я засуну тебе его в задницу. Все романтичное наваждение как рукой сняло, и Танджиро тяжело вздохнула, развернувшись так, чтобы лечь головой кузнецу на колени. — В последнее время демоны попадаются очень сильные, и в бою я нахожусь в таком напряжении, что все детали из головы вылетают, и… — Всё, хватит! Даже слышать не хочу твои жалкие оправдания! — Я честно-честно говорю. — А я честно-честно засуну тебе его в задницу! — Ну Хаганезука-сан! Я его ещё не сломала! Не трогайте меня! Услыхав крики, исходящие со стороны деревьев, компания кузнецов в любопытстве остановилась.