Я дома

      Сворачиваю за угол – и мне открывается вид на широкую улицу, убегающую вдаль, спотыкающуюся о перекресток, теряющуюся где-то средь бесконечных домов. Сбоку медленно и устало опускается к горизонту натрудившееся за день солнце, желает отдохнуть наконец, набраться сил для завтрашнего дня, чтобы светить еще ярче, еще теплее. При условии, конечно, что небо – его бескрайние владения – не скроют тучи, и не начнется моросящий теплый дождь. Ну, что поделать, бывает и такое, ведь на календаре…       Июль.       И я вернулся домой.       Вдыхаю полной грудью этот бесконечно родной воздух со всеми его запахами, прислушиваюсь к звукам – к шуму проезжающих машин, пению птиц, шелесту зеленой листвы, разговорам взрослых, крикам и смеху детей – и улыбаюсь. Да, я действительно дома. Но как же давно я тут не был. И пусть внешне вокруг ничего особо не поменялось, я чувствую – изменилось все. Возврата к прошлому нет. И никогда не было, что уж.       Мне кажется, будто я смотрю на все это со стороны. Люди не обращают на меня никакого внимания – да впрочем, и с какой бы стати им это делать? Некоторые, может, думают – «какой-то очередной чудик, вырядился для своего косплея, волосы алые, плащ с побрякушками, шрамами весь разрисовался…» Ха-ха, это они меня еще пару дней назад не видели. Даже не знаю, как бы я смотрелся, если б не состриг бороду да половину отросших волос. Как какой-нибудь экстрасенс местного пошива, небось. Дяденька не от мира сего. М-да, а видок был бы что надо.       В общем, задумываюсь я лишь на пару мгновений, а затем продолжаю свой путь привычным уверенным широким шагом, разве что, быть может, чуть более расслаблен и медлителен, чем обычно. Что ж, волей неволей начинаешь воспринимать ход времени немного иначе, просидев несколько десятков лет в измерении, где времени не существует вовсе. Таким вот шагом миную я улицу, улыбаясь, цепляясь периодически взглядом за кого-нибудь из прохожих, прислушиваясь к своим ощущениям. Такие родные мне люди – и одновременно… такие незнакомые.       Нужно пройти еще пару улиц. Вынимаю свой старенький плеер из кармана – о, как давно я тебя не видел, дружище! – надеваю наушники, роюсь в плейлисте. К каждой песне своя ассоциация. Но ни одна из них не подходит для этого момента, этой минуты, этой секунды моего существования. Удивляюсь, листаю список песен по кругу, пробую одну, другую, третью… Нет, ничего. Едва заметно пожимаю плечами, снимаю наушники, убираю плеер назад в карман. Улыбаюсь. Скачаю потом новых песен. Парочка уж точно есть на примете.       Под музыку города и собственных мыслей – неплохо, к слову, дополняющих друг друга, – миную улицы, выхожу к знакомой кафешке. Начищенные стеклянные витрины сияют в лучах заходящего солнца, обрамляя золотистый витиеватый логотип, бликуя на стекле и металле, пряча от прохожих лица посетителей. Чуть медлю, затем все же вхожу. О, они сделали ремонт? Похоже на то. Что ж, молодцы, ребятки. Привычно окидываю взглядом помещение, убеждаюсь, что мое любимое местечко напротив окна осталось нетронутым и более того – совершенно свободным. Делаю было шаг, но нет – откуда ни возьмись появляется вдруг молоденькая девушка, увлеченно говорящая с кем-то по телефону и вся увешанная пакетами из какого-то местного бутика, со скрипом отодвигает стул и присаживается на то самое место, о котором я только что размышлял. Ну надо же. Однако это не вызывает у меня ничего, кроме улыбки и смеха в душе. Все действительно осталось по-прежнему. И все действительно окончательно и бесповоротно изменилось.       У подошедшей официантки заказываю, одновременно сам с себя удивляясь, воду. Да-да, самую обыкновенную воду. Как-то ничего больше в голову не приходит, да ничего особо и не хочется. Простая вода сейчас самое то будет. Прохожу, присаживаюсь за столик неподалеку от той самой девушки, напротив окна, как и хотел. Смотрю на нее, на то, как она, закончив наконец болтать, спешно убирает телефон в сумочку и торопливо, большими глотками пьет дымящийся кофе. Куда ж ты так торопишься, милая? Улыбаюсь, когда она, будто почувствовав мой взгляд, оборачивается, но глаза у нее ничего не выражают, разве что – некую озабоченность. Вся в своих мыслях, она скользит по мне взглядом, не цепляясь ни на секунду, и вновь отворачивается, чтобы сделать глоток. Темные прямые волосы, округлой формы лицо… Есть в ее внешности что-то японское, как мне показалось. И стоило только мне об этом подумать, как она уже допила свой кофе и, собрав пакеты, зацокала каблучками в сторону выхода. От того, как быстро она сорвалась с места, опустевший стаканчик на ее столе пошатнулся и с тихим стуком завалился набок. Я же проводил взглядом ее худенькую фигурку в развивающемся светлом плащике, пронесшуюся за окном, а потом поблагодарил официантку, принесшую наконец мою воду.       Да уж, пить в этой кафешке обычную воду – это, конечно, что-то новенькое. Делаю первый глоток – прохладный, освежающий, – и в голове вдруг всплывает мелодия, а затем и строчки из песни. Je ne vous oublie pas – Céline Dion. Неожиданно, весьма неожиданно. Французский… Да еще и с другой Земли. Не помню толком, о чем там поется. Что-то о памяти. Незабвенности. Но песня хорошая, доводилось слышать несколько раз. Вот под нее-то мои мысли и приобретают постепенно иную окраску, уплывают в иное русло. А песня все крутится, крутится, крутится…       …Привет. Привет, дружище. И привет вам всем. Я дома. Я вернулся наконец. И я свободен. Десятилетия, проведенные в ином измерении, были такими безвкусными. Там было так… так… И словами не описать. Пусто и блекло. Разговоры были ни о чем, запахов и вкусов не ощущалось. Даже тела своего я порой не чувствовал. Я был словно мертв. Мыслящий призрак, который вроде бы должен был обрести здесь покой, но обрел лишь горечь и тоску, тяжесть на сердце. Но я жил. Жил лишь мыслью о доме и о вас. Мыслью о том, что однажды вернусь, снова поговорю с вами, посмеюсь. Ну, а когда вернулся…       Понял, что никого из вас не осталось.       На самом деле, не знаю, может, кто-то и уцелел. Обитает на другом краю вселенной. И я в это действительно верю. Потому что однажды пойду искать вас – и хоть кого-нибудь обязательно найду.       Я думал о вас, обо всех. Но больше всего о ней… и о тебе. Вспоминал все пережитое вместе. Ваши лица, взгляды, голоса, движения. Все это я так старался не забыть. И пусть вы никогда не пересекались и мало что знали друг о друге, вы все же были в моей жизни одними из самых важных… людей? Существ? Ай, пусть будет «людей».       А я ведь теперь тоже просто человек, знаешь. Это так странно. Ха-ха, говорю же, вроде все осталось по-прежнему, а вроде – так изменилось. Я отдал свою божественную силу и энергию. Возможно, следующей реинкарнации Богини, а возможно – просто за ненадобностью. Говорят ведь, что время Богов подошло к концу. И я больше не чувствую в себе той силы. Не чувствую. Мне больше не надо сражаться за справедливость, бороться с Тьмой, не надо бегать, чтобы расходовать переполнявшую меня некогда энергию. У меня больше нет долга перед этим и другими мирами. У меня больше нет моего Божественного оружия. Иногда я скучаю по всему этому. А иногда просто рад, что мне позволили вернуться. Позволили пожить жизнью обычного человека, а не обратили в ничто, развеяв пепел по ветру. Да ладно, что уж лукавить – я счастлив, по-настоящему счастлив снова оказаться здесь. Счастлив жить и ощущать жизнь. Только вот… человеку без человека тяжеловато бывает, да?       Раньше я не сказал бы такого вслух, но сейчас говорю – вы нужны мне. И еще никогда не были так нужны, как сейчас. И вас нет. Тебя, дружище, больше нет.       Ты знаешь это чувство, когда разрывается сердце?       Да, конечно, знаешь.       Нет, это не было смертельно, но это было больно, действительно больно. Потому что мои надежды, которыми я на тот момент жил, вдруг рухнули в один момент. Со мной-богом такое случалось не впервые, но для меня-человека это было отчасти в новинку, ощущения были и правда немного другие.       Знаешь, одно время я мечтал найти тебя. Я сказал когда-то, что отыщу тебя, где бы ты ни был. Найду, чтобы поговорить. Или хотя бы просто улыбнуться тебе. Да я бы даже в Ад пошел за тобой, мне не впервой, что уж. Пошел бы, чтобы просто посмотреть тебе в глаза. Может, даже обнять, если на то пошло. Потому что без этого мне не найти себе места в мире. Не найти себе места среди людей. Мне нужно увидеть тебя – и всех вас. Нужно как воздух.       А дышать-то, оказывается, и нечем.       Ты скажешь, наверное, зачем все это? Кому это нужно? Оно того не стоит. Угомонись и живи себе спокойно, не лезь не в свое дело. А может, ничего не скажешь, просто посмотришь печально или надменно – в своей типичной манере. Но уж прости, я не могу иначе. Таким уж уродился. И этого у меня даже с Божественной силой ни за что и никому не отнять.       …Итак, я просто человек и мне почти двести. Самое то, чтобы начать исполнять свои старые мечты. Для начала я переберусь отсюда в родную Японию. Да, я точно решил. Соберу свои скудные пожитки да сяду ранним утром в самолет, с пересадками доберусь до знакомой префектуры, подыщу себе жилье. А потом вдоволь нагуляюсь по улочкам, пожалею, что сакура уже отцвела, с грехом пополам припомню разговорный японский да побазарю с первым встречным. Может, мне повезет, и молоденькие школьницы с большой охотой поболтают с улыбчивым парнем-косплеером, ха-ха. …Боги, кажется, я и правда старею.       Ну, а в один прекрасный день я наведаюсь в родную деревушку и подыщу там местечко для собственного додзе. Помнишь, я когда-то упоминал об этом? Кажется, в каком-то письме. Да, додзе, где я буду обучать молоденьких парнишек – а может, и девчонок, кто знает – боевому искусству, которому некогда в подобном месте обучили и меня. До сих пор с теплой улыбкой вспоминаю своего наставника. Ведь он научил меня не только сражаться, но и наблюдать, мыслить, жить. Отчасти он, сам того не зная, стал тем, кто вложил в меня понимание Справедливости, такой, какой я потом представлял ее себе всю жизнь. И понимание это не подвело меня ни разу. Вот что-то подобное я и хочу передать новому поколению ребят, которым это будет интересно. И такие найдутся, я знаю, я уверен. Они были, есть и будут всегда. И я подарю им все, что когда-либо знал сам. Глядишь, и они меня еще чему-нибудь да научат.       Знаешь, я только надеюсь, что с моей деревушкой за прошедшие десятилетия ничего не случилось. Это тревожит меня. Время не стоит на месте, я знаю. Но если там, где была она, я вдруг обнаружу бескрайний пустырь или, чего хуже, победно сверкающие в лучах солнца высотки, я, наверное, лишусь чего-то очень-очень важного внутри. Я не сломаюсь, нет. Но печатей и шрамов мне это уж точно добавит. И печати эти уж точно никогда не сотрутся, а шрамы – уж точно никогда не затянутся. Хах, даже не знаю, куда мне потом податься, если такое случится. Наверное, вновь пущусь по мирам. Может, бескрайние ветры развеют мои печали, охладят мои раны…       А знаешь, когда-нибудь я так и сделаю. Чувствую, не усижу долго на одном месте. Как придет время – оставлю свое додзе кому в наследство да вновь стану странником, буду принадлежать мирам, а миры будут принадлежать мне, как когда-то. Естественно, в добром смысле. Кому нужны миры покоренные? Дуракам. Покоренным. О да, наступит день – и я пойду искать, как и обещал. И все годы, что мне отведены, я пущу на странствования. А на последнем вздохе, что уготован мне судьбой, остановлюсь, быть может, дабы обвести взором открывающуюся предо мной бесконечную Вселенную. О, сколько странствий еще уготовано мне по ту сторону жизни… сколько путей и дорог…       …Опомнившись, смотрю на опустошенный стакан, воды в котором – лишь капля на донышке. Посетителей вокруг порядком уменьшилось. Последний луч солнца секундой ранее скрылся за соседним домом. Глубоко вздыхаю, улыбаюсь.       И в какой момент я начал обращать к тебе свои мысли? Даже не заметил. Черт, а это забавно. Словно письмо написал. Мысленно. Что ж, а пусть так оно и будет – письмо. Письмо без бумаги, без чернил, без адреса. Ни имени отправителя, ни имени получателя. Но я отправляю его мысленно, посылаю тебе, тому, что от тебя осталось. Незримым частичкам пепла в воздухе.       Незримым частичкам пепла.       Брат мой. Насколько ж горяча была в последние секунды твоей жизни та звезда, что зовется Солнцем?       Сестра моя. В каких мирах искать мне оставленный тобою незримый теплый след?       Я поднимаюсь – и песня подходит к концу.       Я делаю шаг – и она начинается снова.