***
— Знаешь, сладкий, — Джоан нагло и громко ставит стакан на поверхность гладкого фортепьяно; Люцифер сбился на одной ноте, бросив в её сторону недовольный взгляд, экзорцистка лишь усмехнулась, — а ведь я в Аду бываю чаще тебя, — снова сбился; стеклянный стакан неправильно громко, излишне скрипуче движется по чёрной лакировке; Люцифер присматривается, точно, он в трещинах; Джоан укладывает подбородок на руку с треснутым едва державшимся целым стеклом. — Интересно, почему так? Улыбается Джоан насквозь фальшиво, максимально неправдоподобно; она не старается, она издевается и лечит свои раны за счёт чужих. Люцифер её в чём-то даже понимает, хочет напомнить ей с кем она говорит, но вовремя вспоминает, что она знает. Константин выжидает, кривит губы в полуусмешке и вновь держит путь к бару. — И отвали уже от классики, мужик, — шаловливые ручонки находят качественный джин странного зелёновато оттенка, — доберись хотя бы до годов моего рождения! — О, то есть шестидесятых? — летящий в него стакан его почти забавит. Тот разбивается вдребезги.***
В какой-то момент Люцифер думает, что в его земной жизни слишком много одной конкретной экзорцистки, которая появляется месяца через два, предварительно накидавшись некачественной дури, не рассказываясь, что случилось, и улыбаясь преувеличенно весело. Люцифер ложь ненавидит, но ей по какой-то причине прощает; есть чувство, что за всей этой поволокой он не найдёт ничего, так и утонет в этом океане самобичевания и самообмана. Люцифер считал, что женщины сами по себе существа странные, а Джоан Константин в особенности. Она болезненно громкая, веселится так, словно завтра идёт умирать — не факт, что он не угадал в каждый из визитов — и излишне коварная, когда того захочет. Мейзикен до сих пор не понимает, каким образом она однажды согласилась выполнить ма-а-аленькую просьбу пьяного шатающегося тела в бежевом плаще и пришить одного оккультиста — что показательно, Джоан упорно отрицала, что она к этому как-то причастна, куря в помещении чертовски отвратительными сигаретами. Люцифер уверен, что от Константин этот запах не отделяется никогда и что скоро он начнёт узнавать её только по непередаваемому аромату. — Не знала, что Дьявол такой неженка, — усмехается женщина, сверкая насмешкой в холодно-мёртвых глазах. — Твой аромат даже на меня перенёсся, — пожаловался Люцифер, принюхиваясь к костюму. — Кошмар, теперь придётся вылить на себя полфлакона одеколона, как кретины, что их впервые купили. — Думал бы раньше, перед тем как трахаться, например, — Константин кидает окурок в пепельницу в полтора метрах от неё, мажет. — Я был пьян, — за что получает сразу два скептичных женских взгляда, — и немного увлечён, — особо ярко подчёркивая своё отношение к подобного рода деятельностью кое-с-кем-конкретным. Джоан фыркает, достаёт ещё одну сигарету, последнюю. — Я же молчу о том какой ты красавчик, — щёлчок движения колеса старой зажигалки с изображением пентаграммы. — Что? — она затягивается под странный, сканирующий взгляд Люцифера. Внезапная догадка заставляет её поперхнуться дымом, задыхаться от смеха. — Погоди… кха-ха, ты не знал, что… кха-кха, что я одна из избранных, которым дано видеть тьму? — определённо кого-то цитируя и пародируя, проговорила Джоан под недоверчивые взгляды обитателей Ада. Она рассмеялась, едва не сгибаясь от смеха, выронив сигарету из пальцев. — Да, Люци, я видела твоё милое личико в естественной обжарке адского огня с самого начала. И тебя тоже, зайчик, — она подмигивает Мейз, уверенно перегибаясь через стойку и вытаскивая на свет первую попавшуюся бутылку. Текила. Сойдёт. Люцифер и не знает, что ответить на её слова.***
Джоан не плачет, не умеет, не осталось сил. — Большие девочки не плачут… — тянет она, улыбаясь привычно неправильно и ужасно делает вид, что у неё всё хорошо, что уровень дерьма не достиг невидимой-вечно-поднимающейся-отметки, что с ней всё будет хорошо, насколько это вообще возможно. — О, не смотри на меня так, не хватало, чтобы меня жалел Дьявол. Я не настолько скатилась. Наверное, — зависает в воздухе, но Константин умнее, она не договаривает, прячась за кто-нибудь-вообще-считает бутылкой бурбона. Градус надо повышать и меткие глаза умелого алкоголика с двадцатилетним стажем заприметили себе в помощь одиноко стоящую бутылочку водки. — Ещё немного и ты перейдёшь на спирт, — отстранённо замечает Люцифер, который в отличии от людей не пьянеет с той же скоростью, хотя Джоан определённо одна из самых долго-державшихся собутыльников среди смертных. — А у тебя есть? — живо поинтересовалась женщина, сосредотачиваясь на чужом пугающем обычных людей лице, и всеми силами старается не вспоминает крики возлюбленного, собственноручный портал в Ад и кого она туда забросила. Люцифер почти физически ощущает чужую боль; её можно потрогать, если руку протянешь; форма боли в давно иссохнувшим человеке крепчает лучше любой химической реакции, перекраивая нужные — должные — эмоции в улыбку и напускное иллюзорное веселье. Люцифер думает, что из Джоан вышла бы прекрасная Королева Лжи среди демонов. — Вечер только начинается! — говорит она, резко поднимаясь на ноги и едва не падая лицом вперёд, хихикает, благодарит любезного джентльмена и делает один уверенный шаг к бару. А жизнь закончилась за много лет до этого.***
Джоан считает Хлою занудной, педантичной, немного небесной — Люци, ты же в курсе, что она изнутри светится? — и чересчур подозрительной. Хлоя Декер была слишком хорошей и доброй для кого-то вроде, ну, знаете, Дьявола — Джоан оценила шутку Главного Начальника, кому как не ей знать об Его удивительном чувстве юмора. А ещё Джоан встретила Каина, руку пожала, посочувствовала и посоветовала ему просто шагнуть в портал в Ад, чем искать способ смерти — так быстрее; ах, простите, капитан полиции! Никогда бы не признала, наверное, обозналась, знаете сколько этих Каинов вокруг ходит! Хлоя же считает мисс-Константин-Магистр-Тёмных-Искусств-клянусь-однажды-я-дойду-до-типографии очень и очень странной, и плохо влияющей на Люцифера, насколько это вообще возможно в случае с последним. Если бы Джоан это услышала, то это стало бы лучшей шуткой, что она слышала за десятилетие. По мнению детектива Декер, у Джоан такой характер, который позволяет если не влипать в криминальные разборки, то устраивать их ежедневно; Джоан шепчет ей на ушко, доверительно так: я экзорцистка, лапуля. Демонов изгоняю, порчи навожу, проклятия могу подарить «на» и «от». Хлоя закатывает глаза на шаловливую улыбку странной женщины и мысленно вычеркивает её из списка «подозрительные личности» в «те, кто поддерживает выдумки Люцифера». И мисс-моё-второё-имя-чокнутая-стерва смеётся просто так, без причины, когда мельком пробежалась по мыслям детектива; взглянула на Люцифера и снова рассмеялась. — Часто с ней такое? — спрашивает Хлоя, когда Джоан отошла отдышаться и подышать свежим никотином. Люцифер хмыкает, привычно обаятельно улыбаясь, находя взглядом сутулую фигуру в плаще — это же Эл-Эй, отберите у неё этот кошмар, кто-нибудь! — Что именно: её вкус в одежде, манеры или характер? — Всё вместе, — уточнила Хлоя, тоже отвлекаясь на Джоан, которая кажется ссорится с вахтёром, указывающим на знак «здесь не курят» прямо над её головой. Люцифер склонил голову на бок, вспоминая, что знает. — Думаю, в этом вся Константин. Хлоя не прокомментировала, что только её Люцифер по непонятной причине называет по фамилии. Люцифер не стал уточнять, что её имя давно стало нарицательным в Аду.