Healing the Break Heart

      Рэйвен не думала, что Эрик сможет убить её дважды. Ведь умереть не один, а два раза, не мог, по её мнению, даже мутант.       Но Магнето, не Эрик, а именно Магнето, сумел доказать,что она ошиблась, и сделал это с присущей ему холодной жестокостью.       Первый раз он убил её, наставив на неё пистолет в кабинете Траска. И хотя пуля, нацеленная точно ей в грудь, не достигла цели, Рэйвен почувствовала, что её сердце разлетается на миллион осколков, разорванное болью от неожиданного предательства.       Тот, кого она любила и кем восхищалась, её командир, её наставник, её возлюбленный и мужчина, которому она вверила своё будущее, предал её. Вынес за скобки, словно переменную в каком-то дурацком алгебраическом уравнении. Пожертвовал ею, как пешкой в одной из тех занудливых, шахматных партий, которые они так любили устраивать с Чарльзом до того, как стали врагами.       И в тот момент, падая с третьего этажа здания Рэйвен почти жалела, что пуля попала ей в ногу, а не в грудь. Ведь в таком случае ей бы ее пришлось жить с этой болью под рёбрами, ощущая беспрестанное шевеление разорванных кровоточащих осколков сердца, которое что когда-то было цельным. Или слушать укоряющий голос собственной, совести из раза в раз напоминающий ей, что тот, ради кого она оставила Чарльза и кому, фактически, посвятила свою жизнь, ценил её так низко, что готов убить ради идеи.       Предательство дорого человека казалось худшим из того, что с ней когда-либо происходило, и плача на больничной койке Рэйвен и подумать не могла, что ей может стать ещё больнее. И не когда-нибудь потом, а сейчас – через несколько коротких суток.       Однако Эрик доказал, что может. Во время сражения на стадионе, когда один из отколовшихся от его фундамента обломков придавил Чарльза, Рэйвен ощутила, что умирает во второй раз. Только сейчас было намного хуже. Потому что, даже потеряв Эрика она, подсознательно, сознавала, что у неё есть Чарльз. Первый человек (ага, человек, как же), который принял её такой, как она есть, и не отшатнулся, увидев на пороге своего дома «инопланетное» существо с чешуйчатой, синей кожей и медно-рыжими волосами. Который приютил её и заботился как о родной сестре – успокаивал, когда ей снились кошмары, учил контролировать свои силы и останавливал тех, кто пытался причинить ей вред. Её понимающий друг, заботливый брат и её первая настоящая любовь...       Да, именно так, Чарльз научил её быть честной. По крайней мере, перед самой собой. А потому Рэйвен вынуждена была признать, что уже очень давно не относилась к нему ни как к брату, ни как другу. Этот обаятельный юноша был её любовью, и во время учёбы в Оксфорде она буквально дышала им, с трепетом ожидая, когда же Чарльз, оторвёт взгляд от своих книжек и заметит, наконец, её чувства. И даже образ девчонки с длинными светлыми волосами и серыми глазами, который она в то время носила как камуфляж, не был отражением её реальной внешности, а являлся комбинацией черт, позаимствованных у других девушек.       Во-первых, Рэйвен хотела нравиться окружающим и выглядеть красивой в их глазах – чтобы никому и в голову не пришло назвать её «уродливой». А во-вторых, и это была основная причина, она хотела нравиться Чарльзу. Так, например длинные волнистые волосы, золотящиеся словно спелая пшеница под солнцем, Даркхолм приобрела после того, как он рассказал ей о девушке, которая нравилась ему, когда он был подростком. А стройной фигурой с длинными ногами и пышным бюстом обзавелась после совместного просмотра кинофильма, в котором засветилась героиня с соответствующими параметрами. Вся её человеческая форма была своего рода коллажем черт, которые нравились Чарльзу, созданным ею в результате многолетних трудов по их смешиванию и компановке.       Жалкая попытка стать для него идеальной девушкой. Стоило признать, что она была немножечко одержима им. Быть может даже больше, чем просто немнжечко, но факт оставался фактом – Рэйвен была влюблена в Чарльза и готова была на всё, чтобы заставить его у видеть в себе не сестру, а влюблённую девушку. Потом, с появлением Эрика и остальных, эти чувства притупились. Отошли на задний план. Рэйвен сама, сознательно задвинула их туда. С головой погрузилась в новое любовное увлечение в надежде, что в объятьях такого сильного и опасного мутанта, как Эрик, сумеет забыть о Чарльзе. Однако, не смотря на все старания, ей так до конца и не удалось сделать это и выкинуть Чарльза из своего сердца и из мыслей. Потеряв ещё и его, она потеряла бы всё.       Эта мысль пронзила Мистик, словно гвоздь, забитый чьей-то безжалостной рукой в её и стекающее кровью сердце, ещё не успевшее оправиться от боли прошлой потери. Так уже было... в тот раз, на Кубе, когда отражённая Магнето пуля пробила спину Чарльза, раздробив ему позвоночник. Этот ужасный момент был выжжен в памяти девушки и неоднократно являлся ей в кошмарах на протяжении всех девяти лет, что они были в разлуке. О, сколько же раз она снова оказывалась на том злополучном пляже и видела, как раскалённый от трения о воздух кусочек свинца вылетает из пистолета глупой агентессы и, отрикошетив от руки Эрика, впивается Чарльзу в спину. Несчастный случай, который изменил всё, поделив жизни тех, кто был там тогда, на «до» и «после».       Никогда прежде Рэйвен не видела на лице брата такой боли. Он всегда казался ей так им сильным, что увидев, как его выгнутое в невыносимой муке тело валится на песок, словно тряпичная кукла, девушка просто застыла на месте, не в силах сделать ни шага. И даже когда Эрик бросился на помощь другу, она осталась на месте, парализованная чистым ужасом. Чарльз же вытянулся на песке с простреленной спиной. И боль, которую он испытывал, была так сильна, что его тело не могло вместить её. Она прорывалась наружу слезами, которые катились по искажённому мукой лицу. Рэйвен, наверное, впервые видела, как её брат плачет.       Затем он и вовсе закричал в агонии, когда Эрик начал вытаскивать пулю из его тела с своих магнетических способностей. И хотя «операция» заняла всего несколько секунд, это не могло отменить того ущерба, который уже был причинён. Рэйвен, понимала, что Чарльз парализован и, скорее всего, до конца жизни останется прикованным к инвалидной коляске. Она должна была принять другое решение и вместо того, чтобы позволять Эрику увести себя неизвестно куда остаться с тем, кто спас её от голодной смерти на улице и вырастил как сестру. И во снах, которые преследовали Мистик, так обычно и происходило.       — Я никуда не пойду, – говорила она, с вызовом глядя в вытянувшееся от удивления лицо Эрика. – Я не могу пойти с тобой.       — Ты можешь, – настаивал он. – Ты тратила свою жизнь в попытках смешаться с людьми ради Чарльза. Но тебе не нужно будет этого делать этого для меня. Тебе не нужно будет прятаться, Мистик. Ты мутант. Гордись этим! Покажи миру настоящую себя!       — Я и не прячусь, – парировала Рэйвен. – С тех пор, как я встретила Чарльза, он называл мою синюю кожу красивой. Когда нам было восемнадцать, и мы ходили на наш выпускной бал, я была огорчена тем, что мне придётся весь вечер концентрироваться на своей коже, в чём не было бы никакого удовольствия, и Чарльз загипнотизировал всех, вокруг заставив принять меня настоящую. Мы танцевали у всех на виду, и я была синей. Помимо моего первого дня в особняке Ксавьеров, это был лучший день в моей жизни.       — Ты просто пряталась на виду, – фыркнул Магнето, даже не пытаясь понять, что она ему говорила. – Точнее он прятал тебя.       — Это ты так говоришь, – с этими словами Рэйвен вернула себе облик светлоглазой блондинки, которой была до того, как Магнето вошёл в её жизнь. – Но Чарльз заставляет меня носить этот не по собственной прихоти, а чтобы защитить меня! Только и всего.       — Тебе не нужна защита! Ты сильнее всех, кого я знаю, – понимая, что проигрывает мутант, пытался воззвать к её гордости.       — Раньше я тоже так думала, но теперь нет. Чарльз был прав, когда сказал, что этот мир не готов знать о нас, и мы только что видели тому доказательство. Люди всегда боятся того, что не понимают, и пытаются уничтожить это. Такова уж их природа, Эрик.       — Они не могут контролировать меня, как Чарльз контролирует тебя! – зарычал Леншир, окончательно потеряв самообладание.       — Да послушай себя! Всё что тебя волнует, это контроль. Ты говоришь, что Чарльз контролирует меня, но правда в том, что мир ещё не готов знать обо мне. А я не готова открыться ему. Когда мы встретились с ним, Чарльз пообещал, что однажды я смогу выйти на улицу в своей коже, и когда этот день настанет, я буду рядом.       Она глубоко вздохнула и посмотрела в серые глаза одного из сильнейших мутантов планеты, пытаясь донести до него свою мысль. Понимала, что это бесполезно, она всё равно попыталась.       — Чарльз заботился обо мне всю мою жизнь! Последние одиннадцать лет он только и делал, что защищал меня. Теперь пришло время мне позаботиться о нём. Я остаюсь с ним, потому, что он моя семья! – вот так она должна была ответить в тот проклятый день!       И раз за разом повторяла эти слова в своих снах. А проснувшись поутру, первые несколько блаженных секунд, верила, что всё это было правдой. Что она вернулась домой вместе с Чарльзом, а её уход с Эриком был просто кошмарным сном. Тут она, обычно, вскакивала с кровати и вспоминала о реальном выборе, сделанном ею в тот роковой день на кубинском пляже. Цена признания себя мутантом оказалась высока. Ведь ради сомнительной гордости щеголять своей синей кожей на глазах у людей, смотрящих на неё со страхом и отвращением, Рэйвен пришлось оставить особенного человека, которого она так долго любила, и уйти с его лучшим другом, призывавшим её бороться за права мутантов. Бороться против людей, которых Чарльз всеми силами защищал. Было ли это правильным решением? Даже после многократных попыток Рэйвен так до конца и не поверила в то, что поступила по совести.       Ноющее чувство, твердившее, что она предала Чарльза, не отпускало мутантку ни днём, ни ночью. И убедить себя в том, что она поступила правильно у Мистик так и не получилось. Ведь она оставила его, когда он больше всего в ней нуждался. В своих попытках заставить его перестать воспринимать себя, как сестру, она зашла так далеко, что доказала своими действиями, что не является так же и его подругой. Ведь иначе она не ушла бы с тем, кто едва не развязал войну между людьми и мутантами. И почему Чарльз отпустил её? Почему не попытался удержать? Ведь она хотела , чтобы он попросил её остаться. И осталась бы, если бы он это сделал. Так почему?! Задаваясь этим вопросом Мистик, раз за разом приходила к неутешительному выводу – Чарльз не думал, что ему нужно просить её остаться. Ведь его только что подстрелили и она, как влюблённая девушка, должна была остаться с ним.       Ну почему она не сделала этого? Почему не приняла облик блондинки и не посоветовала Эрику вытащить голову из задницы и взглянуть на вещи не предвзято? Потому что полюбила? У Мистик отлично получалось лгать самой себе, но Рэйвен-то знала правду – знала, что никогда не любила Магнето, а лишь использовала его, чтобы забыться. Потому что до сих пор хотела одного лишь Чарльза. Она очень хотела увидеть его вновь. Хотя бы просто прийти и проверить – в порядке ли он там, без неё? А ещё лучше – обнять его и извиниться за своё поведение. А потом прижиматься к груди, чтобы вдыхать аромат его лосьона после бритья и гладить мягкие каштановые волосы. Хотела, но за все прошедшие годы так и не позволила себе уступить этому желанию. И пусть её сердце болело, колотясь о рёбра грудной клетки в знак протеста, Мистик не могла не понимать, что такой поступок закончится катастрофой.       Потому что в своём упрямстве и безрассудности она принимала решения не задумываясь о последствиях и теперь было уже слишком поздно что-то менять. Она сделала свой выбор в пользу Эрика. Присоединилась к Братству Мутантов и оставила Чарльза. И пусть с тех пор она она уже тысячу раз пожалела о своём решении, это ничего не меняло. Все мосты в прошлое были сожжены.       Чтобы примириться с жестокой реальностью и не заработать себе раздвоение личности Мистик перенесла всю свою ненависть на одного конкретного человека – Мойру МакТаггерт. Женщину, которая разорвала её на две обречённые сражаться друг с другом части и разлучила с семьёй. Ведь это она начала стрелять в Магнето, помешав Чарльзу уговорить его оставить безумную затею с ракетами. Это она продемонстрировала всем человеческую жестокость, заставив выбирать между людьми и мутантами. Это Мойра украла у неё любовь Чарльза, а потом ранила его. Причинила невыносимую боль и обрекла на инвалидность. Это из-за неё Чарльз застрял в инвалидной коляске без надежды, когда-либо ходить снова. И ни Мистик, ни, тем более, Рэйвен не могли простить её за это. Противоположные грани её сущности сходились лишь в этом, а потому, ненавидя Мойру, мутантка чувствовала себя цельной.       Поначалу она даже хотела убить агентессу, но узнав, что Чарльз стёр ей память и отослал прочь, передумала, решив, что нет никакого удовольствия убивать ту, кто даже не помнила своей вины. Стоило отметить, что известие о «расставании» Чарльза и Мойры взволновало Рэйвен сильнее, чем той хотелось бы признавать. С одной стороны она была рада, что её «брат» наконец-то прозрел и спровадил проклятую разлучницу. С другой она не могла не понимать, что теперь Чарльз остался один, вынужденный справляться с последствиями полученной травмы и ужасными воспоминаниями. С третьей же ей оставалась теперь только кусать локти, потому что если бы тогда она осталась с Чарльзом, они были бы вместе. Только вдвоём. И она нашла бы способ стать его девушкой.       Если бы... но она упустила свой шанс тогда, на пляже, и не собиралась сейчас упускать его вновь. Перепрыгивая через груды камней обломков железобетонной арматуры, Мистик помчалась к нему, разыскивая его под завалами. Облака пыли, поднятые падением стадиона, затрудняли видимости, но после нескольких минут блуждания среди руин и отчаянных попыток дозваться до него она, наконец, заметила край цветастой рубахи, мелькнувшей между бетонными плитами. С помощью подоспевшего на помощь Хэнка, который всё ещё косился на неё как на врага человечества, им, в четыре руки, удалось извлечь Чарльза из-под завала. Он был цел, если не считать ссадины на лбу, но выглядел бледным и измученным. Бой с Магнето и Стражами полностью истощил его.       — Рэйвен... – поначалу мутант даже не мог сфокусировать взгляд на ней. А когда ему это всё же удалось, уставился на неё так, словно не мог поверить, что она действительно стоит перед ним и всё это происходит наяву, а не в его голове. – ... я думал ты...       — Думал, что я побегу убивать Траска и оставлю тебя здесь? – с укоризной спросила Рэйвен. – Плохо же ты меня знаешь...       — В прошлый раз ты так и поступила, – морщась от боли, простонал мужчина, пытаясь приподнять лежащую на камнях голову.       Его слова хлестнули, словно плеть, заставив девушку отшатнуться. Правда, из его уст обожгла её чувством вины, которое Мистик так долго запирала внутри. Прятала глубоко под чешуйчатой кожей, делая вид, что она холодна и бесчувственна, как змея.       — ...но знаешь, я всегда знал, ты найдёшь путь назад, – на губах Чарльза, появилась та самая улыбка, которую она любила.       — Ты всё ещё... ненавидишь меня? – спросила Рэйвен, осторожно приподнимая голову Чарльза. – За то, что я тогда сделала?       — Ненавижу тебя? – Чарльз едва не поперхнулся от возмущения. – Я никогда не ненавидел тебя, Рэйвен. И ты спасла всех нас.       — В мой самый тёмный час, – слёзы текли по щекам Рэйвен, но в то же время она не смогла удержаться от улыбки. Ведь в нежных голубых глазах Чарльза не было ни намёка на злость или обиду. Только теплота и любовь. Он действительно не ненавидел её.       — Но ты нашла свет, не так ли? Ты сумела обуздать свою тёмную сторону и показать миру, что мы не монстры, которыми нас пытался выставить Траск, – его запачканная пылью ладонь коснулась её щеки, прослеживая рельеф тёмных чешуек на синей коже.       — Это был ты... ты был моим светом, – ошеломлённый глубиной этих слов Чарльз растерялся, не зная, что сказать, а Рэйвен наклонилась к нему и прежде, он успел воспротивиться, поцеловала. Воспользовалась последним шансом рассказать о своей любви.       Это прикосновение губ не длилось особенно долго и не казалось таким уж страстным, но с его помощью девушка сумела выразить всё, что не смогла сказать ему там, на пляже, когда уходила с Эриком. А ещё узнала кое-что об истинных чувствах Чарльза к ней. Поначалу он казался ошеломлённым, но в процессе, очень быстро вовлёкся в поцелуй. При этом одна его рука погрузилась в рыжее пламя её волос, а вторая мягко скользнула по голой спине. Конечно, Чарльз всё ещё оставался джентльменом, а потому его ладонь не опустилась слишком низко, однако его желание теперь было очевидно. Осознание этого отозвалось в сердце Мистик такой радостью, что она повалилась на Чарльза, припечатав его к плите, которую отвалил Хэнк. Ну не умела она сдерживаться!       По её телу прокатилась волна превращения. Голубые чешуйки шевелились, перестраиваясь и меняя свой цвет. Мгновение она вновь стала блондинкой, которую Чарльз привык видеть рядом с собой и которую теперь сжимал в объятьях. И пусть они оба понимали, что ей не стоит валяться на груди у мутанта, только что получившего травму, однако сейчас им обоим было на это плевать.       Чарльз и Рэйвен снова была вместе. Так всегда было и так должно было быть. Всегда.